У великих людей свои заботы. Затевались неудачные заговоры против Гитлера; Черчилля часто критиковали в палате общин; Рузвельт, пока шла война, дважды пережил президентские выборы; даже Сталину, возможно, причиняло иногда беспокойство Политбюро. Но никогда никто из них не подвергался серьезной опасности. Эти четверо сами распоряжались верноподданными массами. Народная война имела своим следствием диктатуру.

Четыре могущественных человека олицетворяли, каждый по-своему, волю нации – странный итог эпохи национального самосознания и демократии, у истоков которой стоял Руссо.

Если вообще возможно установить точное время, то поворот к войне наметился в 1936 г. Органы коллективной безопасности были уничтожены. Германия избавилась от всех ограничений, навязанных Версальским договором, и отказалась от тех, которые добровольно приняла на основе договора, заключенного в Локарно. Не сумев защитить от Муссолини Эфиопию, Лига Наций утратила свое значение. Единственным международным соглашением, которое еще что-то значило, был союз между Англией и Францией. Он действовал неофициально с конца первой мировой войны и оформился более определенно в то время, когда Англия предоставила Франции гарантии во время суматохи, вызванной отказом Гитлера в 1936 г. от Локарнского договора. Гарантии предполагались временные, до нового соглашения с Гитлером. Но соглашение заключено не было, и гарантии стали постоянными. Это были гарантии в принципе; Англия не имела возможности их выполнять. Хотя она теперь увеличивала расходы на вооружение, большая часть денег уходила на военно-морской флот и ВВС, а на армию – совсем малая. И пока в Англии шло перевооружение, развивался британский изоляционизм, придававший особое значение армии с «ограниченной ответственностью».

Существенное перевооружение началось в Германии, Англии, Франции в 1936 г. У противоборствующих сторон оно носило разный характер. Гитлер, который рассчитывал прибегнуть к угрозам или мелким войнам, все подготовил для фронта, но не принял во внимание обеспечение резервов, как военных, так и экономических. Англичане и французы разрабатывали планы перевооружения; даже в случае их выполнения (а французские планы не были выполнены) потребовались бы годы на их разработку. Ситуация в итоге получилась запутанная. Гитлер лучше был подготовлен к такому конфликту, который продлится лишь несколько недель. Англия и даже Франция, если бы выдержали первый удар, могли бы в ходе долгой войны укрепиться. Время было на их стороне, хотя они не сумели этим воспользоваться.

Обе западные державы большее значение придавали своей тогдашней слабости, чем будущей силе. Предвоенные годы в Европе были омрачены тем, что военная мощь Германии постоянно преувеличивалась ее потенциальными противниками. Британская разведка, получая существенную часть информации от немецких генералов, якобы противостоящих Гитлеру, все время оценивала темпы германского перевооружения вдвое выше, чем было на самом деле. В 1938 г., например, британский штаб ВВС докладывал, что германская авиация на переднем крае обороны вдвое превосходит британскую, что в дальнейшем авиационное производство в Германии также вдвое превысит британское. Гражданские власти рассчитывали, что 600 тыс. человек будут убиты за первые два месяца войны. Фактически численность германских самолетов на переднем крае обороны была в 1938 г. лишь на 60 % больше, чем в Англии, а резервы – меньше. В 1939 г. британское производство самолетов превзошло германское. Общее число убитых англичан во время воздушных налетов составило 60 тыс. за всю вторую мировую войну. У немцев не было самолетов и стратегии для самостоятельной бомбежки. Их воздушные силы предназначались только для взаимодействия с наземными. Англичане были напуганы призраком, который сами создали. Королевские военно-воздушные силы, единственные среди европейских ВВС, возлагали надежды на оперативное бомбометание, хотя до 1944 г. оснащение и качество самолетов были для этой цели недостаточными. Поэтому англичане, постоянно ощущая угрозу (которой на самом деле не было) со стороны Германии, уповали на возможность (которой также не было) угрожать ей.

В ноябре 1936 г. Германия и Япония подписали Антикоминтерновский пакт – первое соглашение между потенциальными агрессорами. Это был только жест, означавший признание общности целей, но не более. Это не был действенный союз, хотя бы против Советской России. Обе подписавшие пакт стороны никогда не координировали своих действий – ни тогда, ни позднее, и единственным практическим результатом явилось то, что Германия сократила военную помощь, которую до этого оказывала Китаю. Все же пакт казался жестом угрожающим, тем более когда Муссолини, торопясь присоединиться к стороне, как ему представлялось, более сильной, также в следующем году подписал этот пакт. Здесь к тому же не было координации политики. Гитлер продолжал идти своим путем, не спрашивая советов у Муссолини, но смутно надеясь, что Италия доставит Англии и Франции неприятности в Средиземноморье.

Возможно, Антикоминтерновский пакт поощрил японцев к продвижению в Китае. Представляется более вероятным, что заранее это продвижение не планировалось. На Дальнем Востоке с 1933 г. было тревожное затишье: японцы укрепились в Маньчжурии и Северном Китае до Пекина, Чан Кайши старался создать более сильную армию, а китайские коммунисты подталкивали Чана к сопротивлению. 7 июля 1937 г. произошло столкновение между японскими и китайскими войсками на мосту Марко Поло в Пекине. Японцы нанесли ответный удар, больше, кажется, поддавшись порыву младших офицеров, чем руководствуясь указаниями сверху, и взяли Шанхай после семи недель боев. Столица Чан Кайши Нанкин была захвачена в декабре 1937 г. В 1938 г. пали Ханькоу и Кантон, таким образом, под контроль японцев перешло все китайское побережье. Чан Кайши отступил в отдаленный Чунцин, вблизи тибетской границы. Бои затихли. Они стоили жизни примерно 800 тыс. китайцев и 50 тыс. японцев. Около 50 млн. китайцев были изгнаны из домов. И снова тупик. Напрасно старались японцы создать марионеточное китайское правительство. Чан ждал помощи от американцев – большая часть его армии была уничтожена.

В ноябре 1937 г. державы, чьи интересы затрагивали события на Дальнем Востоке, созвали в Брюсселе конференцию, стремясь прекратить войну. Ничего не вышло. Тем не менее настроение изменилось. Британские предприниматели, до этого сочувствовавшие японцам, теперь считали их бандитами, разрушителями китайской торговли. Британское правительство ждало того дня, когда сможет направить флот на Дальний Восток, – отсюда его стремление покончить с европейскими распрями. Американцы по-прежнему твердо сохраняли нейтралитет, но были уже настроены против японцев. Президент Рузвельт надеялся остановить их продвижение, желательно с помощью экономического нажима. Это соответствовало американской стратегии. Хотя армии у США фактически не было, но имелся большой военно-морской флот, для которого главным полем деятельности был Тихий океан.

В это время на Дальнем Востоке обстановка обострилась. Чтобы укрепиться в Маньчжурии, японцы пытались разбить советские войска по ту сторону границы. В июле 1938 и затем в мае 1939 г. они предприняли нападения, но в обоих случаях были разбиты, во второй раз – в Номон-Хане, где понесли тяжелые потери. После начала войны в Европе японцы решили оставить Россию в покое, да и русские, поглощенные европейскими делами, отвечали тем же. В связи с этим для Японии был единственный путь экспансии – на юг, к Тихому океану; возможности для этого могли представиться всякий раз, когда у англичан и особенно у американцев возникнут затруднения где-нибудь еще. Данное направление экспансии сулило нефть, каучук и олово для экономики Японии.

В 1938 г. в Европе кроме экспертов мало кого беспокоил китайско-японский конфликт. Вес взоры были обращены к Гитлеру. Говорили (в то время и часто потом), что у него была определенная программа завоевания мирового господства. Но видимо, он скорее был оппортунистом, извлекавшим пользу там, где такая возможность представлялась. Конечно, его цель была ясна: превратить Германию в мировую державу, а уж средства – по обстоятельствам. Гитлер самонадеянно, слишком самонадеянно, как оказалось, рассчитывал на бездействие западных держав. В 1938 г. он даже получил поддержку Запада – от Невилла Чемберлена, который сменил на посту премьер-министра Болдуина в мае 1937 г.