Первое время, когда я поняла, что могу видеть заболевания внутренних органов людей, было сложно удержаться от озвучивания диагнозов и попыток лечения.
Я стала понимать, какие огромные силы и возможности заключены в человеческой мысли. И, увидев проблемы на органе, пыталась силами своего сознания восстановить пораженный участок. Вне зависимости от того, получалось у меня это или нет, я чувствовала сильную усталость.
Но потом я пришла к пониманию, что мне совершенно не обязательно бросаться к каждому встречному со своим целительством. Болезнь – это действительно выбор самого человека. Иногда, если речь идет о болезнях маленьких детей, это кармическая отработка за прошлые воплощения. Но чаще всего – следствие неправильного питания, плохих мыслей и неблаговидных поступков. Дом строится с фундамента, здоровье начинается с устранения причин болезней. Это колоссальная работа, и идти по этому пути должен прежде всего сам пациент. Может быть, подсознательно я всегда знала, что традиционная медицина по большому счету оказывает оперативную помощь, дает кратковременный эффект. И поэтому стала танатологом. Для меня окончательный «диагноз» судмедэксперта представляется чем-то менее сиюминутным и более результативным, что ли… В конце концов, после заключения судмедэксперта будет пойман преступник. После залеченной язвы без осмысления проблемы пациентом больше шансов на очередную желудочную заболячку…
Я не знаю, почему так серьезно больна пересчитывающая теперь купюры симпатичная девушка.
На моем нынешнем уровне развития сознания это кажется несправедливым и обидным. Но я допускаю, что в жизни есть очень много вещей, которые непонятны. Однако «непонятно» не означает «неправильно» – как бы ни захлестывали эмоции. Подозреваю – в мире все-таки все устроено верно. И даже те вещи, которые меня бесят или расстраивают, играют важную роль.
– Все правильно, спасибо за покупку, – продавец улыбнулась, но в голубых глазах, кажется, промелькнули грусть и боль; заболевание девушки уже явно перешло на уровень физической боли.
Мой верный паркетник «Хендай Тускан», который мы с мужем Леней зовем «тушканом», ждал меня на парковке, окруженный яркими, как леденцы, небольшими гламурными машинками.
Забросив покупку на заднее сиденье, я опустилась за руль, завела двигатель и пробормотала:
– «Тушкан» мой, я не могу жить так, как я живу сейчас. Я не хочу и не могу видеть все эти язвы у молодых девчонок. Мне тяжело. Да, я постоянно на работе сталкиваюсь не с самыми приятными вещами. Но почему я стала видеть все эти воспаления, поражения слизистых не только на трупах после вскрытия, но и на живых людях! Не могу! Не хочу так больше! Господи, я не знаю, зачем ты дал мне все это! Я понимаю, что должна нести свой крест покорно! Но я не могу, правда, у меня не выдерживают нервы. И я понятия не имею, что с этим делать, и сил больше нет, и…
«Рыжая, не ной. Ты же всегда была сильной девочкой. Заладила: «Что делать, что делать?» Чернышевский ты мой! Людям помогать надо, а не ныть…»
По спине побежали мурашки.
Я обернулась назад, откуда звучали мысли, – и вздрогнула.
Нет, увы, мне не показалось.
На заднем сиденье «тушкана», заложив ногу за ногу, сидел мой приятель, судмедэксперт Борода. Он был одет в шорты и бежевую футболку, причем последняя промокла от потемневшей густой крови. Он явно умер от множественных ножевых ранений брюшной полости.
«Рыжая, ну что же ты тормозишь?! Давай, приходи в себя!»
Борода ободряюще улыбнулся, но у меня в горле застрял комок, а по щекам побежали слезы.
Я очень любила этого человека.
Борода такой умный, такой принципиальный! Он настоящая ходячая энциклопедия по судебной медицине… был…
Блин, не могу! Да не могу я принять его смерть!
Пару лет назад он вышел на пенсию. Но мы часто общались по скайпу. Не верю, что напротив его имени больше никогда не увижу зелененького значка «онлайн»…
«Все-все, хватит сопли жевать. Короче, Рыжая, я тут только начал осваиваться. Я толком не понял, почему попал в твою тачку и почему ты меня прекрасно видишь и слышишь. Типа я умер, наверное. Не верю, прикинь, совершенно не чувствую себя мертвым… Ладно, в задницу эмоции и лирику. Я не знаю, будет ли у меня еще возможность сказать тебе главное. Меня прирезал какой-то чувак (ну, или чувиха, точно сказать не могу) из магической школы «Атлантида». Ты проконтролируй, чтобы все на тормозах не спустили – у нас так сплошь и рядом. Оказывается, не хочется, чтобы собственная смерть стала висяком. Вот такие дела, да…»
«Атлантида»? Магическая школа? Борода, ты в своем уме? Как тебя занесло туда?»
«Наконец-то ты вышла из ступора! Да, магическая школа. А что тебя так удивляет? Уж ты-то точно должна знать: есть очень много любопытных вещей… У меня дед колдуном был. Я не верил во все это. Но потом как-то понял: если человек меня обидит – заболеет; если сильно обидит – помрет. Помнишь Соколова?»
Конечно, я помнила.
Сергей Соколов был следователем. А жена Бороды Катя работала у нас медрегистратором. Борода Катю очень любил, но она его бросила и ушла к Соколову. Для нас, тех, кто работал в морге, в принципе этот роман тайной не был. Я сама пару раз замечала, как Катерина с Сергеем о чем-то многозначительно молчат на лестнице. Но супруг, как и полагается в таких ситуациях, пребывал в счастливом неведении. «Любовь прошла», – объяснила оторопевшему Бороде Катя и отправилась собирать вещи. От привалившего ему счастья Соколов почему-то сначала запил. А потом буквально за пару дней сгорел от какой-то инфекции, на которую не действовали никакие антибиотики и которую даже диагностировать толком было невозможно. «На чужом горе своего счастья не построишь», – резюмировали все это наши коллеги.
«В каком-то смысле, наверное, Соколова я порешил. Подумал: «Чтоб ты сдох, козел». И прямо почувствовал, как вся злость на него и на Катьку, что во мне скопилась, в эти слова ушла. Сказал – и забыл. Я не хотел на самом деле. Ну а что было дальше – ты знаешь… Может, моя смерть – это в каком-то смысле закономерность? Эффект бумеранга, так сказать. Блин, а я становлюсь философом…»
«Борода, ты мудак. Ты чего натворил?! Поосторожнее надо было с такими штуками с твоей-то наследственностью! Семьи у многих разваливаются. Но на тот свет новую любовь своей бывшей отправлять – это не дело!»
«Отлично, узнаю нашу Рыжую, палец в рот не клади. Так вот, мне надо было научиться управлять этой моей странной силой. На пенсии наконец появилось время. «Атлантида» считается очень хорошей магической школой. Я прозанимался там меньше месяца. Вчера меня убили. Не знаю кто. Но кто-то из учеников или, может, Тамара. В мою квартиру вломились. Прирезали среди ночи. Помню, телик смотрел, боевичок с Брюсом Уиллисом. Я еще подумал: вот сейчас Брюс спасет мир, я разденусь, пойду приму душ и отрублюсь. Ну и задремал, наверное, не раздеваясь. И все, меня шлепнули. Ну и вечерок, да? Знаешь, я стараюсь держаться и специально ерничаю. На самом деле умирать – это как-то совсем не весело.
Вчера в магической школе было занятие, там жгли сандал. Ну, благовония такие, для медитации, знаешь? Сознание расширяет, но от шмоток потом за сто километров несет, как от индийской лавки. Я успел почувствовать этот запах на одежде убийцы…»
«Борода, но почему ты не видел убийцу? Я переживала клиническую смерть – отделившись от физического тела, я видела, как меня спасали и оплакивали…»
«Рыжая, я не знаю… Я очнулся… если можно так сказать… то есть увидел свое тело, думаю, через пару часов после того, как меня прирезали – там такая лужа крови натекла конкретная. А поблизости никого не было. Рыжая, будь другом, позвони в полицию. Сейчас жарко, и я начну разлагаться…»
Я всхлипнула, пообещала Бороде сделать все возможное и потянулась за мобильным телефоном.
Но что я скажу?
Здравствуйте, дорогая полиция, отправьте оперативно-следственную группу в квартиру Бороды, потому что только что ко мне в машину заявилось его астральное тело и сообщило о том, что физическое тело убито…
