— Мэтью, остановись! Подожди меня. — Она решила, что он не услышал ее, потому что продолжал идти, и она побежала: чемоданчик больно бил ее по ногам. Когда она поравнялась с Мэтью тяжело дыша, он замедлил шаг, и она сверкнула на него недовольным взглядом.

— Разве ты не слышал, как я тебе кричала? — спросила она.

Он улыбнулся почти нежно.

— Нет, я слышал, просто хотел убедиться, что ты действительно передумала.

В его голосе было что-то, отчего всю ее охватил жар, и она сказала сердито:

— Насчет того, чтобы ты меня подвез, и только! В отношении другого я не передумала!

— Нет? — Он в удивлении приподнял темную бровь и взял чемодан из ее рук так, как если бы тот ничего не весил. — Что ж, будем рассматривать это как добрую примету, что ты не безнадежно упряма. Если ты можешь передумать хотя бы раз, Мэгги, то, кто знает, может, ты передумаешь в другой раз и поймешь: в том, что я тебе сказал в прошлую встречу, есть здравый смысл. Любовная связь была бы тем самым средством, которое избавило бы нас обоих от мучений.

— Но ведь тебе не только это нужно, Мэтью, не так ли? Тебе нужна месть, а я не собираюсь ставить себя в такое положение… никогда.

— Поживем — увидим.

— Ничего мы не увидим! — Она не сдержалась и закричала на него, но он был возмутительно невозмутим и шагал дальше. — Никогда, Мэтью. Никогда… никогда… никогда!

Это ветер, конечно, подхватил ее слова, но почему они прозвучали скорее как мольба, а не отрицание?

В машине было божественно тепло и уютно, и, помимо своей воли, Мэгги расслабилась на мягком кожаном сиденье, пока Мэтью вез ее по городу. Он справлялся с этой огромной мощной машиной, как справлялся со всем другим, — умело и ловко, будто на улицах не было большого движения. Казалось, ничто не задевает этого самообладания, даже не явное недовольство, и она в досаде закусила губу, чувствуя, что в ней нарастает беспокойство. Как она вообще могла надеяться, что справится с ним, когда он обходил ее на всех поворотах?

Машина остановилась, и она в недоумении посмотрела по сторонам. Они стояли возле элегантного дома среди ряда ему подобных.

— Где мы?

— Это мой дом.

— Твой дом? Но зачем мы сюда приехали? Послушай, Мэтью, если это опять одна из твоих шуток, то позволь мне…

Он оборвал ее.

— Мне нужно взять кое-какие документы, которые мне понадобятся сегодня позже вечером. Вот почему я привез тебя сюда: к тому же я не могу показаться на людях в таком виде.

Он повернулся, и она тихонько охнула, увидев царапины от своих ногтей у него на щеке. Некоторые были явно глубокие, и на лице запеклась кровь. Она потянулась, чтобы дотронуться до них, но тут же виновато отдернула руку.

— Неужели я это сделала?

Он усмехнулся, когда откинулся на своем сиденье, и стал внимательно изучать ее виноватое выражение лица.

— Что же, не узнаешь своей работы? И потом, ты не в первый раз оставляешь на мне свои отметины, Мэгги.

Ее бросило в жар, и она отвернулась к окну, вспоминая другие ситуации, когда он доводил ее до такого безумия, что она царапала ему ногтями спину. Он тихонько засмеялся, но ничего не сказал, пока вынимал ключ зажигания и открывал дверцу машины.

— Ты выходишь?

Она покачала головой и сделала вид, что рассматривает близлежащие дома.

— Нет? А я-то думал, ты по крайней мере согласишься промыть эти раны, если учесть, что они на твоей совести. Мне всегда был неприятен вид крови.

Его голос звучал вполне дружелюбно, но она обернулась и бросила на него ядовитый взгляд. С каких это пор он не выносил вида крови? Он просто хотел сыграть на ее чувстве вины, но у него ничего не выйдет!

— Я надеюсь, ты не хочешь зайти не из-за того, что боишься, особенно сейчас, когда знаешь, что я ни за что к тебе не прикоснусь?

Это был вызов, и она отреагировала с горячностью, о которой тут же пожалела.

— Конечно, нет!

— Тогда в чем дело?

Он вылез из машины и обошел ее, чтобы открыть дверцу, так что Мэгги оставалось или вылезти из машины, или устроить сцену, но она не доставит ему этого удовольствия!

Она пошла за ним по крутым ступенькам и дальше к входной двери. Пока он снимал с себя пальто, она осмотрела изящную прихожую, невольно восхищаясь бледными обоями в полоску и роскошными китайскими коврами на паркетном полу.

— Ну, что скажешь?

Она пожала плечами; ей было неприятно, что он застал ее врасплох, когда она с таким интересом осматривала все вокруг, как будто ей было дело до того, где и как он жил.

— Очень мило. Удивляюсь, как тебе удалось это сделать всего за несколько недель.

— Дом, у меня давно. Я купил его вскоре после того, как продал прежний, и держал его готовым на тот случай, когда вернусь в Англию.

Он повел ее за собой вдоль холла, благородно делая вид, что не замечает потрясенного выражения ее лица.

— Почему бы тебе как следует не оглядеться здесь, пока я разберусь со своими делами? Мне нужно сделать еще несколько телефонных звонков, так что располагайся. Моей экономки сейчас нет, так что мы сейчас одни в доме.

Мэгги хотела показать, что ей совершенно безразлично, как он живет, но мысль о том, что ей придется терпеливо сидеть и ждать, пока он уладит свои дела, была невыносима. Она не торопясь пошла вдоль длинного холла, в то время как он исчез, по всей вероятности, в кабинете, заглядывая поочередно в прекрасно отделанные комнаты. Этот дом столь разительно отличался от того, в котором они жили вместе, что она невольно задержалась у входа в гостиную, думая о том, не по той ли причине, что и она, он специально выбрал эти легкие светлые тона?

— Нравится?

Она не слышала, как он подошел, и резко обернулась, выставив вперед руку, так как чуть не потеряла равновесие.

Ее пальцы уперлись в расстегнутый пиджак его костюма, и у нее захватило дыхание, когда она ощутила частое сердцебиение под своей ладонью.

Лишь на секунду ее рука задержалась на его теплой мускулистой груди, а затем она быстро ее отдернула.

— Очень. Красивая комната. Ты приглашал кого-нибудь подбирать цветовую гамму и мебель или все это сделал сам?

Она говорила невнятно и понимала это, слова с бешеной скоростью слетали с ее губ, и он, мягко улыбнувшись, приложил свой палец к ее губам, чтобы остановить этот безудержный поток.

— Тебя не поражает, Мэгги, что ты так волнуешься, хотя утверждаешь, что ненавидишь меня?

Она попятилась от него, глаза ее стали большими и безумными.

— Нет! Если ты собираешься начать все сначала, я сейчас же уйду!

Она покачала головой, внимательно глядя в ее зардевшееся лицо на удивление бесстрастными глазами.

— Не надо. Сейчас неподходящее время начинать еще одно бесконечное повторение того, что уже было сказано. Я взял все, что мне нужно, так что после того, как ты сделаешь что-нибудь с моими царапинами, мы можем идти.

Он провел ее на кухню и открыл один из высоких дубовых шкафов, чтобы взять дезинфицирующее средство и вату.

Мэгги подождала, пока он сядет, а затем сняла с себя пальто и бросила на стул, стараясь выглядеть спокойно. Ему всегда удавалось вывести ее из равновесия, заставить так опасаться его, что даже такое незначительное на первый взгляд дело, как промывание царапин, вызывало в ней нешуточное волнение.

Ее рука дрожала в то время, как она отрывала кусочек ваты и обмакивала его в дезинфицирующее вещество, а затем неуверенными движениями проводила им по его лицу. Он болезненно сморщился, и она испытала некоторое сожаление из-за того, что все так получилось. Мэгги промыла ему все раны, и ей захотелось что-нибудь сказать, чтобы снять царившее в комнате напряжение.

— Ты мне так и не сказал, что делал там, на складах.

— У меня не было возможности! — В его голосе слышался вызов, но она сделала вид, что не за метила его, потому что была полна решимости сохранять мир, и вскоре он продолжил. — Я должен был встретиться там с одним человеком, который обещал передать мне важную информацию. Он предложил это место, потому что там нам никто бы не помешал и не увидел нас вместе.