Герт не знал имени мастера-плетельщика, да и к чему бы? Какая разница, кто? Важно другое. Распустить плетения может или другой маг, владеющий искусством «свивания теней», или оборотный камень в руке подходящего человека. Камни у Герта были. Однако после неудачного опыта с «оживлением» зверей, Герт опасался даже попросту брать их в руки. Боги ведают, что еще они могли с ним сотворить. Но мэтр Галливар развеял все опасения, объяснив, отчего в прошлый раз, все случилось, как случилось, и что надо делать, чтобы не повторять ошибок. И тут выяснилось, профессор сказал об этом, как бы, между прочим, что на создание Маски уходит огромное количество «виты» — магического эквивалента природных сил. Поэтому, человек распускающий плетения теней с помощью оборотного камня, не тратит силы, а, напротив, получает их в дар. Могущества, вплетенного в узор, должно было с лихвой хватить и на безумства ночи любви, и на два смертельных поединка. И еще кое-что должно было остаться про запас.

Герт раскурил трубку и посмотрел на спящую женщину. Ее тело было совершенно, но это была не та красота, к которой он стремился всю свою жизнь. Александра не могла соперничать с роскошными формами Бебиа ла Скарца или молодой Микулетты. Она была гораздо выше большинства знакомых Герту женщин, за исключением, разве что, одной Норны Гарраган, и, пожалуй, стройнее, большинства из них.

«Другая геометрия, иная эстетика», — подумал он на полном серьезе, прикидывая соотношение длины ног женщины к ширине ее бедер и плеч. Ноги у Александры, и в самом деле, длинные. Стройные. Такие ноги хорошо смотрятся в мужских обтягивающих штанах и кавалерийских сапогах, уж он-то знал. Жалко было прятать такую красоту под юбки, но делать нечего — второй княгини Чары этот мир не переварит. Значит, платья. Но тогда и покрой придется менять. Груди у Александры небольшие, пусть и изумительно красивые. Однако их форму никто, кроме Герта не оценит, а вот размер — непременно. Значит, корсет, «выдавливающий» грудь вверх, и расширяющиеся по бокам юбки.

«Графиня Ланцан… — думал он, глядя на спящую женщину, — графиня д'Альер… Высокая брюнетка и невысокая блондинка… Синие глаза и голубые… Две девочки. Две графини. Случайность? Судьба?»

Странно, но только сейчас, в этот ранний час наступающего дня Герт окончательно осознал, что это не другая, взятая взаймы жизнь, не второй шанс, а все та же жизнь, в которую он вошел восемьдесят три года назад в этих самых местах. Был ли он злодеем или героем, невинной жертвой предательства и несчастливого стечения обстоятельств, или, напротив, великим преступником, так до конца и не расплатившимся за свои тяжкие грехи, изгнание Герта окончено. Он вернулся.

Меняются ли люди? Возможно. Герт прожил долгую жизнь, богатую событиями, встречами и расставаниями. В ней было много всего, в этой жизни. Любимые женщины и верные друзья, города и дороги, война и мир. Случалось и другое, то, о чем теперь не хотелось вспоминать, но от чего никуда не денешся. Предательство и ложь, трусость и коварство, и разумеется, гнев. Его собственные гнев и ненависть, его личная жажда возмездия и искупления. Справедливы ли эти чувства? Имеет ли он на них право? Решать только ему. Ибо это его суд над миром и над самим собой. Добро и зло относительны точно так же, как относительны любовь и ненависть. Человек меняется. Жизнь меняет его, и он сам себя меняет в каждое мгновение своего материального существования, с каждым ударом сердца.

Герт изменился, но все же остался самим собой. Изменился и мир. Знакомый ему мир был уничтожен войной, но и мир, в который вернулся Герт, стремительно менялся прямо у него на глазах. Еще немного, и на западе королевства Кхор снова возникнет княжество Беар. Не в Реште, а в Кхоре, не в республике, а в королевстве. Но все же снова Беар. И уже сегодня, здесь, в Реште восстанет из небытия графство Ланцан. Не Калвин, а его внучка Александра, «женатая» — вот они превратности судьбы и человеческой глупости, — на внучке маршала де Бройха. Калвин Ланцан, Герт де Бройх, Ги Торрах и Карла Ланцан… Тени прошлого и творцы настоящего. И он, Герт д'Грейяр, их друг, перешагнувший пропасть времени. Мог ли он мечтать о таком триумфе еще несколько месяцев назад, когда доживал свой печальный век в далеком Шенгане? Не мог. Но случившегося никто уже не отменит. Герт здесь, в Реште — городе, где начиналась его личная история. Городе, где когда-то давно он познакомился с самыми блистательными людьми своего поколения и имел честь стать их другом. Он снова здесь. И он влюблен.

Странно, но в его жизни никогда не было двух женщин одновременно. Герт попросту не заводил новую любовницу, не расставшись с предыдущей. Одна любовь должна была угаснуть, чтобы уступить место другой. Таковы были его принципы, таков был его личный выбор, даже если он ни разу не сформулировал этот принцип «вслух». И вот он вернулся из изгнания, и первым делом влюбился сразу в двоих, в «мужа» и жену, в супругов де Бройх. В двух сразу, и обе девушки ему во внучки годятся, да и вообще — попросту дети. И ни на одной из них он не сможет жениться, тем более на двух сразу. Никак. Никогда.

«Как там сказал Ремт Сюртук? Не оговоренный законом друг семьи?»

Видимо, так и будет до тех пор, пока Маргерит и Александра не решат, что «с них достаточно». О том, что это могут быть не они, а он сам, Герт даже не подумал.

Меч, если знаешь, на что он способен, и умеешь воплотить это знание в движение, идеальное оружие. Но, речь, разумеется, о современных клинках. Они легче, чем были в старину, и, хотя ими уже нельзя рубить, они все еще способны колоть и наносить секущие и режущие удары. На этом и строится искусство фехтования. Техника, скорость, глазомер и крепкая рука — вот, собственно, и все, что требуется для успеха. Ну, разве что, еще не помешает талант, толика здравого смысла и живость воображения. Герт полагал, что все это у него есть, но истинность суждений можно проверить одним лишь опытом.

Он встретился с Шенком за полчаса до поединка. Постояли в тени дерева на краю луга у городской стены, где был назначен поединок, поговорили — без подробностей, — о себе и своих обстоятельствах и решили, что ничто еще не потеряно, если конечно Шенк перестанет докладывать о Герте Вильме Хурн аф Омине.

— Полагаю, — сказал между прочим Герт, — что она об этом больше не попросит, но как знать? Поэтому мне нужно твое слово.

— Я даю тебе слово, Карл! — Прозвучало излишне драматично, но иногда без романтики не обойтись.

— Катрин спрашивает, что теперь? — осведомился Шенк после того, как они пожали друг другу руки и обнялись. — Останешься с нами на площади Старых королей или переедешь куда-нибудь? Маргерит с утра была не в духе, что-то такое говорила, но мы не поняли, о чем.

— Возможно, перееду. Хотя, наверное, все же не сегодня, — ответил Герт, увидевший, как на луг выезжает кавалькада всадников в цветах дома Сагер. — Я хочу пригласить к нам в гости Зандера, как смотришь?

Вопрос был риторический, поэтому Шенк на него не ответил.

— Должен тебя предупредить, Шенк, мальчик сильно изменился, — усмехнулся Герт, — так что, ты не удивляйся, если сможешь. А теперь иди, договаривайся об условиях и ни в коем случае не соглашайся драться с секундантом Гектора! Это судебный поединок, а не честная дуэль!

Шенк ушел, а Герт остался стоять под деревом, привалившись спиной к стволу. Стоял, попыхивал трубочкой, смотрел в небо, где за прозрачной голубизной чудилась глубокая синь…

— Мечтаешь?

Герт обернулся на голос. Александра сидела в мужском седле, но одета была в платье. Красивое платье из темно-синей парчи, расшитой золотой нитью, и из шелка трех оттенков красного — от багряного до алого. Судя по тому, что раньше у девушки дамского гардероба не было, Герт предположил, что княгиня Норна все-таки иногда носит платья, иначе, откуда бы ему взяться? С другой стороны и платье, и драгоценности — синие сапфиры, рубины, красная опаловая яшма и жемчуг, — казались родными, так что могло статься, что Александре, как и Маргерит наряды приготовили загодя.