«Слабые» аффекты, как то испуг и страх, не позволяют произвести разрядку возбуждения за счет реакции. От испуга деревенеют мышцы и путаются мысли. То же самое можно сказать о страхе, если бегство, которое было бы в данном случае, пожалуй, единственной целесообразной реакцией, исключено по вине самого аффекта или в связи со сложившимися обстоятельствами. Возбуждение, вызванное испугом, пропадает лишь со временем.
Ярость вызывает реакцию, вполне адекватную тому, что послужило для нее поводом. Если же таковая невозможна или подвергается торможению, то ее заменяют суррогатные реакции, хотя бы те же гневные речи. Но могут заменять ее и другие, совершенно нецелесообразные действия. Когда Бисмарку приходится сдерживать свой гнев в присутствии короля, он потом отводит душу тем, что швыряет на пол и разбивает вдребезги какую–нибудь бесценную вазу. Эта произвольная подмена одного двигательного акта другим под стать замене естественного болевого рефлекса иными мышечными сокращениями; когда удаляют зуб, преформированный рефлекс заключается в том, чтобы оттолкнуть врача и закричать. Если же вместо этого мы напрягаем мышцы рук и стискиваем пальцами подлокотники кресла, то возбуждение, вызванное болью, переправляется от одной группы мышц к другой. Когда возникает острая зубная боль, при которой, пожалуй, единственным преформированным рефлексом могут быть стоны, человек избавляется от возбуждения, бесцельно расхаживая из угла в угол. Аналогичным образом мы переводим вызванное гневом возбуждение из одной тональности в другую, подменяя адекватную реакцию какой–нибудь другой, и испытываем облегчение, избывая возбуждение только в сфере двигательной иннервации.
Если же при возникновении этого аффекта отток возбуждения произойти вообще не может, то разгневанный человек оказывается в таком же положении, что и человек напуганный или охваченный страхом: ни с помощью ассоциативного мышления, ни за счет двигательной активности избыть возбуждение он не может. Со временем нормальный человек мало–помалу успокаивается; но у некоторых людей наблюдаются нездоровые реакции, складывается, по словам Оппенгейма, «ненормальный способ выражения душевных порывов»[13].
III. Истерическая конверсия
Надеюсь, никто не заподозрит меня в том, что я отождествляю нервное возбуждение с электричеством, если я еще раз приведу в пример электроустановку. Когда напряжение в электрической сети непомерно возрастает, может расплавиться изоляционный слой на самых уязвимых участках проводки, где затем будут наблюдаться различные электрические явления, а когда соприкасаются два оголенных провода, возникает «короткое замыкание». Если подобные повреждения не устранены, обусловленные ими неполадки могут возникать всякий раз, когда напряжение возрастает до определенного уровня. Таким образом производится неправильное «проторение».
Пожалуй, можно утверждать, что в этом отношении нервная система устроена наподобие электрической сети. Она представляет собой совокупность взаимосвязанных элементов; однако на многих ее участках установлены своего рода резисторы, оказывающие значительное, хотя и не вполне непреодолимое сопротивление, которое препятствует равномерному распределению возбуждения. Когда здоровый человек бодрствует, в орган восприятия не передается возбуждение, возникшее в органе, отвечающем за представления, поэтому галлюцинации у нас и не возн икают. Ради обеспечения безопасности и нормальной жизнедеятельности организма нервный аппарат, обслуживающий жизненно важные отправления организма, кровообращение и пищеварение, отделен от органов, отвечающих за представления, мощными резисторами, позволяющими ему функционировать автономно; представления не оказывают на него непосредственное влияние. Но степень мощности резисторов, препятствующих поступлению внутримозгового возбуждения в нервный аппарат, обслуживающий кровообращение и пищеварение, зависит от индивидуальных особенностей нервной системы; кроме человека «нервозного» и человека, не проявляющего ни малейших признаков «нервозности», чье сердце всегда бьется ровно и реагирует только на физическое напряжение, человека, у которого в самой опасной обстановке сохраняется аппетит и не портится пищеварение, наберется множество людей, в большей или меньшей степени поддающихся аффекту.
Тем не менее резисторы, препятствующие притоку возбуждения к вегетативным органам, имеются у всякого нормального человека. Их можно уподобить изоляционному покрытию электропроводки. В тех местах, где степень сопротивления снижена, все препятствия сметаются под напором внутримозгового возбуждения, и поток возбуждения, связанного с аффектом, устремляется к периферическому органу. Вот это и называется «ненормальным способом выражения душевного порыва».
Одно из указанных условий развития данного процесса мы уже описали достаточно подробно. Речь идет о повышенном внутримозговом возбуждении, которое либо не подлежит устранению путем последовательного выстраивания представлений и при помощи двигательной разрядки, либо возросло до такой степени, что одной двигательной разрядки недостаточно для того, чтобы его унять.
Второе условие создается за счет снижения степени сопротивления отдельных проводящих путей. У некоторых людей степень сопротивления проводящих путей изначально понижена (по причине врожденной предрасположенности); понижение степени сопротивления может быть обусловлено и длительным пребыванием в возбужденном состоянии, из–за которого, так сказать, каркас нервной системы расшатывается и сопротивление повсюду ослабевает (предрасположенность такого рода возникает в период полового созревания); может она снижаться из–за болезней, недоедания и всего того, что ослабляет организм (в данном случае предрасположенность обусловлена истощением). Степень сопротивления отдельных проводящих путей может понижаться вследствие заболевания соответствующего органа, из–за которого происходит проторение нервных путей, ведущих к мозгу и отходящих от него. Больное сердце более подвержено влиянию аффекта, нежели сердце здоровое. «У меня понизу живота словно резонатор стоит, – сказала мне как–то женщина, страдающая хроническим параметритом, – чуть что, сразу появляется застарелая боль». (В этом случае предрасположенность обусловлена местным заболеванием.)
Двигательные акты, с помощью которых, как правило, производится разрядка возбуждения, представляют собой действия упорядоченные и скоординированные, хотя сами по себе зачастую бывают бесцельными. Но мощный поток возбуждения, обходя стороной или преодолевая центры координации, способен подтолкнуть и к простейшим движениям. Все действия, которые совершает младенец под влиянием аффекта, когда упирается, сучит ногами и руками, за вычетом одного дыхательного акта, каковым является крик, представляют собой именно такие несогласованные сокращения мышц. С возрастом человек учится координировать мышечные сокращения и подчинять их своей воле. Однако опистотонус, представляющий собой максимальное напряжение всех мышц тела, и судорожные движения, которые человек производил в младенчестве, когда барахтался и сучил ногами, всю жизнь служат реакцией на максимальное возбуждение мозга; во время эпилептического припадка они служат реакцией на сугубо психическое возбуждение, а более или менее эпилептоидные судороги позволяют произвести разрядку при возникновении сильнейшего аффекта. (Они являются сугубо двигательным элементом истерического припадка.)
Такие бурные аффективные реакции наблюдаются у истериков, но не только у них; они являются признаками более или менее выраженной нервозности, но не самой истерии. Истерическими эти феномены можно счесть только в том случае, если они возникают с виду самопроизвольно, как симптомы болезни, а не появляются вследствие сильного, но объективно обоснованного аффекта. Судя по наблюдениям многих врачей, да и по нашим собственным наблюдениям, в основе этих феноменов лежат воспоминания, которые воскрешают первоначальный аффект или, точнее говоря, воскресили бы его, если бы он уже не вызвал однажды именно такую реакцию.
