– Ну, а божьи коровки зачем попали сюда, к этим храбрым джигитам? – спросил я. – Ведь само название этих насекомых стало презрительной кличкой для беспомощных людей.

Хомутов, дружески хлопнув меня но плечу, спросил:

– Хотите видеть, как эти божьи коровки работают? Пойдемте в нашу контору разбирать почту. Возможно, что кое-где эти коровки уже нужны. Тогда вы сможете поехать на место «военных действий».

Мы вышли из «вечной зимы», как сказал Хомутов, сняли теплую одежду и занялись в конторе просмотром писем и телеграмм.

– Ну, так и есть! – воскликнул через некоторое

Кругленькие, жучки медленно ползли по листьям.

время Хомутов. – Из Закавказья пишут, что там на бахче совхоза «Красный серп» появилась тыквенная тля.

Он надел очки и углубился в длинную телеграмму, стараясь точно угадать пропущенные для краткости слова.

– Знаете, Алексеи Иванович, – робко предложил я. – мне на днях нужно ехать по поручению «Известии» в Сухуми и писать статью об обезьяньем питомнике. Давайте я отвезу наших наездников…

Хомутов улыбнулся, глядя через очки.

– Не наездников, – поправил он меня, – а божьих коровок.

– Это тем интереснее, – заметил я.

– Да, их работу легче наблюдать, – продолжал Хомутов. – Я знал, что вы едете, потому и намекнул давеча вам. Ну что ж, поезжайте на наше поле битвы в качестве военного корреспондента.

Дней через пять я приехал на машине в совхоз «Красный серп». С сознанием важности данного мне поручения уже хотел торжественно выгружать все десять ящиков с божьими коровками, но заведующий совхозом, чтобы не терять зря времени, распорядился тотчас же начать борьбу с тлей. Мы отправились на бахчи.

Дыни, тыквы, арбузы и огурцы давно развернули широкие листья, пустили густые плети и усы, кое-где виднелись и первые плоды.

– Вот что значит юг! – воскликнул я. – У нас еще далеко до этого. Благодать!

– Л вы посмотрите поближе па эту благодать, – с досадой возразил заведующий, подымая зеленую плеть тыквы.

Я нагнулся и увидел, что растение было почти все усыпано тлей. Местами вредители сплошь покрывали усики и листья, которые кое-где уже вяли и морщились.

– Ну, – сказал я, – пускайте скорее «крылатых ударников», как их зовет Алексей Иванович.

Заведующий совхозом весело улыбнулся.

– Ну, а как сам старик поживает? – спросил он

шутливо, но любовно. – Замечательный человек! Гелии, можно сказать, и душа-человек.

– Николай Никитич, – обратился к заведующему рабочий, – как нам их выпускать?

– Сколько штук в каждом ящике?-спросил меня, в свою очередь, Николай Никитич.

– Пятнадцать тысяч.

– Так вот, товарищи: на каждые два гектара – по ящику.

– Имейте в виду, – добавил я, вспомнив указания Хомутова: – каждый ящик содержит по пяти коробок Их нужно расставить на двух гектарах приблизительно в равном расстоянии друг от друга.

Работа эта началась часов в десять утра, а к двум часам дня вся армия маленьких жучков, то есть сто пятьдесят тысяч штук, была размещена на двадцати гектарах бахчи.

На другой день, перед отъездом из совхоза, я с Николаем Никитичем заглянул на бахчи. Мы увидели поразительное зрелище. Кругленькие жучки красного и желтого цвета, с черными крапинками на спине медленно ползали по листьям и побегам растений. Их челюсти непрерывно шевелились, врезаясь в плотную массу тли. Захватывая тлю, божья коровка прокусывала и выпивала ее, оставляя пустую шкурку.

– И скоро эти крылатые ударники уничтожат всех вредителей? – спросил я.

Николай Никитич со счастливой улыбкой хозяйственника сказал:

– Эти не подкачают! В неделю прикончат всю погань. Я теперь спокоен. Приезжайте к нам есть дыни, а пока передайте Хомутову привет и сердечную благодарность.

Мы обычно не замечаем того, что нам знакомо с первых дней нашей сознательной жизни. Мы не удивляемся многим явлениям, не спрашиваем себя, почему они происходят так, а не иначе. Например, разве кому-нибудь приходит в голову вопрос, почему вещи, поставленные на стол, не скатываются и не падают? Мы не удивляемся, почему мы твердо стоим на земле, почему можем делать прыжки. Занимаясь гимнастикой, мы не задумываемся над тем, почему легко взбираемся наверх по гладкому шесту. Нам не приходит в голову спросить, почему завязанная узлом веревка не развязывается, если потянуть ее за концы, а наоборот, еще крепче затягивается.

Всякий, кто бывал на речных пароходных пристанях, видел, как останавливают канатом огромное судно с сотнями пассажиров. Люди на пристани, поймав брошенный с парохода канат, обвивают его несколько раз вокруг деревянной или железной тумбы. Матрос легко удерживает этим канатом пароход. Со стороны человека не требуется особых усилий, канат не соскальзывает, но не потому, что его держит матрос. Здесь играет роль не сила человека, а величина трения каната, зависящая от числа его оборотов вокруг тумбы. При четырех оборотах каната пароход удержит даже слабый ребенок.

В чем же туг дело? В трении одною предмета о другой. Чем больше число оборотов каната вокруг тумбы, тем больше трение между канатом и тумбой. Если бы трение внезапно исчезло, канат скользил бы по тумбе свободно. Все узлы развязывались бы сами собой. С исчезновением трения стало бы невозможно шить в акать материи, так как скользящие нитки не задерживали бы друг друга.

Отсутствие трения вызвало бы постоянное соскальзывание и падение вещей со столов и других плоскостей, потому что строго горизонтальных поверхностей нет – все поверхности имеют некоторую кривизну или наклон. Люди и животные не могли бы стоять на земле, без трения ноги их скользили бы и разъезжались в стороны. Словом, при отсутствии трения на Земле все скользило бы и каталось по ее поверхности.

Что же такое трение, являющееся основой устойчивости на Земле? Трение есть сопротивление движению всякого тела по поверхности другого тела. Трение при катании предмета меньше, чем при скольжении, но законы трения в обоих случаях одинаковы. Попробуем эти законы разъяснить.

Представим себе какой-нибудь предмет, например шкаф, вес которого обозначим условно буквой Р. Этот шкаф стоит на полу. Если бы ножки шкафа и пол были совершенно гладкими, то стоило бы только слегка толкнуть шкаф пальцем, чтобы эта махина легко заскользила по полу. Но в действительности идеально гладких поверхностей нет, и, чтобы сдвинуть любой предмет с места, надо употребить силу, равную начальному трению предмета. Так, чтобы сдвинуть шкаф, вес которого равен Р, нужна сила F, пропорциональная весу шкафа. Отношение веса и силы, равной первоначальному трению, изображается так: F/P, и зависит от свойств поверхностей предметов, в данном случае шкафа и пола.

Отношение F/P называется коэффициентом начального трения.

Если предмет сдвинется с места и будет двигаться под влиянием постоянно действующей силы, то коэффициент трения при движении уменьшится; он всегда меньше коэффициента начального трения.

Самый высокий коэффициент трения получается при скольжении дерева по дереву и самый низкий – при скольжении металла по металлу, когда их поверхности смазаны маслом. Еще меньше получается коэффициент

трения, когда одно тело не скользит, а катится по поверхности другого.

В машиностроении очень важно знать коэффициенты трения в разных частях машины, чтобы учесть ее полезную работу. Чем меньше в машине трения, тем сильнее она работает, то есть ее двигательная сила больше.

В рассказе «Аппарат Джона Инглиса» молодой ученый занят изучением условий, вызывающих уменьшение коэффициента трения. Кроме того, он изобрел особый прибор, с помощью которого можно легко и точно определять коэффициенты трения.