Раскинулось Черное море

У Крымских родных берегов,

Огромно народное горе —

Враги в Севастополь вошли.

На пыльной дороге лежит мальчуган,

Он кровью с утра истекает,

И хмурится тучей Малахов курган,

И злоба его разбирает.

Но знай, что фашизму не долго дышать,

Мы зверства его не забудем,

Мы можем и будем с врагом воевать

И мы в Севастополе будем.

Вернутся когорты лихих моряков,

Эскадра на базы вернется,

И встанут кварталы красивых домов,

Малахов курган улыбнется.

И снова Рубо панораму начнет,

Он наши дела не забудет.

Родимое солнце над Крымом взойдет,

И больше заката не будет.

Вперед же, товарищи, только вперед,

Нас Родина в бой посылает,

Нас Сталин любимый к победе ведет

На подвиг он нас вдохновляет.

О широкой известности песни «Севастополь» свидетельствует и проникновение ее на страницы периодической печати. Так, повесть Евгения Юнги «Дорога в жизнь» («Краснофлотец», 1944, № 18—19) оканчивается четверостишием:

Раскинулось Черное море

У крымских родных берегов,

Стоит Севастополь в дозоре,

Громя ненавистных врагов...

В очерке Хамадан «Русская женщина» («Краснофлотец», 1942, № 15, стр. 37) защитница Севастополя пулеметчица Нина Онилова поет на мотив «Раскинулось море» «новую боевую песню приморцев»:

Солдатские песни Суворов любил,

Бойцы помнят песни Чапая,

Споем же, друзья, пусть в боях прозвенит

Победная песня родная.

Об этой же песне, как о «Гимне севастопольцев», упоминает Б. Борисов в своих записках «Подвиг Севастополя» («Знамя», 1950, № 4).

44

ПЕСНЯ СЕВАСТОПОЛЬЦЕВ

За нами—холодное море,

И рвутся снаряды вокруг.

Дымится в развалинах город,

Смыкается вражеский круг.

Мы долгие месяцы дрались в кольце,

За свой Севастополь сражались,

Дома эти, улицы, камни его

Недешево гадам достались.

И если, товарищ, нам здесь умирать,

Умрем же в бою, как герои,

Ни шагу назад нам нельзя отступать,

Пусть нас в эту землю зароют.

Прощай, Севастополь, наш город-боец,

Прощайте, орлята-ребята,

Патронам* в обойме приходит конец,

Одна лишь осталась граната.

Пускай мы погибнем в неравном бою,

Но братья победы добьются,

Взойдут они снова на землю свою,

С врагами сполна разочтутся.

Так яркое солнце нельзя потушить,

Так шторм успокоить нет силы,

Не будут враги в Севастополе жить,

Он станет им только могилой.

Записал П. Н. Успенский 4 июля 1944 г. По словам девушки, сообщившей песню она была распространена в Керчи в период героической обороны Севастополя в 1942 г и опубликована в одной из крымских газет.

Автор песни не установлен (Архив Гос. лит. музея).

45

ПЕСНЯ ТАНКИСТА

Механик-водитель, возьми рычаги,

С отвагой пойдем на фашистов,

Чтоб в яростной злобе бесились враги

От наших советских танкистов.

«Так ринемся в бой мы на полном ходу,—

Сказал лейтенанту водитель,—

Сквозь огненный ливень свой танк проведу,

Скорее нас в бой вы ведите.

Жена молодая, ты слезы не лей,

Быть может, я выйду из строя,

И наших детей воспитать ты сумей,

Скажи им, что пал я героем.

Утешь, приголубь мою старую мать,

Ей будет ведь всех тяжелее,

Скажи, что со славой в бою умирать

Танкисты без страха умеют».

Переписана В. Наумовым из альбома А. Г. Козыревой, с. Миасское, 1949 г.

(Материалы экспедиции Челябинского педагогического института 1947—1950 гг под руковод. В, Е. Гусева).

46

МОРЯК ЧЕРНОМОРСКОГО ФЛОТА

Я встретился с ним под Одессой родной,

Когда в бой пошла наша рога,

Он шел впереди, автомат на груди —

Моряк Черноморского флота.

Моряк шел спокойно, пример всем давал,

Он родом был сам из Ахтырки,—

А ветер, знай, ленты сурово трепал

На черной его бескозырке.

«За Родину! — крикнул отважный герои,

Пощады нет извергам, гадам!»

И врезался в гущу отважный моряк,

Работая крепко прикладом.

Один на один с офицером-врагом

Пришлось моряку очутиться,

Он сбил крестоносца стальным кулаком

И к богу отправил фашиста.

Я встретился с ним после боя в селе,

В морском полевом медсанбате;

На докторском белом высоком столе

Лежал он в кровавом бушлате.

Тринадцать ранений хирург насчитал,

Две пули засели глубоко;

В бреду черноморец моряк напевал:

«Раскинулось море широко...»

А после тихонько меня он спросил:

«Быть может, заедешь в Ахтырку?

Жене передай мой прощальный привет,

А сыну отдай бескозырку...»

Я часто и смело в бой жаркий ходил

И дрался, как целая рота;

На подвиги нас вдохновлял наш герой —

Моряк Черноморского флота.

Сообщил гв. младший лейтенант С. И. Савинов в 1945 г. По его свидетельству, песня про героя-моряка Черноморского флота пользуется большой популярностью и поется на мотив «Раскинулось море широко».

(Архив Института этнографии АН СССР).

Варианты этой песни опубликованы в сборниках: «Уральский фольклор», стр. 103, № 85; И. В. Г у т о р о в. Борьба и творчество народных мстителей. Минск, 1949, стр. 133, 134; «Русские народные песни, записанные в Ленинградской области. 1931— 1949 гг.» Л.—М., 1950, № 55.

Данная песня не только сохраняет свою связь с песней о «Кочегаре» в мелодии, ритмическом строе, но и самый запев «Раскинулось море широко» вложен в уста умирающего героя-моряка. Вместе с тем эта деталь лишний раз подчеркивает исключительную популярность песни «Кочегар» во флоте.

Варианты этой песни, известной под названием «Бескозырка», записаны зимою 1943 г. от студенток Загорского учительского института; в 1944 г. от инвалида Великой Отечественной войны моряка-пехотинца Н. Е. Мерейко (см. сб. «Фронтовой фольклор», № 36); от фронтовика И. Науменко в августе 1945 г.; от бывших моряков Черноморского флота в январе 1945 г. в г. Плонске (Польша).

(Архивы Гос. лит. музея и Института этнографии АН СССР).

В большинстве вариантов сохраняются упоминания Одессы. «Ахтырка» в некоторых вариантах заменяется «Козыркой» или «Ордынкой». В последнем случае песпя носит название «Москвич».

До настоящего времени «Бескозырка» остается одной из любимейших песен широких слоев населения.

Песня «Раскинулось море широко» — одна из самых любимых в наши дни народных песен. Повесть о трагической гибели кочегара на трудовом посту знакома всем, так же как и широкий, волнующий напев этой песни.

В годы Великой Отечественной войны она неизменно жила в песенном репертуаре фронта, звучала в партизанских отрядах и среди заключенных в фашистских лагерях. Фронтовики рассказывают, что в Киеве моряки Днепровской флотилии, захваченные фашистами в плен, шли на расстрел с этой песней.

На фронте, среди матросов и пехотинцев, танкистов и разведчиков, связистов и летчиков, на мотив «Кочегара» рождались новые песни, песни, запечатлевшие память о героях и их подвигах: о героической гибели летчика; о танкисте, с смертельной раною в груди ведущем пылающую тридцатьчетверку на таран немецкого «тигра», о смерти «у вражеских, скрытых землей батарей» героя Белорусского фронта — разведчика старшего сержанта Авраамия Данилова, «павшего,— как об этом говорится в посвящении песни,— за счастье и независимость нашей Родины». Таким образом, в новых фронтовых песнях используется не только напев «Кочегара», но и тема этой песни — гибель героя на посту. Используется также и запев, являющийся экспозицией обстановки, в которой развертывается сюжет.