После двухдневного пребывания около укрепленной фактории мы повернули назад, но, не желая полностью отказаться от своих намерений, решили все же еще раз побывать в деревне у горы Вождя. Здесь мы рассчитывали, встретить хотя бы нескольких врагов. У нас было много лошадей, и наши юноши ехали так быстро, что нагнать их было невозможно. Покинув гору Вождя и направляясь домой через прерии, мы обнаружили, что нас преследует отряд сиу, состоявший примерно из 100 человек.

У Гауненоуэя, большой реки, берущей начало на горе Вождя и впадающей в Ред-Ривер в нескольких днях пути от озера Траверс, Пе-шау-ба поссорился из-за лошади с оджибвеем, по имени Ма-ме-но-гуау-синк. Эту лошадь я отобрал у индейцев кри, друживших с ассинибойнами, в качестве возмещения за украденных у меня раньше коней. Ма-ме-но-гуау-синк убил как-то одного из кри и теперь старался приобрести себе среди них друзей. Мы с Пе-шау-бой шли несколько в стороне от главного отряда, причем я вел лошадь в поводу, как вдруг к нам приблизился Ма-ме-но-гуау-синк в сопровождении нескольких своих приятелей и стал требовать коня обратно. Пе-шау-ба взвел курок своего ружья, приставил дуло к груди индейца и так запугал его своими угрозами, что тот отказался от своих притязаний. После этой ссоры оттава, которых осталось 10 человек, пошли в арьергарде у Пе-шау-бы, который присоединился к отряду, чтобы предотвратить дальнейшие стычки из-за лошади. Все оттава считали, что она должна остаться у меня.

Четверо из наших воинов прошли пешком от горы Вождя до Пембины за шесть дней; но основной группе, хотя в ней и было много всадников, потребовалось на этот переход 10 дней. Один из четырех пеших индейцев был старый оттава, родом из Вау-гун-ук-кецце (Л'Арбр-Крош).

Прибыв к Пембине, я узнал, что моя семья ушла к устью Ассинибойна. Когда наш отряд распался и большинство друзей уже покинуло меня, однажды мою лошадь все-таки украли ночью. Я знал, кто это сделал, и, так как палатка этого человека стояла недалеко от моей, на следующее утро, вооружившись, отправился к нему, чтобы отобрать коня. Но по дороге я встретился с Пе-шау-бой, который, не расспрашивая, тотчас понял мои намерения и строго-настрого запретил идти дальше.

Пе-шау-ба был хорошим человеком, пользовавшимся в отряде большим уважением. Я мог бы не послушаться и вернуть свою лошадь, но предпочел возвратиться с ним обратно. У меня уже не было мокасин, и пропажа лошади так раздосадовала меня, что я потерял аппетит. Через два дня я наконец добрался до своих совсем обессилевшим, с израненными и опухшими ногами; семью же свою застал чуть не умиравшей от голода. Мое отсутствие продолжалось три месяца. И эти три месяца долгих и тяжелых походов были затрачены впустую.

Нужно было тотчас отправляться на охоту, хотя ноги так болели, что я едва передвигался. Но мне посчастливилось наутро после возвращения подстрелить болотного лося. В тот же день выпал снег глубиною 2 фута , что позволило мне добыть много дичи.