— Разумеется, разумеется! — Энергичные действия миссис Карстерс составляли приятный контраст с беспомощностью министра. — Я отведу ее наверх и останусь с ней, сколько понадобится. Бриггс, может быть, вы поможете мне увести ее в комнату? Я…

— Одну минуту! — Д-р Ботвинк вскочил. — Мне кажется неразумным, чтобы дамы удалялись сейчас.

Его спокойный властный голос подействовал на слушателей. Даже рыдания Камиллы стали тише. Д-р Ботвинк неторопливо стряхнул снег с колен, подошел к окну, закрыл его и задернул тяжелые портьеры. Завывания бури перестали слышаться, и во внезапной тишине, воцарившейся в комнате, его тщательно подбираемые слова падали в уши слушателей, как один за другим падают в тихий пруд камешки.

— Здесь приключилась внезапная смерть, — сказал он. — Насильственная смерть. За нею неизбежно — не так ли? — последует полицейское расследование. Вы, леди и джентльмены, лучше меня знакомы с процедурой, которая предписывается в подобном случае законами вашей страны, но, думается, было бы… нежелательно (скажем так!), если бы свидетелям этого трагического происшествия позволено было разойтись прежде, чем будут приняты надлежащие меры. Думаю, что, высказывая это предложение, я говорю в интересах каждого из нас.

— Надлежащие меры? — повторил сэр Джулиус.

— Надлежащие меры, как я понимаю, состоят в том, чтобы без промедления обратиться в полицию. По счастью, у нас под боком есть полицейский офицер.

— Конечно, сэр Джулиус! — вмешалась миссис Карстерс. — Доктор Ботлинг совершенно прав. Вашему человеку — как его звать? — надо сказать сейчас же. А уж он знает, что делать. Бриггс, будьте добры разыскать его и сразу же привести сюда. Боже правый, какое ужасное положение! Будь здесь мой муж, он бы знал…

Д-р Ботвинк прервал ее.

— Мне кажется, — заметил он, — что леди Камилла вот-вот упадет в обморок.

Сэр Джулиус едва успел подхватить ее. Он с помощью д-ра Ботвинка перенес ее на диван, а Бриггс тем временем пошел на поиски сержанта Роджерса. Миссис Карстерс, которая вдобавок ко всем своим добродетелям умела еще и подать первую помощь, стала ухаживать за Камиллой.

— Нет ли здесь в комнате воды? — спросила она.

— Нет, но в бутылке осталось немного шампанского, — предложил сэр Джулиус. — Может быть, капля…

— Сэр Джулиус! — прервал его д-р Ботвинк. — Умоляю вас, не прикасайтесь к этой бутылке и вообще ни к чему на столе.

К этому времени у министра финансов сознание значительности своей персоны восстановилось.

— Честное слово, сэр, — сказал он, — похоже, что вы берете на себя слишком много. На что вы, собственно, намекаете?

— Я ни на что не намекаю. Но разве факты не говорят сами за себя?

— По-видимому, на основании несчастного случая с этим молодым человеком вы поспешно решили, что здесь нечистая игра?

— Я бы никогда не назвал это игрой, — серьезно сказал д-р Ботвинк.

Не успел сэр Джулиус ответить, как в комнату вбежал Бриггс, а следом за ним Роджерс. На лице сержанта было выражение тревоги, однако, увидев сэра Джулиуса, он успокоился и произнес фразу, до нелепости не соответствующую создавшейся ситуации.

— С вами ничего не случилось, сэр? — спросил он, задыхаясь.

— Конечно, ничего, — ответил сэр Джулиус раздраженно. — С какой стати?

— Прошу извинить меня, сэр Джулиус, но мистер Бриггс сказал мне, что меня зовут, и я было подумал…

Его взгляд упал на неподвижную фигуру, распростертую на полу около окна.

— Мистер Уорбек! — воскликнул он. — Что случилось?

— Умер, — коротко пояснил д-р Ботвинк, — выпив бокал шампанского.

Осторожно пройдя по ковру, Роджерс приблизился к месту, где лежал Роберт.

— Вы, конечно, убедились, что он мертв, доктор?

— Я не доктор медицины. Но вы можете убедиться сами.

— Извините, сэр. В таком случае…

Сержант на минуту стал на колени возле тела. Когда он поднялся, вид у него был и серьезный, и озадаченный. Повернувшись к сэру Джулиусу, он сказал:

— Положение очень тяжелое, сэр. Я затрудняюсь сказать, какие меры следует принять.

Д-р Ботвинк хотел было вмешаться, но раздумал, и сержант продолжал:

— О таком деле следовало бы немедленно заявить в местную полицию. Это их круг деятельности. Как вы знаете, сэр, я здесь представляю службу охраны. Поскольку ничего не случилось с вами, все это, строго говоря, меня не касается. Расследование дел такого рода совсем не по моей части.

— Вы хотите сказать, что будете стоять здесь и ничего не делать? Это же смехотворно, — сказала миссис Карстерс.

Но сержант Роджерс не обратил на нее ни малейшего внимания, он терпеливо ждал ответа сэра Джулиуса.

— Что ж, раз такое положение дел, свяжитесь сразу же с местной полицией, — сказал сэр Джулиус.

— Прошу извинить, сэр, но в этом-то вся загвоздка. Я думал, вы уже знаете. Связаться с полицейским участком или с кем бы то ни было невозможно. Сегодня вечером я пытался передать свой ежедневный отчет, но телефон не действовал. По радио в девять часов передали, что оборваны провода во всей округе. Мы полностью отрезаны.

— Отрезаны? Какой вздор! Вы знаете не хуже меня, что я в любое время должен иметь постоянную связь с министерством, на Рождество или не на Рождество, все равно. Как я могу заниматься государственными делами, хотел бы я знать, если я, как вы выразились, отрезан?

— Не могу сказать, сэр. Но дело обстоит так, как я доложил.

С минуту сэр Джулиус молчал, а потом сказал:

— Если положение дел действительно таково, Роджерс, вы должны сделать все, что в ваших силах. В конце концов, вы полицейский.

— Вы хотите, чтобы я провел расследование, сэр?

— Пока вы не сможете передать его в руки надлежащих властей — да.

— Хорошо, сэр. — Роджерс помолчал, как бы собираясь с силами.

Когда он заговорил снова, в его тоне уже не было почтительности. Он говорил так сухо и официально, что слова его звучали почти как команда перед строем.

— Когда наступила смерть? — спросил он сэра Джулиуса.

— Ровно в двенадцать часов.

— В этот момент били часы, — вставила миссис Карстерс.

— Пожалуйста, не все сразу, мадам. Все находящиеся здесь присутствовали при том, как покойный умер?

— Да, да, — уверил его Джулиус. — Конечно, все. Это как раз…

— Хорошо. Притрагивались ли к чему-нибудь в комнате после его смерти?

— Нет, кажется, нет.

— Да, — сказала миссис Карстерс. — Вы только что закрыли окно и задернули портьеры, доктор Ботлинг.

— Ботвинк, — машинально сказал историк. — Да, миссис Карстерс, я закрыл окно. Потому что…

— А больше ничего? — допытывался сержант.

— Нет, больше ничего.

— Тогда я попрошу вас всех выйти из комнаты и не возвращаться в нее без моего разрешения. Ключ я оставлю у себя. Я потребую, чтобы каждый из вас дал мне показания, и буду признателен, если вы до тех пор воздержитесь от обсуждения этого дела друг с другом. Видите ли, — на миг он стал почти человечным, — мне нужны собственные воспоминания, а не чьи-то чужие. Могу я рассчитывать на вашу помощь?

— Но не собираетесь же вы снимать показания в час ночи? — запротестовал Джулиус. — Не знаю, как другие, но после всего, что я пережил, я в состоянии только спать.

— Я не прошу никакого снисхождения к себе лично, — добавила резко миссис Карстерс, — но мне кажется очевидным, что здесь есть одно лицо, которое следовало бы избавить от такой пытки. — Она указала на софу, где в оцепенении лежала Камилла.

С минуту сержант Роджерс раздумывал.

— Полагаю, что могу отложить допрос до утра, — сказал он. — Но и в этом случае остается один вопрос, который надо выяснить, прежде чем вы разойдетесь. — Он повернулся к д-ру Ботвинку. — Вы только что сказали, что мистер Уорбек умер, выпив бокал шампанского. Через сколько времени?

— Немедленно. Можно сказать, что смерть пришла к нему, пока он пил.

— Очевидно, вследствие того, что он выпил?

— Бесспорно. Шампанское было отравлено — и, несомненно, цианистым калием.