«Это только говорится так, что его исключают, — пишет Корчак. — На самом деле он сам уходит, так как не может принять наших законов. Может быть, где-нибудь он найдет другой дом с другими законами, где ему будет хорошо» (4, Т. 2, с. 78).
Неверли вспоминает, что в двадцатипятилетней истории Дома сирот к этой крайней мере прибегали дважды, «как раз столько, сколько надо для того, чтобы в памяти вновь поступающих поколений жила легенда о каком-то совершенно невозможном, исключенном в конце концов оболтусе, и тысячная статья не была пустым звуком» (8, с. 444).
Кодекс товарищеского суда удивительно ярко отражает педагогическую концепцию Корчака, его веру в силу самовоспитывающей активности ребенка. Прощение становилось в руках Корчака и его сотрудников, а также детского коллектива важным инструментом воспитания доброго начала. Рождение в душе ребенка добрых чувств, обращение их на благо его развития и исправления способствовало его самоутверждению в детском обществе, а это, в свою очередь, создавало предпосылки его защищенности в ребячьей среде.
Для того, чтобы подать в суд, ребенку было достаточно вписать на судебную доску свое дело: указать свою фамилию, фамилию того, на кого и за что он подает в суд. В суд можно было подавать и на взрослого, на любого воспитателя, на любого ребенка и даже на самого себя.
К концу дня секретарь вписывал эти дела в книгу и собирал показания. Раз в неделю суд разбирал их.
В «судебном процессе» корчаковского товарищеского суда можно выделить следующие моменты:
1) запись на судебный лист своей претензии («подача в суд»)(воспитатель поступает со своими претензиями таким же образом);
2) сбор информации, так называемое расследование дела;
3) оценка данного поступка судьями-товарищами;
4) публичное чтение рассмотренных дел я решений суда, освещение результатов в «Судебной газете» и на судебной доске.
В этом процессе значима каждая деталь. Для многих детей запись на судебный лист — это своеобразная защита от произвола. Ребенок знает, что здесь-то уж никто не отмахнется от него словами «потом», «не надоедай», «не забивай голову такими пустяками». С другой стороны, этот момент имел глубокий психологический смысл. По мнении бывшей сотрудницы Корчака И.Мержан) «время, которое проходило от записи дела до его разбора, позволяло ребенку обдумать справедливость своего шага. Проходил первый гнев, приходило размышление о случившемся. Случалось, что во время сбора сведений ребенок сам убеждался, что это пустячное дело, и отказывался от него. Иногда дети убеждали товарища, что не стоит подавать в суд» (9, с. 73).
Этот момент имел значение как для воспитателя (возможность узнать больше о ребенке, наблюдать его), так и для самих детей, которые и на которых подавали в суд (возможность еще раз обдумать случившееся).
В этом проявлялась и забота Корчака о формировании у маленьких судей чувства ответственности за свои решения.
«Если кто-нибудь часто и подолгу судит, он может легко испортиться и привыкнуть смотреть на чужие поступки так, словно сам без греха. Но судья может и многому научиться: он видит, как трудно быть справедливым и какое это важное дело — справедливость» (2, с. 243).
Этот этап способствовал гласности в работе товарищеского суда, что предостерегало воспитанников от ошибочных оценок и имело определенное профилактическое значение. Гласность обеспечивалась также освещением в «Судебной газете» ежемесячных сводок о количестве судебных дел на каждого воспитанника и о том, сколько раз тот или иной воспитанник подавал в суд; Б газете также сообщалась сумма параграфов, полученных каждым воспитанником и сумма параграфов с приговором, составлялась кривая приговоров.
«Как в больнице у каждого больного есть своя кривая температуры, так и на судебной доске объявлений висит график морального здоровья интерната, и по нему можно узнать, как идут дела, — плохо или хорошо» (2, с. 238).
Защищая товарищеский суд от упреков в излишней бюрократизации, М.Фальская писала: «Эти сводки и графики ясно показывают ребенку тенденцию его поведения к исправлению, ухудшению или стабильности. Они стимулируют его внимательность, побуждают к работе над собой без морали воспитателя, его гнева и наставлений. Часто они защищают от огульных обвинений типа «Ты всегда…», «Ты постоянно…» (12, с. 34).
С первых же дней работы товарищеского суда Корчак встретился с немалыми трудностями. В результате спустя полгода он решает временно распустить этот орган, чтобы внести некоторые изменения и дополнения. Корчак изначально рассматривает суд как эксперимент, который может не удаться, В течение полугода он собирает и анализирует факты, чтобы затем внести необходимые коррективы. Будучи секретарем суда, Корчак изучает рядовые и необычные дела, отношения между обвиняющими, обвиняемыми и судьями. Через год он пишет: «Б качестве секретаря суда я познавал азбуку, совершенствовался и, наконец, становился экспертом но ребячьим делам» (1, с. 236).
Первый пробный год показал, пишет Корчак, что «суд нужен, необходим, его ничем не удастся заменить» (1, с. 239), но тут же он вынужден сделать и другой горький вывод: «К сожалению, мы еще до суда не доросли… Суд не вошел величаво в нашу жизнь как важный законодательный акт, а проскользнул пугливо и смиренно» (1, с. 240).
Что же вынудило Корчака остановить на четыре недели деятельность товарищеского суда? Что, по его мнению, мешало его работе? Рассмотрим эти причины подробнее.
— Многие вопросы по-прежнему решались помимо суда. Авторитет суда снижало укоренившееся среди воспитанников убеждение, что лучше поговорить, чем по любому пустяку судиться. Это касалось прежде всего ребят старшего возраста, которые видели в суде нечто среднее между игрой и рассмотрением дел, которые не известно, как решить. Вместо формулы «Оставь меня в покое» появилась новая: «Подай на него в суд» (2, с. 256).
Это мнение утвердилось в ребячьей среде как результат отрицательного влияния общества взрослых, считает Корчак. Умеренность наказаний часто вызывает недовольство, особенно у мещан. Идея насилия и репрессий порой заражает не только взрослых, но и детей. Воинственное добро товарищеского суда встретило непонимание и сопротивление некоторых детей в Доме сирот — они хотели бы превратить суд в орудие мести, статья десятая или сотая их не удовлетворяли.
— Судьи выносили очень «легкие» приговоры. Ни один из состава судей не решился применить статью свыше четырехсотой.
За два года существования суда в Доме сирот только один раз был применен § 1000 и лишь дважды § 600 (4, т. 2, с. 78). Корчак понимал это — судьи ведь сами дети и знают, как трудно не оступиться, знают, что каждый может и хочет исправиться. Кроме того, судьи и обвиняемые были связаны друг с другом множеством нитей. Дать большую статью — значит вызвать неприятность.
Гласность в работе товарищеского суда стала помехой для ребят, привыкших действовать исподтишка, для подлиз, тихонь, ловкачей. В «Судебной газете» № 1 Корчак пишет, что таким ребятам действительно выгоднее жить без суда (2, с. 244). Ведь «суд захватил их врасплох, как неожиданный и грозный враг, враг-регистратор, враг-дневной свет, враг-гласность» (2, с. 258). Именно эта кучка добилась закрытия суда на некоторое время.
— Зачастую судьи выслушивали только одну сторону. Если маленький подавал на старшего, старший не являлся на суд.
— Нередко суду приходилось решать сложные, подчас неразрешимые вопросы.
Поиски причин возникновения конфликтов привели Корчака к выводу, что зачастую они являются следствием нерешенной воспитательной проблемы, неверного распоряжения или запрета. Так, целый ряд мелких конфликтов, возникавших вечером в спальне, по мнению Корчака, свидетельствовали о том, что вопрос о необходимом количестве сна для детей не решен и требует урегулирования (2, с. 259). Потому и суд оказывался в этих вопросах беспомощным.
В «Судебной газете» № 9 Корчак открыто разбирал ошибки в работе суда: «вместо того, чтобы учить говорить прав-ду, суд учил лгать; вместо того, чтобы воспитывать мужество, поощрял трусость; вместо того, чтобы заставлять думать, растил лентяев» (2, с. 248). Нельзя не восхититься педагогическим мужеством, с которым Корчак вел с детьми открытый и честный диалог. Именно «Судебная газета» сыграла немалую роль в формировании у детей правильного отношения к суду, в решении многих трудных вопросов по организации детского самоуправления.
