И наконец вспыхивает долгожданное зарево. Лавина грохота обрушивается на барабанные перепонки моряков. Торпеды Шабалина достигли цели — транспорт переломился пополам, корма поднялась вверх так, что стали видны его работающие вхолостую винты, и пошел под воду, а на месте его возник крутящийся высокий столб.
— Есть! — облегченно вздыхает кто-то.
Теперь можно отходить. Шабалин начинает разворачивать катер.
«Но почему нет нового взрыва? Почему бездействует второй катер, на долю которого приходится второй транспорт? Значит, что-то случилось с товарищем? Надо выручать!» Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Шабалина. Он резко поворачивает катер и снова торопится навстречу вражеским судам.
А противник уже успел прийти в себя после атаки. Огненные глаза прожекторов в упор уставились на Шабалина, кругом взлетают в воздух столбы воды от разрывов. Кажется, что судно вздрагивает от безжалостных ударов. Фашистские комендоры обрушили на катер ТКА-13 всю мощь своих орудий. Но катер Шабалина упрямо идет по намеченному пути. Теперь командир уже видит, спасибо прожекторам, где катер товарища. Как слепой, тот кружится на месте, пытаясь уйти из-под обстрела. Но все его старания напрасны. Огненное кольцо сжимается все теснее — осколки наносят новые раны обшивке катера. Шабалин подошел совсем близко ко второму катеру.
Все ясно: обе торпеды на месте. Значит, не сработало запальное устройство торпедных аппаратов и катер после несостоявшейся атаки не может быстро уйти со своим тяжелым грузом.
«Вот нерадивые, — невольно пронеслась у него в голове раздраженная мысль. — Это надо же, не проверить как следует перед выходом в море торпедные аппараты!» Нет, с ним такое случиться не могло бы. Хоть и уверен он в своей технике, но каждый раз перед выходом в море еще и еще раз проверяет все до мельчайшего винтика.
Но так или иначе разберемся потом. Пока что нужно помогать товарищу в беде.
Снаряды ложатся совсем рядом с катером Александра. Немцы успели пристреляться как следует. Со второго катера потянулись цепочки пулеметных очередей — но это вряд ли может помочь: таким оружием не отобьешься от мощных орудий противника.
Ловким маневром Шабалин втиснул свой катер между врагом и катером товарища. Густая непроницаемая дымовая завеса прикрыла беспомощный катер, отгородила его от фашистов.
— Иди в базу, — передал Шабалин.
Под прикрытием дымовой завесы катер вырвался в море.
«Теперь надо отвлечь внимание на себя», — решил Александр.
Отважный ТКА-13, вздымая белые валы, ринулся в ложную атаку. Тщетно искали в густом дыму фашистские бомбардиры катер Шабалина. Он остался для них такой же невидимкой, как и в начале боя: появился неожиданно и так же неожиданно исчез.
Корабли противника легли на обратный курс, а советские катера благополучно возвратились на базу. Там самым тщательным образом был произведен разбор операции. Нерадивому командиру за недобросовестное отношение к своим обязанностям был сделан строгий выговор. Тяжело было ему смотреть в глаза товарищам, едва не погибшим по его вине.
Командование по заслугам оценило действия младшего лейтенанта Александра Осиповича Шабалина, наградив его орденом Ленина. Была отмечена орденами и его боевая команда.
* * *
Вечером на плавбазе «Ветер», где жили Александр Шабалин и другие моряки, было весело. Все собрались за столом в кают-компании и выпили за высокую награду. Кто-то придумал поджечь спирт в кружках. Эта идея всем пришлась по вкусу. Погасили свет, и только горящий синим огнем спирт освещал лица моряков. Было необычайно и торжественно, пока кто-то неловким движением не опрокинул на стол горящую жидкость. Начавшийся было пожар погасил сам «именинник» Александр Шабалин. И здесь сработали его молниеносная реакция и собранность. После так эффектно окончившегося ужина моряки вышли на палубу своего дома — корабля.
На небе вовсю полыхало северное сияние — сама природа устраивала салют в честь героя дня — Александра Осиповича Шабалина.
ГЛАВА V
Осень 1941 года. Первая военная осень. Природе безразлично, что происходит на земле. Она в отличие от людей неуклонно следует раз и навсегда заведенному расписанию. Желтеет и опадает листва с деревьев, короче и холоднее становятся дни. И природа никак не реагирует на то, что по злой воле человека уже в июне стали опадать листья, пожухла и увяла трава, а в октябре, когда сумерки правомерно должны были занять отведенные им часы, — светло как днем от горящих зданий. Во все это не вмешивается природа, а упрямо делает свое дело — отсчитывает дни в году…
На календаре дата — 6 ноября. В былое, мирное, время в этот день приподнятое, праздничное настроение чувствовалось повсюду. Толчея в магазинах, многолюдная оживленная толпа на улице, беспрерывно звонящие в домах телефоны — обычная веселая предпраздничная суета. В этом году праздник отмечался иначе. Родина в опасности — значит, долг каждого советского человека хоть чем-нибудь отвести от нее беду. Фронт не знал ни дня ни ночи, и так же, не считаясь ни с чем, напряженно работали люди в тылу. Но несмотря ни на что, чувствовалось — завтра праздник.
В Москве, как обычно, проводились торжественные собрания трудящихся. Еще год назад в это время в Большом театре собирались лучшие люди столицы, чтобы вместе с партией и правительством подвести итоги и наметить планы на будущее. В этот раз торжественное собрание состоялось на перроне станции метро «Маяковская». Необычность обстановки еще больше подчеркивала торжественность происходящего. Лица присутствующих были суровы и решительны, а слова выступавших звучали как клятва в верности советскому строю.
Передачу о торжественном собрании в Москве слушали повсюду: партизаны, грозной силой затаившиеся в лесах, подпольщики на временно оккупированной фашистами земле, рискуя быть схваченными каждую минуту, воины, кто не был в этот момент в бою, и те, кто жил и работал в тылу.
Сотни тысяч боевых листков, листовок, газет было выпущено в честь великого праздника. Отстуканные на машинке, часто неумелыми пальцами, написанные от руки, напечатанные в типографии — они все были одинаковы в одном: полны ненависти к врагу и любви к Родине.
Утром 7 ноября на Красной площади состоялся военный парад. Никто, даже его участники не знали, что парад будет. Многие думали, что их готовят к отправке на фронт. Подобного парада еще не было в истории ни одного государства. В душу каждого воина проникли слова Верховного Главнокомандующего:
«На вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабощенные народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии!»
Так же, как и другие, Александр Шабалин слушал трансляцию парада из Москвы. Очень хотелось ему сделать немцам свой личный праздничный подарок.
В штаб поступило сообщение:
«Из Петсамо вышел транспорт с тирольскими горно-егерскими батальонами».
Ясно! Надо встретить противника и уничтожить его. Почетное задание поручили выполнить Шабалину.
На море разыгрывался шторм. Тяжелые холодные волны перекатывались через катер. Ветер, как проволокой, сек лица, а временами швырял хлопья мокрого снега. Казалось, на сей раз погода решила стать на сторону противника и вывести из строя катер.
Несмотря на разыгравшуюся непогоду, Шабалин уверенно вел свой катер в мутной пелене. Полярная ночь тоже помогала врагу, ни зги не было видно. Очередной порыв шквалистого ветра, удар колючим снегом по глазам. Двигаться трудно: меховые куртки краснофлотцев приобрели жесткость металла — настолько они отяжелели от воды и льда. Люди оделись в ледяные кольчуги, и в такую же ледяную броню море и ветер заковали катер, покрыв стеклянной коркой палубу и оружие.
