Он чувствовал радостное настроение в рядах солдат. Третий корпус оставался в Тире на протяжении всей зимы, избегнув распотрошения армии в Риме и поражения у Капуа.

Во всяком случае, люди чувствовали себя брошенными, забытыми на вторичном фронте, и спустя девять месяцев в осаде, они упивались возможностью что-то доказать.

Григорий предложил Винсенту свою фляжку, и тот с радостью взял ее. Он осушил свою собственную флягу пару часов назад, и гордость удерживала его попросить еще воды у экипажа под ним, который страдает от гораздо более сильной жары. Слишком много месяцев проведено за столом, понял он. Вода была горячей, но ему было все равно, он сполоснул рот, чтобы избавиться от маслянистого привкуса, а затем сделал большой глоток.

— Это проклятое зрелище лучше, чем Капуа, — сказал Григорий, слегка морщась, когда Винсент бросил фляжку обратно. — Эти машины были сделаны для такого типа территории, а не для клубка траншей и ловушек на севере.

Винсент кивнул, соглашаясь с ним.

Он продолжал изучать врага. Струйки пыли вздымались на западе несколькими милями позади колонны.

«Скорее всего, они направили большую часть войск на некоторое расстояние от Тира, чтобы последовать за нами», подумал он. «Возможно, даже совсем отказались от осады, за исключением небольшого заслона, рассчитывая здесь припереть нас к стене в полном составе, и что они уничтожат нас».

Несмотря на энтузиазм Григория, и тот факт, что он сам планировал эту операцию, Винсент чувствовал холодок, ползущий по позвоночнику. Одно дело рассчитать все это на бумаге и на карте, и совсем другое дело оказаться здесь и сейчас. Ганс был прав, здесь было по-другому. На севере, в Риме, земля была населена. Там были дороги, виллы, городки, типично упорядоченные для Рима, все расчерчено на квадраты и надлежащего качества. Здесь же была ненаселенная территория, холмистая прерия, видимая настолько далеко, насколько позволяло зрение, такая, какой он себе ее представлял в Канзасе или Небраске. Местность для броневиков, но не для колонны пехоты, передвигающейся на своих двоих.

Это был странное соотношение сил. У бантагов на этом фронте не было ни одного броневика. Несколько ракетниц они уже израсходовали, а артиллерия не могла устоять против атаки броневиков в открытом поле. Однако верхом они могли скакать по кругу, вокруг машин и марширующей колонны 3-го корпуса. Он оглянулся на запад, где 3-й корпус, почти одиннадцать тысяч человек, двигались через сухую траву высотой по колено, глядя, как колеблющиеся синие волны пересекают зелено-коричневое море. Теперь ни одна из сторон не могла вступить в схватку с другой.

Тем не менее, бантаги имели одно серьезное преимущество — они могли выбрать место, где остановиться и сражаться. Он не мог. У них была подвижность, как тактически, так и стратегически, с его стороны была огневая мощь. Если бы они тоже смогли увеличить огневую мощь, то это могло бы стать смертельным. И это также было частью плана.

Он шел перед своей машиной, рассматривая землю, вспоминая карты, которые он изучил настолько внимательно, что они намертво были запечатлены в его памяти. Они находились примерно в двадцати милях от Тира, чертовски неплохой марш для первого дня. Мелкий ручей протекал непосредственно впереди, несколькими сотнями ярдов вниз по склону, вода была темной, загрязненной после прохождения всадников орды.

— Поставим лагерь здесь, — заявил Винсент.

— У нас все еще есть четыре часа светлого времени или даже больше, мы могли бы сделать еще восемь — десять миль.

Винсент покачал головой.

— Нет. Это место достаточно далеко. Кроме того, я хочу, чтобы парни окопались и огородились частоколом, с валом из дерна, и вон оттуда мы можем взять воду на ночь. Следующий поток будет через шесть миль, и если бантаги видят в этом какой-то смысл, то они будут сражаться с нами за него.

— Великолепно, и мы разжуем их по частям.

— Для этого есть время, очень много времени, — рассеянно сказал Винсент. — Позволим сначала еще немного накалиться обстановке. Кроме того, мы не главное представление, главное — это работа Ганса. Помни, мы — диверсия, приманка. Мы располагаемся на ночлег сегодня рано вечером, завтра совершим трудный марш, и должны будем почти достигнуть головной части железной дороги, которую они ведут на запад от Великого моря. Бесспорно, что к настоящему времени Джурак рассчитывает на то, что мы нападем здесь. Он, возможно, уже послал войска и броневики из Сианя и Форта Хэнкока, чтобы сойтись в одной точке и встретить нас для защиты этой железной дороги. Давай дадим ему время, чтобы добраться сюда и облегчим ситуацию для Ганса.

«Ганс». Он вытащил свои часы. «Примерно сейчас он должен совершить нападение», подумал он. «Боже помоги ему».

Сейчас не было времени на тошноту, но прошлые два часа были сущим адом. Слабо наклонившись, он тужился, чтобы вызвать рвоту, но уже ничего не осталось. Корабль взбрыкивал и колебался, поднимаясь вверх от теплового потока воздуха, затем погружаясь обратно вниз.

— Это Сиань? — прокричал Джек.

— Чего?

— Черт побери, Ганс, возьмите себя в руки.

Он вяло кивнул, смотря вперед. Они находились над землей уже в течение часа, разрезая надвое кривую излучину реки, идущей вплоть до Сианя. Облачный покров стелился с начала дня, вынуждая их снизиться, Джек выказывал все увеличивающееся беспокойство из-за перспективы грозы. Если бы шторм действительно настиг их, то он мог уничтожить всю миссию.

Ганс поднял полевой бинокль, опершись локтями о переднюю панель, пытаясь компенсировать непрерывную болтанку дирижабля, который качался словно пробка в открытом море.

Это должен быть он. Несмотря на растущую болтанку корабля, мельком он увидел огромную, окруженную стенами территорию вокруг стоянки кораблей, и на мгновение место, которое выглядело слишком знакомым, леденящим кровь, небольшая деревня в крепости, полудюжиной миль ниже Сианя, где он укрывался после побега из лагерей для рабов. Дирижабль на мгновение утихомирился, и мир под ним, казалось, резко обрел черты. Город распростерся вдоль восточного берега, древние кирпичные стены пылали красным цветом в свете послеполуденного солнца.

Дюжины кораблей выстроились в линию в доках под утесами, большинство из них галеры, несколько пароходов, остальные традиционные чинские джонки. Темная бурлящая масса кишела в доках, выглядя, словно взбаламученное гнездо муравьев… рабы-чины. С воздуха можно было подумать, что под ними раскинулся сказочный город — высоченная пагода в центре, строения с крутыми красными черепичными крышами, дюжины небольших храмов усеивающих горизонт. И все же, когда он смог обеспечить устойчивость полевому биноклю, он скорее почувствовал, чем увидел, что волшебная часть города заброшена — дома покинуты, улицы забиты сорняками, крыши обрушены. Несмотря на то, что они трудились на своих владельцев, жители Сианя умирали, выбранные для Праздника луны, или перевозились для работы на железных дорогах, на фабриках и на линиях снабжения, или просто трудились до смерти.

Проверяя снова деревню, где он отбивался от бантагов, пока не прибыла помощь, он измерил расстояние вверх по реке. Больше не было сомнений. Они достигли Сианя, основную базу снабжения бантагской орды, транзитную точку для поставок, приходящих из центра чинского государства.

В двух сотнях миль в восточном направлении лежало черное сердце бантагской империи, обширные тюремные лагеря и фабрики, где миллионы рабов чинов трудились, чтобы поддержать войну. То сердце было его конечной целью, но сначала он должен был захватить город. Все что бантаги производили, чтобы поддержать военный натиск, проходило через это место, здесь происходила разгрузка с поездов и погрузка на корабли, которые транспортировали поставки через Великое море, на пятьсот миль к северу, там их в очередной раз разгружали и отправляли в окончательный путь до Капуа. Здесь было слабое звено в этой длинной цепи.

Это был стержень, на котором держался весь план Варинны. Глубокий рейд в центр бантагов, чтобы захватить доки, сжечь поставки — перерезать жизненно важную артерию. Винсент был диверсией, сталкивая Джурака с двумя возможными действиями противника, одно из которых — перспектива захвата ими базы у Великого моря, и, если повезет, это отвлечет на себя некоторые силы бантагов, прежде чем его собственный набег достигнет цели. Если же Винсент добьется успеха, тем лучше.