– Нет. Они у крепости, но на склонах, а внимание русского офицера будет привлечено к Куншеру. Ведь оттуда удобнее всего накрыть колонну.

– У тебя в крепости никого нет?

– Никого.

– Хоп! Пропускай разведку и встречай колонну! И помни: ты должен сжечь ее до того, как подлетят проклятые «вертушки». Иначе твоим бойцам со склонов в соседнее ущелье не отойти. Вертолеты положат вас всех у Куншера.

– Это, если русские успеют вызвать помощь! А мы постараемся сделать так, чтобы они не успели.

– Не слишком ли ты самонадеян, Сеид?

Рахим спокойно ответил:

– Если мы готовились уничтожить здесь полноценную роту, то уж с колонной как-нибудь разберемся.

– Ну-ну! Ты опытный командир. Поэтому и послан на выполнение главной задачи. Но не расслабляйся. Русские умеют воевать. И кому, как не тебе, знать об этом?

– Я знаю и все помню, саиб. Они действительно умеют воевать. Так же, как умеют достойно умирать. А сегодня неверные будут умирать.

– Держи со мной постоянно связь. Отбой.

– Отбой, саиб. Не беспокойся, мы превратим эту колонну в груду оплавленного металла.

– Да поможет тебе всевышний!

Главарь банды отключил радиостанцию. Полевой командир Сеид Рахим передал на позиции засады приказ укрыться и пропустить бронетранспортер охранения советской колонны.

…Старший лейтенант Белоусов, держась за ствол крупнокалиберного пулемета, внимательно осматривал склоны и вершины ущелья, особенно участки, где склоны разрезали трещины, где нависали каменные террасы и рос кустарник. Но ничего подозрительно не замечал. Да и не мог заметить. Сотня Сеида Рахима расположилась за вершинами склона непосредственно у древней крепости, растянувшись на триста метров. Именно у Куншера душманы подготовили засаду. И подготовили ее тщательно, предусмотрев спуск штурмовых групп для охвата советского подразделения с востока и запада, чтобы лишить его возможности отойти, одновременно блокируя и подходы подразделений со стороны полка и батальона. Абутияр планировал уничтожить в ущелье советскую мотострелковую роту, которую по замыслу руководства главаря банды русские должны были выслать на усиление атакованного батальона и дальнейшего использования в поисках и уничтожении противника, посмевшего нанести удар по крупным силам советских войск. Против батальонов душманы еще никогда не выступали – не хватало силенок, да и оснащения. И вот наконец решились, показывая, что они сумели создать банды, способные проводить крупномасштабные операции против советских войск.

Для чего это потребовалось руководителям движения сопротивления, осевшим в Пакистане, Абутияр не знал. Да и не хотел знать. Он, полевой командир, и его задача выполнять приказы. Тем более что с изменением тактики ведения боевых действий против советских войск значительно увеличивалось его личное денежное содержание. Он не был бедным человеком, но и богатым тоже. Теперь же все менялось – за полгода войны Абутияр мог сколотить приличное состояние, позволившее бы ему безбедно жить в любой стране мира. И это за полгода. А за год, два? Впрочем, Ахмад Абутияр слыл среди руководства движением сопротивления реалистом. Эти полгода надо было еще отвоевать. Надо было выжить, а уж потом думать о будущем. Но перспективы грели кровавому бандиту давно проданную дьяволу душу.

Бронетранспортер передового дозора подошел к полуразрушенной крепости Куншер. Белоусов уже видел подобные древние укрепления афганцев и не понимал, почему их сооружали в ущельях, у подножий перевалов, а не на равнинах, возвышенностях или, скажем, на плато. Но, видимо, предки нынешних пуштунов имели на это основания. Да и строить крепости в ущельях было проще. Обвалил скалу или утес – вот тебе и строительный материал. Но скорей всего, эти крепости возводились в ущельях потому, что именно по ним раньше проходили пути от селения к селению. И вода опять-таки рядом, не надо копать глубоких колодцев. В редком ущелье не протекал хотя бы ручей. На склонах же имелась растительность, что позволяло держать скот. Впрочем, сейчас это совершенно не важно. Сейчас надо думать о другом.

Командир взвода охранения приказал механику-водителю остановить бронетранспортер и обратился к сержанту-пулеметчику:

– Митяй, я пройдусь по крепости. Если что, прикрой огнем КПВТ. Если меня убьют, тут же сообщи об этом на плато старшему колонны и быстро уходи обратно, к своим.

– Да кто вас здесь убьет, товарищ старший лейтенант? В крепости никого не видать.

– Кто знает, – философски заметил Белоусов.

Николай спрыгнул на каменистый грунт, подошел к участку, практически полностью сохранившегося каменного забора высотой чуть более метра. Здесь когда-то, наверное, проходила линия сторожевых постов. Для ведения обороны этот забор был непригоден, а вот для обозначения границы крепости и укрытий охранников или сторожей – бог знает, как они раньше назывались – подходил вполне. Из-за забора старший лейтенант осмотрел развалины крепости. Подумал: здесь, наверное, много змей. И не каких-то гадюк, тут водились гады посерьезней, кобры, гюрзы, щитомордники… Да и скорпионов должно быть полно. Белоусов терпеть не мог этих тварей. Николай не боялся их, знал: берцы ни зме́и, ни тем более скорпион или каракурт не прокусят, – и все же относился к ним с опаской.

Размышляя о местной фауне, Белоусов не упускал из виду ни одной мелочи. Вот на пологую крышу накренившегося остатка большого когда-то здания с вершины опустилась ворона. Повертела клювом, перелетела на куст у плиты глиняного дувала. Стала чего-то клевать. Птица ведет себя спокойно – значит, там, где она нашла корм, ни человека, ни зверя нет. Это хороший признак. Белоусов осмотрел развалины, не углубляясь в лабиринты крепости, чтобы оставаться в поле зрения пулеметчика БТР. Поднявшись на плоскую глиняную плиту, державшуюся на каменных остовах – видимо, крышу одного из зданий Куншера, – через бинокль осмотрел склоны. Ничего и никого не заметил. Вернулся к бронетранспортеру, запрыгнул на броню, приказав механику-водителю:

– Вперед, до выхода из ущелья, там развернешься и поедешь обратно.

Бронетранспортер так же медленно пошел на восток.

А Рахим, опустившись на дно канавы склона, прикрытого густым кустарником, включил радиостанцию.

– Ахмад? Сеид!

– Слушаю тебя! – ответил Абутияр.

– БТР русских останавливался у Куншера. Офицер ходил в крепость, осматривал развалины, склоны. Потом БТР продолжил движение на восток. Думаю, скоро он проследует назад и в ущелье втянется колонна неверных.

– Ты готов встретить помощь от Даулака или Тахджави? – спросил Абутияр.

– Готов!

– Хоп! Жду доклада об уничтожении колонны русских и отхода твоего отряда на север, в Бешри.

– Я все понял! До связи, саиб!

Бронетранспортер взвода охранения прошел пять километров до выхода из ущелья на дорогу, ведущую к позициям батальона и кишлаку Тахджави. Выбрав место, механик-водитель развернул боевую машину и повел ее обратно в западном направлении. Белоусов так же внимательно, как и прежде, осматривал склоны и вершины ущелья. Нигде ничего подозрительно. В 6.53 бронетранспортер вышел к колонне. Черников тут же приказал бойцам занять места в машинах, сам подошел к спрыгнувшему с брони Белоусову и спросил:

– Ну что в ущелье, Коля?

– Похоже, там никого нет и в крепости тоже, – ответил командир взвода боевого охранения.

В этот момент к старшему колонны подбежал связист и обратился:

– Товарищ старший лейтенант, вас начальник штаба полка вызывает!

– Ну, потеряли нас! – сказал Белоусову Александр. – Ты погоди, я сейчас.

Командир роты материального обеспечения прошел к головному «Уралу», в кабине которого была установлена радиостанция:

– 322! Я – Скат!

– 322 на связи! Где находитесь, Скат? Почему до сих пор не вошли в зону ответственности Рубежа-2?

– Потому, что мной было принято решение провести разведку ущелья.

– Провел?

– Так точно, Заслон осмотрел потенциально опасный участок маршрута. Все чисто.