– Доброе утро. Снова дождь, – вежливо кивнул он.

Я молча кивнул в ответ. Каждое утро он говорит одно и то же, а я киваю. Сегодня сценарий нарушила все та же коробка, которую я уже собрался переступить и так же забыть. Но сосед уставился на шевелящийся картон с брезгливым недоумением.

– Что это у вас? Подкинули? Вызывайте законников и лучше не прикасайтесь. Если хотите, я сам вызову, у меня есть знакомства…

– Знаете что… – нахмурился я. – Не лезьте не в свое дело.

Подцепил веревку, что стягивала коробку, и закрыл дверь, не обращая внимания на опешившего соседа. На дорожке к дому мокрый картон все–таки не выдержал, и дно отвалилось вместе с котом. Животное плюхнулось на камни, но не приземлилось на лапы, как положено нормальному коту, а упало на живот. И неуклюже попыталось подняться, неловко тыкаясь носом в мои туфли.

– Мрак, вот же угораздило! – выругался я. Котенок поднял голову с заплывшими гноем глазами и утвердительно мяукнул. А я понял, почему эту ошибку природы так назвали.

Подобрал его двумя пальцами за шкирку, раздумывая, что мне с ним делать. Самый простой способ – утопить в ведре, так рачительные хозяйки в деревнях борются с чрезмерной сексуальной активностью своих крысоловок. Но странное дело, подобная мысль мне совсем не нравилась. Мрак висел, поджав лапы и хвост, лишь дергал носом и прижимал уши, которые казались слишком большими для его маленького тельца. В доме нос задергался с удвоенной силой, вдыхая теплые и сухие запахи помещения. Я опустил его на ковер, с досадой рассматривая грязную шерсть животного. Хронометр напоминал, что я уже опаздываю, и возиться с этим недоразумением мне совершенно некогда. Так что я просто поставил на пол тарелку, налил в нее молоко и добавил горячей воды из еще не остывшего чайника.

Покосился на нелепость, елозившую на моем светлом ковре. И раздраженно оттащил его к тарелке, сунул мордой в молоко. Кот фыркнул, сдувая с усов белую жидкость, но качнулся и неуверенно ткнулся в миску. И сразу принялся лакать: розовый язык замелькал, слизывая жидкость.

– Не лопни, – буркнул я и пошел к выходу. Железная цапля на хронометре гневно щелкнула клювом и склонилась, распахивая серебряные крылья, ударила о бронзовую пластинку. Напоминая, что времени почти не осталось.

***

– Кристина, спустишься в архив? – Шелд устало потер глаза. – Надо поднять данные по старому делу. На второй уровень, забери все накопители и слайды. Я внес в твой браслет допуск.

– Конечно. – Девушка поднялась, скрывая радость. – Хочешь, прежде сварю тебе кофе?

– Хочу, но надо закончить с этим делом сегодня, так что – после.

– Как скажешь. – Орита улыбнулась и вышла за дверь, прихватив меховую накидку. Она уже знала, что внизу, в Хранилище памяти, довольно прохладно, подземелье все же.

В холле было многолюдно – время посетителей, которых здесь называли гостями. Сегодня день прошений: за определенную плату любой из жителей города мог получить воспоминание. Конечно, если докажет право на это, ведь воспоминания такая же собственность, как и другое имущество. Получить воспоминание другого человека можно лишь по предписанию Суда Времени.

Крис прошла сквозь ожидающих и заметно волнующихся людей, торопясь скорее спуститься вниз. Задержалась лишь чтобы поднять голову и посмотреть на высокий потолок. Даже сейчас, при свете дня, он оставался в тени, словно робкие лучи солнца не могли до конца осветить таящихся там чудовищ. За неделю работы она уже успела изучить старые фрески на куполе, и поднимать голову, проходя под ними, вошло у нее в привычку. Фресок было четыре, центральная – та самая, на которую указал Шелд. На всех четырех был изображен бог смерти, одно и то же лицо и разные сюжеты, одинаковые по своей страшной и отталкивающей красоте.

Крис опустила голову и быстро толкнула дверь, ведущую на нижние галереи.

Архивариус в своих светлых одеждах, напоминающих балахон, кажется, сам себя уже причислил к призракам этого подземелья, и Крис с усмешкой подумала, что ему только гремящих цепей не хватает для полноты образа. Но улыбку сдержала и невозмутимо протянула старику руку с браслетом. Тот тронул его матовой пластинкой и удовлетворенно кивнул, когда она посветлела.

– Допуск разрешен, – подтвердил он и сверился с толстой тетрадью. – Сектор второй, стеллаж третий, полка пятая сверху.

Орита молча пошла в указанном направлении, задержавшись на миг.

– Скажите, а дознаватель Хантер Виншер уже ушел? У меня к нему пара вопросов…

– Виншер? Не было его здесь сегодня. – Архивариус сунул лицо в открытую тетрадь посещений. – Перепутали вы что–то, орита. Кроме вас никто не заглядывал, это ведь уже запечатанный сектор. По прошлым делам, а их редко поднимают …

– Перепутала, – легко согласилась Крис, облегченно вздохнув. Значит, можно не опасаться столкнуться с кем–то внутри.

И скрылась за дверью, цокая каблуками. Но внутри пошла осторожнее, не желая нарушать тишину этого места. Здесь на полках лежали не шары с живыми воспоминаниями, а слайды – тонкие слюдяные пластины по закрытым делам. Второй сектор был слева, и девушка простучала каблучками в том направлении, а потом сняла туфли и на цыпочках вернулась обратно. Замерла на миг у двери, прислушиваясь, но из–за закрытой створки не доносилось ни звука.

Крис быстро пошла вдоль стеллажей, рассматривая временные периоды.

112, 115, 118… Где–то здесь.

Она снова воровато оглянулась и шагнула в сектор, помеченный сто двадцатым годом от Отсчета Времен. Тогда была осень. Начало. Жаркая и душная, удивительная для такого дождливого города. Девушка зябко растерла ладони, осматриваясь. Мрак! Почему в ту осень было совершено столько преступлений? Как найти среди бесконечных полок нужную нишу? Хорошо хоть стеллажи помечены разными цветами по степени тяжести нарушения: желтые – самые легкие и лилово–черные – убийства. Значит, ей нужно искать такую метку. Как назло, большинство лиловых знаков было на верхних полках, и другие обозначения Крис снизу не видела. Она скрипнула зубами и осмотрелась. Стремянка нашлась в углу, колеса с крепежами скрипнули, когда девушка потащила ее за собой.

– Ненавижу это место, – буркнула Крис, забираясь на ступеньку. И лестницы она тоже терпеть не могла, но выбора не было. Узкие перекладины словно стонали под ее босыми ступнями в чулках и грозили отвалиться. Но Крис упрямо лезла наверх, надеясь, что не ошиблась, и нужная ниша над ее головой. И улыбнулась торжествующе, увидев табличку «Фрай–Пиррот. 1.10.120»

Внутри лежал всего один слайд, и Крис потянулась, доставая его.

– Кристина, вы перепутали сектор, – негромко произнес снизу голос ее куратора, и девушка вздрогнула на тонкой перекладине стремянки. Взмахнула руками и покачнулась, отчаянно пытаясь уцепиться за ледяные стеллажи. Но пальцы скользили, не находя опоры, а замерзшие ноги так и норовили соскользнуть. С трудом удержав равновесие, она схватилась за полукруглую ручку стремянки и посмотрела вниз.

– Шелд! Вы меня напугали! Я чуть не упала! Нельзя же так подкрадываться!

– Я не хотел, – он смотрел на нее, запрокинув голову, и темно–зеленые глаза казались черными. Крис осторожно спустилась, поджимая пальцы на ногах. – Я подумал, что вы еще не были в архиве и можете растеряться. Вижу, так и случилось.

Он подал ей руку.

– Где ваши туфли?

– На каблуках неудобно лазать по лестницам, – Крис попыталась улыбнуться, хотя ее все еще трясло от пережитого страха. Она действительно чуть не упала. Шелд сжал ее ладонь, рассматривая лицо девушки, и она чуть смущенно улыбнулась.

– Я уже поняла, что перепутала сектора. Сейчас найду нужный.

– Я сам. – Он все еще держал ее руку, не отводя взгляд, отчего Крис чувствовала себя крайне неуютно. Шелд отпустил ее и отошел на шаг. – Подождите меня у старика, ни к чему здесь мерзнуть.

– Да уж, тут не жарко, – сдерживая дрожь, усмехнулась Кристина.