«Замок Спящей красавицы» посвящен старинному замку Юссе, стоящему на краю таинственного Шинонского леса в долине Эндра, левого притока Луары. Этот замок, построенный в XVI–XVII веках, — самое сказочное архитектурное сооружение из всех, что мне доводилось видеть, и именно о нем рассказал Шарль Перро в чудесной сказке «Спящая красавица».

Парижская всемирная выставка 1867 года стала апофеозом Второй империи. Устроенная главным образом в политических целях, она привлекла внимание посетителей со всего света. Сюда съехалось множество особ королевской крови. Вся Франция гордилась своей техникой и великолепной армией, радовалась вырученным огромным деньгам и своей прекрасной столице.

Увы, через три года под Седаном прусская армия разгромила французские войска. Император Луи-Наполеон и императрица Евгения стали изгнанниками, дворец Тюильри был сожжен, и началась осада Парижа.

1867 год

Юная графиня Мария Тереза Мадлен де Богарне стояла на террасе, любуясь зеленым склоном долины реки Эндр.

«Мое! Все это мое!» — повторяла она про себя.

Затем повернулась и, опершись на балюстраду, стала рассматривать замок, до этого находившийся у нее за спиной.

Построенный на утесе, там, где заканчивался Шинонский лес, замок возвышался над усаженными цветами террасами. Его массивные укрепленные башни и башенки, слуховые окна и дымовые трубы четко вырисовывались на фоне лесной зелени. Все сооружение из белого камня, казалось, шагнуло сюда со страниц сказки. Глядя на него, она ожидала в любую минуту увидеть рыцарей в доспехах, гарцующих на прекрасных лошадях, с вымпелами, флагами и копьями, готовых в любую минуту сразиться с затаившимися в лесной чаще драконами и прочей нечистью, что любит нападать на добрых людей.

Помнится, в детстве отец рассказывал ей истории о таких рыцарях. По его словам, замок, в котором они жили, был пронизан историей Франции.

Вспомнив об отце, она представила себе, что он вот-вот выйдет из коридора с арочным потолком и позовет ее, как бывало, когда он возвращался домой:

— Йола! Йола!

Только он называл ее этим уменьшительным именем.

Отец пожелал, чтобы при крещении ей дали имя Иоланда: много поколений назад так звалась самая прославленная женщина в их роду. Однако мать настояла на том, чтобы дочь нарекли именем святой, поэтому она стала Марией Терезой.

— Йола! Йола!

Она явственно услышала его голос, эхом взлетающий к флагу семьи Богарне, который горделиво реял над башнями и башенками замка и был виден во всей округе — всем, кто служил графской семье или жил на ее землях.

Но отец умер, не оставив наследника, и владелицей замка стала она, Йола.

На мгновение она забыла о гордости и при одной мысли о том, какое бремя забот легло на ее хрупкие плечи, почувствовала себя маленькой и одинокой.

Сумеет ли она управлять замком одна, без отца? Удастся ли ей сохранить здесь все так, как было в ту пору, когда в замке звенел его смех, когда они предавались разговорам и верховым прогулкам, любуясь долиной Луары?

Именно отец поведал ей о том, какая великая честь — жить здесь, в этом славном краю, который называли «садом Франции». Эти места отличались от всех остальных уголков Франции не только красотой, но какой-то нежной прелестью и волшебным очарованием.

Йола выросла здесь, внимая историям о рыцарской доблести и легендам о Жанне д’Арк. По ее просьбе отец снова и снова рассказывал ей о появлении Жанны в Шинонском замке и ее встрече с дофином[1].

Юная Жанна провела два дня в посте и молитве, остановившись на постоялом дворе недалеко от города. Хотя загадочные голоса, звучавшие в ее голове, поведали ей о том, что дофин должен изгнать из страны ненавистных захватчиков-англичан, придворные лишь посмеялись над ней, уверенные в том, что простая крестьянская девушка — всего лишь самозванка.

Когда же ее все-таки пустили во дворец, в большом тронном зале, освещенном пятью десятками факелов, собрались три сотни вельмож в роскошных одеждах.

Чтобы убедиться в искренности ее намерений, дофин смешался с толпой придворных, а одному из них велел одеться в его платье. Жанна робко вошла в зал и сразу же увидела будущего короля. Она направилась прямо к нему, упала к его ногам и обняла его колени.

— Благородный дофин, — сказала она, — мое имя Жанна, но зовут меня Дева. Бог послал меня к тебе, чтобы возвестить, что ты будешь помазан и коронован в городе Реймсе и станешь наместником небесного царя на престоле Франции.

Однако будущий король Карл не спешил с ответом. Он всегда испытывал сомнения в том, что Карл VI действительно был его отцом. Его мать, Изабелла Баварская, отличалась распутством и имела множество любовников.

Тогда Жанна сказала ему:

— От имени Господа нашего Иисуса Христа говорю тебе, что ты — законный наследник престола и истинный сын французского короля. Все это необычайно волновало Йолу! В своем воображении она видела Жанну как живую и молила Господа дать ей мужества, чтобы управлять замком так, как Карл правил страной после своей коронации. Впрочем, серьезность этих мыслей позабавила ее, и Йола, выбросив их из головы, вновь принялась разглядывать долину реки Эндр.

Боже, как прекрасно вернуться домой, проведя целый год в школе-пансионе под Парижем после смерти отца.

Тогда она не могла сразу вернуться в замок: некому было ее сопровождать. Но теперь, когда ей исполнилось восемнадцать, бабушка оставила виллу в Ницце, где проживала до сих пор, и на время переехала в родовое имение Богарне.

Было начало мая, и уже раскрылись почки растений, обвивавших террасы перед замком. Роскошнее всех расцвела ярко-красная глициния, а желтые нарциссы, гиацинты, цикламены и анемоны составляли потрясающую мозаику. На фоне стен замка особенно выделялись розовые и белые камелии, а цветущие яблоневые сады превратили долину поистине в сказочное царство.

Когда Йола в своем маленьком кринолине шла через двор к каменным ступеням, которые вели к высоким входным дверям, она сама напоминала нежный розовый цветок.

В год открытия Парижской всемирной выставки знаменитый модельер месье Ворт[2] упразднил большой пышный кринолин, некогда столь любимый императрицей Евгенией, и ввел в моду кринолин маленький и более короткий.

Буквально в одночасье полукринолин приобрел бешеную популярность, однако платья до сих пор носили поверх небольших фижм, украшая массой драпировок, рюшей и оборок. Теперь портнихам приходилось трудиться целыми днями напролет, и простой наряд нового покроя стоил баснословных денег — тысячу шестьсот франков.

Перед возвращением домой Йола купила себе несколько платьев. Цены повергли ее в ужас. Шляпки размером не более суповой тарелки носили поверх высокой изысканной прически и локонов, и стоили они сто двадцать франков! Юная графиня решила, что нельзя тратить такие огромные деньги на женские прихоти.

Вместе с тем она знала, что ни одна из экстравагантных парижанок, искательниц всевозможных удовольствий, даже слушать не станет о столь радикальных идеях, как экономия.

И все же она купила все необходимое исходя из соображений практичности и бережливости.

Зная, что после смерти отца она сказочно богата, Йола при этом была достаточно разумна: прежде чем потратить огромные деньги на вещи, которые по возвращении домой ей, возможно, больше никогда не понадобятся, она должна решить, как жить дальше.

Впрочем, Йола не сомневалась, что бабушка как человек, умудренный жизнью, захочет, чтобы она пожила в Париже, стала выезжать и конечно же была принята во дворце Тюильри.

Правда, аристократы Старого режима вроде вдовствующей графини Богарне не слишком жаловали императора и его венценосную супругу, считая их выскочками.