– А-а, – протянул я, – как он вообще, хороший врач?

Я улыбнулся, чувствуя, что делаю это с корыстной целью – все вставало на свои места… вернее, на рельсы.

– Ничего, – так же неопределенно ответила Леночка. Впрочем, ее ответы не имели значения. Рельсы блестели подо мной, но вагоны были тяжелы.

– У вас кабинет без окон, – сказал я. – Не скучно все время в подвале сидеть?

– Нет, – улыбнулась Леночка. – Я там не все время, иногда приходится по другим делам уходить.

– Я тоже раньше в таких местах работал, – сказал я и стал рассказывать про свою прошлую работу, хотя почти сразу перешел на более легкие темы. Леночка слушала, улыбалась.

Я думал, зачем я делаю это? Но, пожалуй, глупо было бы отвечать на этот вопрос.

Мы спустились в метро, зашли в поезд.

– Ты сейчас домой? – спросил я ее.

Леночка кивнула, как мне показалось, несколько грустно.

– Не хочешь сходить куда-нибудь?

– Куда? – перекрикивая шум метро, спросила Леночка.

– Я знаю одно уютное кафе здесь недалеко.

– Да? – улыбнулась Леночка.

Я немного солгал насчет недалеко (наверно, заразился от «недолго» Сергея Степановича?) – до того места оказалось около получаса езды, но мне просто не был знаком этот район. В кафе мы сидели за столиком. Был полумрак, музыка играла негромко.

– Я в медицинский приехала поступать, – говорила Леночка, – но провалилась. Решила пока в больнице поработать. Хорошо, у меня здесь тетка живет – я у нее поселилась. Но она сразу сказала, что только на первое время. Сейчас я уже больше полугода у нее живу – она ворчит, правда пока не выгоняет.

Я понимающе кивал, глядя на Леночку. Она была красива – мне нравилось говорить с ней.

Потом мы вышли из кафе и, пройдя немного по улице, увидели афишу кинотеатра.

– Я слышал, что это неплохой фильм, – кивнул я на афишу. – Интересно было бы проверить.

– Да? – улыбнулась Леночка.

Фильм оказался так себе, к тому же довольно длинный. Но мы все равно досидели до конца, обнимались там в темноте.

Вышли оттуда уже поздно. Было темно, мы шли к метро по пустой улице. Леночка вдруг остановилась, открыла свою сумочку и стала копаться в ней.

– Что-нибудь не так? – спросил я.

– Да у меня ключей с собой нет, – с досадой произнесла Леночка. – Придется тетку будить, чтоб домой попасть. Она меня совсем съест.

Я думал, как бы помочь ей. Но, собственно, думать тут было нечего.

– Тогда у тебя два варианта, – сказал я, – либо лезть в окно, либо ехать ко мне в гости.

– Да? – улыбнулась Леночка.

Когда мы вышли из метро на моей станции, я купил бутылку чего-то сладкого и не слишком крепкого. Потом мы пошли к моему дому. Ночная прохлада наполняла воздух. Леночка чуть поежилась от холодного ветра. Я обнял ее, и мы так и шли, обнявшись, до дома. В подъезде было теплее, но я не выпускал ее. Зайдя в лифт, мы стояли рядом. Леночка была привлекательна и близка. Я притянул ее к себе и поцеловал. Она была послушна в моих руках.

Потом мы вошли в мою дверь. Я провел Леночку в комнату.

Ночь за окном. Вернувшись домой, я ощущал привычное чувство окончания вечерних приключений. Но приключения, конечно, еще не кончились.

– Кофе будешь? – спросил я Леночку.

Она кивнула, все еще чуть поеживаясь. Я усадил ее на диван, включил музыку и пошел на кухню. Но почти сразу вернулся. Леночка разглядывала комнату.

– Я там чайник поставил, – сказал я ей, – сейчас согреется.

– Ты один живешь? – как бы между прочим спросила она.

– Да, – ответил я.

Потом взял бокалы и наполнил их из принесенной бутылки чего-то сладкого и не слишком крепкого. Дал один Леночке и сам сел рядом.

– За хороший вечер, – улыбнулся я. Она улыбалась в ответ. Мы чокнулись и выпили.

Леночка снова чуть поежилась.

– Что-то никак не согреюсь, – проговорила она. – У тебя есть какой-нибудь свитер?

– Свитер? – притворно удивился я. – Нет, чтобы согреться, я знаю способ получше.

– Да? – улыбнулась Леночка.

Я взял у нее бокал, поставил его на стол рядом со своим, потом обнял ее и хотел поцеловать.

– А как же чайник? – сказала Леночка.

Вот черт! Я ведь совсем забыл, что там чайник стоит на плите.

– М-м-м… я сейчас, – пробормотал я, потом вскочил и побежал на кухню.

На кухне уже окна запотели от пара. Я выключил газ, затем сделал кофе и вернулся в комнату с двумя полными чашками. Леночка сидела, просто слушая музыку. Я снова налил в бокалы чего-то сладкое и некрепкое.

– Еще раз за хороший вечер, – сказал я.

Потом опять сел рядом с Леночкой и обнял ее.

– Ну все, – сказал я, – теперь нам никакой чайник не помешает.

Я приблизился к ней, и тут магнитофон щелкнул автостопом – кассета кончилась. Я замер от неожиданности, Леночка смеялась в моих объятиях. Пару секунд я думал, стоит ли обращать внимание на отсутствие музыки, но Леночка все смеялась, тогда я встал и поменял кассету.

А потом я вернулся.

И тогда ночные приключения действительно кончились. Леночка была мила и послушна. Я стал лунным светом вокруг нее, огненным облаком в ночном небе. Приключения были со счастливым концом, как это бывает всегда… Хотя нет, пожалуй, не всегда, далеко не всегда.

Потом мы лежали в темноте. Медленное время окружало нас. Плавное и мягкое, долгое. Секунды не уходили – они появлялись вокруг и оставались парить неподвижными тенями. Все было так, словно ночь стала водой. И легкие волны чуть колыхали ее, и легкие ветра мягче пуха и самого воздуха неподвижно парили над ней, лишь будучи ветрами, но не двигаясь с места, не делая ничего, ничего…

– Мне завтра на работу, – сказала Леночка, – нужно рано вставать.

Сейчас забавно было слышать о работе и о том, что наступит завтра и какое-то утро. Я улыбался в темноте улыбкой огнедышащего дракона, которому предложили воду.

– Ты слышишь?

– Да, – ответил я сквозь легкие волны ночи.

– У тебя есть будильник? Мне нельзя опаздывать – Сергей Степанович меня убьет.

Слова Леночки изменяли пространство. Я наблюдал движение вокруг: ветры ночи сорвались с места и набирали скорость, улетая прочь, унося с собой воду ночи, но не всю, нет, не всю.

Леночка молчала. Ветры кружили на месте, не зная, что им делать.

– Ты правда согласился на его операцию? – спросила она.

– Правда, – сказал я, включаясь в разговор.

И ветры утонули, зацепившись за воду.

– Но зачем? Ты разве не знаешь, что можешь умереть?

– Знаю, – я отвечал из темноты, которая была везде. Мое тело лежало под одеялом, там было тепло.

– Тогда зачем ты делаешь это?

Моя рука обнимала Леночку там же под одеялом. Я думал, вернуться ли туда?

– Зачем? – повторила Леночка.

Тело оставалось неподвижным, я не имел к нему отношения, по крайней мере пока не двигался.

– Так, – улыбнулся я. – Почему бы и нет?

И легкая дрожь прошла по телу где-то внутри, сладкая истома охватила меня. Жарко. Там было жарко, под одеялом, – Леночка рядом источала жар. Я чуть придвинулся, ощущая ее всей кожей, ее тепло, ее жар.

– Ты поставишь будильник? – спросила Леночка из темноты.

Я улыбался. Я был ветром над горячей пустыней.

– Да, – сказал я.

Потом включил свет, встал и взял будильник.

Перед тем как вернуться, я наполнил бокалы чем-то сладким и некрепким. Остывший кофе стоял на столе. Я дал один бокал Леночке, она села в постели.

– Хорошо, что ты пришла ко мне, – сказал я, чокаясь с ней.

– Да? – улыбнулась Леночка.

Она отпила немного и сидела в постели, облизывая губы. Мне это показалось соблазнительным – все же она была красива. Я взял бокал из ее рук и поставил на стол. Леночка смотрела на меня взглядом потревоженной кенгуру. И я не стал томить ее, я набросился на нее как стая голодных волков, став при этом пушистым и мягким, как котенок, родившийся в прошлую пятницу.

Ничего интересного не происходило в следующие несколько дней. Я ездил к Сергею Степановичу, Леночка ездила ко мне. Сергей Степанович ни к кому не ездил, он выглядел весьма довольным, с радостным азартом ожидая, когда придет день операции. Это должно было случиться в следующее воскресенье. А в это воскресенье, вернее, еще в субботу вечером Леночка приезжала ко мне и ушла только в понедельник на работу. Мне нравилось быть с ней, я позволял ей хозяйничать в доме и вообще потакал во всем. Это было забавно. Я находил удовольствие в присутствии женщины в своем доме и изображал послушание. Почему бы и не извлечь из этого максимум радости для нас двоих, пока это не перестанет быть интересным? Впрочем, может, и не перестанет – просто не успеет.