Хозяйки не было дома, и видят они: один муж домовничает — дите качает да горшки в печи ворочает.

—      Можно переночевать?

—      Да оно можно бы, да не знаю, как баба!..

—      Как же так не знаешь? А где же твоя баба?

—      В кабаке!.. Чтоб она провалилась! За домом не глядит врвсе.

Потолковали они, потолковали и спать полегли.

Петр лег на полатях с краю, а бога к стенке положил.

Приходит баба, а они уже спят. Баба сперва мужа отругала:

—      Каких это ты бродяг пустил на ночь глядя? Как ты смел, не спросившись у меня, их в хату пустить?

Взяла хворостину и ну Петра охаживать этой хворостиной.

Петр ежился, ежился — невтерпеж ему.

А баба хворостину сломала и пошла за другой в сени.

Петр и думает себе: «Переберусь-ка я за бога, а то баба теперь за того, который у стенки, примется».

Вот баба подходит снова к полатям и говорит:

—      Ну, с этого будет, я его порядком попотчевала, теперь нужно другого поучить!

Тут снова Петру досталось.

После этого Петр как взмолится:

—      Нет, господи, так больно нехорошо; пусть лучше уж бабы мужиков слушаются, чем мужики баб!

КАК МИКОЛА-УГОДНИК РАЗНИМАЛ БАБУ С ЧЕРТОМ

Шел как-то бог с Миколою, всегдашним своим угодником. Слышит бог, тростник трещит.

— Микола,— говорит бог,— сходи-ка погляди, с чего это тростник трещит.

Пошел Микола, гладит, а у речки баба дерется с чертом. Вернулся он к богу.

— Ну, Микола, что это там творится?

—Да баба, с чертом дерется.

— Так ты, Миколушка, поди разними их.

Разнимал Микола, разнимал бабу с чертом, никак не разнимет. Опять пришел к богу и говорит:

— Никак не разнимешь.

Нет, уж ты, Микола, постарайся, разними их: до коих же пор им драться?

Осердился Микола, пошел да и поснимал им обоим головы.

—      Ну что, рознял?

—      Нет, господи, не рознял, а взял да обоим головы поснимал.

—      Нет, так не годится! Сейчас же поди присади им головы обратно и подуй на них моим святым духом; головы сейчас же и приживутся.

Еще пуще рассердился Микола: дескать, опять беспокойство! Побежал да сгоряча присадил бабью голову черту, а чертову — бабе.

С того-то времени очень зла баба стала: все-то она мутит и подбивает своего мужика на свары да на склоки. Где ссора или драка, там уж обязательно баба, где какая-нибудь дележка и раздоры — и там никто, как баба.

А из-за того, что у бабы чертова голова, чтобы не видно было рожек, она всегда волосы покрывает, особенно кума перед кумом.

КАК ПЬЯНИЦА В РАЙ ПОПАЛ

Подходит пьяница к царству небесному, в дверь стучится. — Отоприте!

У апостола Петра ключи от царства небесного; услышав стук, он подходит к двери.

— Кто здесь?

— Да я.

— Кто ты?

— Пьяница. Пустите меня в царство небесное.

— Здесь пьяницам не место, нельзя.

— А ты кто такой, что меня не пускаешь?

— Я апостол Петр.

— Знаю я тебя, ты тот, кто от Христа отрекся не успел петух три раза пропеть... Я все, брат, знаю.

Нечего возразить Петру на это, вернулся он обратно, пришел к Павлу.

— Иди, Павел, поговори с ним.

Подходит Павел к двери.

— Кто здесь?

— Я, пьяница; пусти меня в царство небесное.

— Здесь пьяниц не принимают.

— А ты кто такой, что меня не хочешь пускать?

— Я апостол Павел.

— А, Павел! Знаю, это тот самый, который гнал Христа от Иерусалима до Дамаска, а теперь ты уже в раю.

Нечего Павлу сказать на это, вернулся он обратно и рассказал обо всем Петру.

Говорит Петр:

—      Ну, пошлем евангелиста Иоанна: он от Христа ни разу не отрекался,, пусть с ним и поговорит.

Подходит к двери Иоанн.

—      Кто тут?

—      Я, пьяница. Пусти меня в царство небесное.

—      А, ты, пьяница, да еще просишься в рай. Таких сюда'не пускают.

—      А ты кто такой, что не хочешь меня пускать?

—      Я евангелист Иоанн!

—      А, ты евангелист! Зачем же вы обманываете людей? Вы написали в евангелии: «Стучите—и откроют вам, просите — и получите». Разве это не обман? Я часа два стою и стучу, а мне не открывают. Если меня сейчас же не пустишь в царство небесное, я вернусь на белый свет и скажу людям, что вы написали в евангелии неправду.

Испугался Иоанн и пустил пьяницу в царство небесное.

КАК ЧЕРТИ ПЬЯНИЦУ ПРОГНАЛИ ИВ ПЕКЛА

Угодил пьяница в пекло.

Дали ему черти варить в котле триста грешных душ.

А за эти души на этом свете усердно молились их родные.

Приходит к пьянице за этими душами ангел:

— Отдай мне эти триста душ!

Пьяница не отдает.

Тут ангел смекнул, что нужно пьянице, и через некоторое время приносит ему полштофа водки.

Взял пьяница у ангела водку и давай ее цедить глоток за глотком. Выцедил всю до капельки, опьянел и выпустил из котла души грешников.

Приходят черти, глядят — душ-то , и нет!

— Где души? — спрашивают они у пьяницы.

Пьяница молчит (язык-то не слушается!), только палец ко рту подносит, показывает где души.

Перепугались черти:

— Ах, обжора! За каких-нибудь два часа слопал триста душ, да он так весь ад опустошит, ни одного грешника нам на мучение не оставит. Гоните его взашей!

Вытолкали пьяницу из ада. Деваться ему некуда — ну и пустили его в рай.

О СВЯТОМ МИКОЛЕ И ЕГОРИИ

Шли Микола святой с Егорием, Смотрят — мужик выехал пахать лядо под пшеницу.

— Егорий, пойдем пособим ему, спасибо скажет.

Подходят они к мужичку.

— Здравствуй, мужичок. Что ты хочешь тут сеять? Мы тебе пахать поможем.

— Как же вы мне пособите на одной кобыле? Я и один справлюсь.

— Не нужна нам твоя кобыленка, мы без нее вспашем. Ты, Егорий, держись за рогаль, а я стану к оглоблям.

Отметил мужик им место. Микола стал в упряжку, а Егорий взялся за рогаль, и поехали. Вспахали. Поблагодарил их мужик.

— Скажи, мужичок, кто важней: тот, кто в сохе стоял, или тот, кто за соху держался,— кто дороже будет стоить? Думал-думал мужик.

— Дорог конь: без коня пахать не будешь, а с конем и баба вспашет.

Пошли они. Егорий говорит:

— Ты меня теперь будешь бабой звать, будешь смеяться. Пойду положу снова мужику землю, как была.

— Слушай, Егорий, он нам обоим говорил спасибо. Брось, не делай этого.

Опять ведет Егорий Миколу к мужику. Мужик выехал сеять. — Здравствуй, мужичок! Ты, видать, хочешь пшеничку сеять? Давай мы тебе посеем... Ты, Егорий, ляшить будешь, а я пшеничку разбросаю.

Посеяли.

— А кто у вас важней: тот, кто сеет, или тот, кто ляшит? — Ай, батюшки мои, важен у нас тот, кто сеет, а ляшить любая баба годится.

— Прощай, мужичок!

Идут, а Егорий и говорит:

— Стало быть, я баба, а дорог-важен сеятель — ты. Возьму да переверну вспаханную землю, как была, снова будет луг.

— Э-э, Егорий, не ссорься ты с мужиком, не гневайся. Если бы он знал, кто мы, не сказал бы этого.

— Ну, пусть себе сеет, вырастит он пшеницу, а владеть ею не будет...

— Что же ты ему сделаешь?

— Попрошу Илью, чтобы наслал бурю-грозу, чтобы прибил его хлебушко к земле — пусть хлеб гниет.

Является Микола к мужику.

—      Мужик, продай попу пшеницу, а то всю Егорий положит.

Приходит мужик к попу.

—      Батюшка, купи у меня пшеницу. Видели вы ее?

—      Видел.

—      Согласны вы купить ее у меня?

—      Сколько тебе за нее дать?

—      Сколько, батюшка, пожалуете.

—      Я дам тебе сто рублей.

Взял мужик сто рублей. Пришла ночь, и Илья положил всю пшеницу, прикатал ее, полегла вся.

Заплатив деньги, выходит поп на следующее утро смотреть пшеницу. Глянул — всплеснул руками.