В данном случае терапия заключалась в принудительном объединении отколовшейся психической группы с сознанием Я. Результаты терапии странным образом н е соответствовали объему проделанной работы; лишь после того как было покончено с последним фрагментом, неожиданно произошло исцеление.

[1] ...один мой друг и коллега... – скорее всего, имеется в виду Вильгельм Флисс (1858– 1928), берлинский оталоринголог, близкий друг и многолетний корреспондент Фрейда, который, наряду с Брейером, часто рекомендовал Фрейда состоятельным пациентам (СП.).

[2] ... направил ко мне молодую даму... Мисс Люси Р. – подлинное имя этой пациентки неизвестно.

[3] ... когда я посещал клиники в Нанси, мне довелось услышать слова мэтра гипноза д–ра Льебо... – Льебо, Амбруаз (1823–1904) – французский сельский врач, который прославился тем, что погружал пациентов в гипнотический сон, внушая им мысль о засыпании неторопливым тихим голосом, а затем устранял симптомы болезни. Льебо выделил несколько степеней гипноза и составил подробное описание характерных признаков состояния, наблюдаемого при каждой степени гипноза. В 1882 году по приглашению Дюмона, главного терапевта медицинского факультета в Нанси, Льебо приступил к гипнотическому лечению пациентов в психиатрическом приюте Марвиль. Со временем возникла так называемая нансииская школа гипноза, объединившая единомышленников Льебо и Бернгейма, которые полагали, что гипноз представляет собой нормальный психологический феномен, обусловленный внушением. Нансииская школа гипноза противостояла парижской школе гипноза, которую возглавлял Шарко. В 1886 году Льебо подвел итог своим наблюдениям в книге «Сон и подобные ему состояния», которая имелась в личной библиотеке Фрейда (Liebeault, A.A.: Le Sommeil Provoque et les Etats Analogues. Paris: Octave Doin 1889) (СП.).

[4] ... каталепсия (от греч. katalepsis – схватывание, припадок) – состояние оцепенения, застывание тела или конечностей в каком–либо положении, утрата мышечного тонуса без потери сознания. Обычно возникает в виде приступа при психических заболеваниях сильных эмоциональных переживаниях.

[5] ... Когда я использовал этот метод впервые... – Судя по всему, впервые «технику надавливания» Фрейд использует в случае с Элизабет фон Р. Мы видим, что в разных местах Фрейд описывает эту технику последнего для него телесного контакта по–разному. Здесь речь идет о том, что пациентка увидит некие сцены, перед ней возникнут какие–то представления в тот момент, когда он ослабит давление. В других местах он говорит о том, что это произойдет именно в момент надавливания. И, наконец, иногда Фрейд говорит о том, что воспоминания появятся после того, как он снимет давление руки (В.М.).

[6] афазия – (от греч. а – отрицат. частица и phasis – высказывание) – разнообразные системные нарушения речи, вызванные локальными поражениями коры головного мозга. Эти нарушения могут затрагивать фонематическую, морфологическую и синтаксическую структуры активной и пассивной речи.

[7] аносмия – (от греч. an– отрицательная приставка и osme – запах) – отсутствие обоняния.

(Зигмунд Фрейд)

Во время вакации в 189* году я отправился в Высокий Тауэрн[1], дабы отвлечься ненадолго от медицины и особенно от неврозов. Это мне почти удалось, когда однажды я свернул с центральной улицы, чтобы взобраться на лежавшую неподалеку гору, славившуюся открывавшимся с нее видом и хорошо сохранившимся горным приютом. Взобравшись наверх после утомительного путешествия, подкрепившись и отдохнув, я сидел, погруженный в созерцание восхитительной панорамы, и настолько забылся, что поначалу не понял, что обращаются ко мне, когда услыхал вопрос: «Сударь, вы доктор?». Вопрос, однако, был обращен ко мне, и задала его та самая девушка лет восемнадцати, которая обслуживала меня за обедом с довольно угрюмым выражением лица и которую трактирщица называла Катариной[2]. Судя по ее платью и манерам, она не могла быть служанкой, а скорее приходилась трактирщице дочерью или родственницей.

Стряхнув оцепенение, я ответил: «Да, я врач. Откуда вам это известно?»

– Вы оставили запись в книге для постояльцев, вот я и подумала: может быть, господин доктор сможет уделить чуточку времени, – дело в том, что я больна нервами и уже была раз у одного доктора в Л., он мне даже кое–что прописал, но лучше мне пока что не стало.

Похоже, неврозы настигли меня и здесь, ибо едва ли у этой рослой и крепкой девушки с угрюмым выражением лица могло быть что–то иное. Мне стало любопытно, насколько привольно чувствуют себя неврозы на высоте более 2000 метров, и я продолжил расспросы.

Нашу дальнейшую беседу я описываю в том виде, в каком она запечатлелась в моей памяти, сохраняя при этом особенности речи пациентки.

– На что же вы жалуетесь?

– У меня случается удушье, не всегда, но иной раз схватывает так, что, кажется, сейчас задохнешься.

Поначалу мне показалось, что это не имеет отношения к нервам, впрочем, вместе с тем я допускал, что она могла по–своему именовать приступ страха. Из всего комплекса ощущений страха она ошибочно выделяла лишь одно – стеснение дыхания.

– Присаживайтесь. Опишите мне, каково оно, это состояние удушья.

– Оно находит на меня внезапно. И тогда что–то начинает давить мне на глаза, голова так тяжелеет и шумит, что не вы нести, и все так кружится, что, кажется, упадешь, а потом грудь стискивает так, что не вдохнуть.

– А в горле вы ничего не ощущаете?

– Горло у меня сжимается, того и гляди задохнешься.

– А в голове что–нибудь происходит?

– Да, молоточки стучат, словно сейчас треснет.

– Понятно, а при этом вы ничего не боитесь?

– Мне всегда кажется, что сейчас я умру, а вообще–то я не робкого десятка, я повсюду одна хожу, в погреб и вниз по всей горе, но как со мной случается такое, мне в тот день повсюду становится страшно, все чудится, будто кто–то у меня за спиной стоит и вот–вот меня схватит.

Это и впрямь был приступ страха с выраженными признаками истерической ауры[3] или, лучше сказать, истерический приступ, содержанием которого был страх. Не было ли в нем какого–нибудь иного содержания?

– Вы все время думаете об одном и том же или, может быть, что–то видите перед собой, когда у вас случается приступ?

– Да, при этом я всегда вижу какое–то страшное лицо, которое так ужасно глядит на меня, что мне становится боязно.

Возможно, отсюда открывался путь, ведущий прямиком к сущности дела.

– Вы узнаете это лицо, я хочу сказать, – вы когда–нибудь видели это лицо наяву?

– Нет.

– Вам известно, почему у вас случаются приступы?

– Нет.

– Когда это произошло впервые?

– Впервые – два года назад, когда я еще жила с теткой на другой горе, у нее там раньше был свой горный приют, и вот мы уже полтора года здесь, а это все не проходит.

Решиться на анализ прямо здесь? Перенести на эти высоты гипноз я не отваживался, но, возможно, будет достаточно и простого разговора. Оставалось лишь положиться на удачу. Ведь мне столь часто приходилось констатировать, что страх у юных девушек возникает вследствие ужаса, который охватывает девственницу при первом знакомстве с миром сексуальности[57].

Поразмыслив, я сказал: «Если вы сами не знаете, я скажу вам, отчего, по моему мнению, у вас возникли приступы. Однажды, тогда, два года назад вы увидели или услышали нечто такое, что вызвало у вас чувство неловкости, что вы предпочли бы не видеть».

Она ответила: «Ой, Боже мой, да я же тогда застала дядю с девушкой, Франциской, моей кузиной!»

– Что это за история с девушкой? Не расскажите ли мне об этом?

– Доктору можно ведь обо всем рассказывать. В общем, знаете, мой дядя, – он был женат на моей тетке, которую вы тут видали, и прежде владел с ней на пару гостиниц ей на ***когель, теперь они в разводе, а все из–за меня, потому что это я рассказала про него и Франциску.