Машу рукой пассажирам второй машины и захожу в сумрачное нутро подъезда. Старые щербатые ступени двух лестничных пролетов. Второй этаж, слева – дверь со сломанной ручкой. Роюсь в кармане в поисках ключей…

И натыкаюсь взглядом на торчащую в щели записку.

Открываю замок, захожу в квартиру, включаю свет.

Разворачиваю листок, читаю: «Подполковнику Белозерову П.А. срочно прибыть в строевой отдел для оформления отпускного билета и проездных документов. Начальник штаба отдельной десантно-штурмовой бригады подполковник…»

– Какая прелесть. – Бросаю послание и достаю из холодильника початую бутыль. Хлопнув водочки, чешу сморщенный лоб: с одной стороны, отпуск – это хорошо. Родной город, мама, чистое постельное бельишко; два месяца беззаботной жизни с домашним борщом на обед и холодным пивом на завтрак. И опять же – отчет сочинять не придется. А с другой стороны, отпуск – жутко плохая примета.

«Почему?» – определенно, кто-то спросит меня.

А потому что долги по отпускам заставляют догуливать перед увольнением.

Юрка Ткач готовился к архиважному делу.

Обычно насмешливое или откровенно издевательское выражение лица сменилось сосредоточенной серьезностью, взгляд горел азартом. Движения были нетерпеливы, но точны. В задумчивости он разгуливал по хорошо отремонтированной комнате, обставленной современной мебелью в стиле хай-тек; изредка присаживался на диван, хватал белоснежный ноутбук и торопливо стучал по клавишам. Потом откладывал компьютер, листал какой-то справочник и что-то записывал в блокноте. Затем вскакивал и опять нервно вышагивал от лоджии до запертой двери. Его тетка – Дарья Семеновна – пожилая, суетливая женщина, несколько раз робко стучала, звала обедать. Он морщился и, повысив голос, отказывался…

Юрка был беспринципным и циничным пацаном, рано лишившимся родительской заботы и ласки. Худенький молодой человек с темными непослушными вихрами и вздернутым носом. Мелковатость и щуплое телосложение, однако, не мешали ему быть отчаянно дерзким, неуступчивым и заводным. Завод, правда, действовал строго до определенного предела, в силу крайне низкого болевого порога. Ткач отлично учился в одной из сильнейших школ города, выигрывал олимпиады по математике, физике, информатике. Он очень любил точные науки и радовал старшее поколение надеждами. В положенный срок получил аттестат особого образца с золотой медалью и без экзаменов определился в престижный московский вуз на факультет информационных систем и защиты информации. Начав учебу в столице, Юрка по привычке погрузился в науку, причем серьезно, с головой и со всем ее содержимым. Но выдержки, увы, хватило ненадолго – Москва не тихая провинция: бешеный темп жизни, широчайшие возможности, космические цены. Стипендия хоть и звалась «повышенной», но вызывала только усмешку…

Внезапно в тишине запищал мобильник.

– Да, – приглушенно ответил Юрка. Выслушав абонента, кивнул: – Понял-понял. Как у вас? Ага… А с формой? Ясно. Да… Немного осталось. Почти. Масло поменял? Отлично… Нет, сейчас поеду. Давай, до связи…

Телефон мягко упал на диван. Ткач вздохнул, сладко потянулся, глядя в залитое солнцем окно, и отправился на кухню обедать…

Своих детей у Дарьи Семеновны не было. Видимо, поэтому после смерти родной сестры она без раздумий забрала к себе одного из племянников. Старший – Андрей к тому моменту успел получить офицерские погоны, а вот Юрия органы опеки и попечительства могли определить в интернат. Позже, когда Андрей пропал без вести, она изрядно сдала, но нашла в себе силы оправиться от горя. Надо было жить ради младшего. Впахивая бухгалтером в трех организациях, тетя раз в месяц отправляла в Москву немалый, по меркам Саратова, денежный перевод. Этих средств юному дарованию хватало на скромный ежедневный ужин в дешевом кафе и на самый незамысловатый прикид китайского производства. А вокруг кипела такая сладкая жизнь! Сокурсники регулярно устраивали попойки, хорошо одевались, встречались со смазливыми телками, кое-кто из парней гонял на дорогих тачках…

В течение первых двух лет учебы Юрка старался подрабатывать относительно честными способами. К примеру, решал за приятелей контрольные и курсовые, выполнял сложнейшие трехмерные чертежи в навороченных компьютерных программах. Нет, на протяжении первого семестра он помогал безвозмездно – в качестве дружеской помощи. Потом жизнь прижала. А сильнее всего кольнула самолюбие фраза одной симпатичной девчонки, которую он пригласил посидеть в кафе. Своих денег рассчитаться за посиделки ему не хватило – подружка употребляла исключительно дорогие напитки. Протянув Юрке тысячную купюру, она ехидно бросила:

– Ума нет – считай копейки…

Это было очень обидно! Уж чего-чего, а ума у него было с избытком.

После тех посиделок он всерьез призадумался и очень скоро раскрыл секрет успеха. Взрослые в далеком детстве учили: трудись, Юрочка, не покладая рук, и обязательно добьешься уважения и достатка. «Бред! Чистой воды бред!» – решил он про себя и начал искать способы, чтобы как можно меньше работать и как можно больше получать. Порвав с «чистоплюйством», он стал действовать по принципу: «Чем умнее человек, тем честнее и виртуознее он должен обманывать окружающих».

Иногда, изрядно осерчав с голодухи, он наказывал туповатую «золотую молодежь» с особой изощренностью, бросая свои математические способности на суконные поля карточных сражений. Никакого зеленого сукна в общаге, конечно, не водилось, но азарта от этого у молодых студентов не убавлялось. А Юрке – игроку от бога – азарт соперников был только на руку. Щуплый гроссмейстер в непревзойденной и элегантной манере «раздевал» кого угодно: и начинающих первокурсников, и середнячков, и мастеров с последнего этажа общаги, где обитали аспиранты. Лафа, правда, закончилась быстро. Где-то к середине второго курса народ осознал недосягаемость его класса игры с невозможностью реванша и стал играть с ним только в приличном подпитии, когда чувство самосохранения засыпало, свернувшись клубочком в дальнем углу. И нищему Юрке опять приходилось тренировать изобретательность…

Однажды по коридору общаги промчался сынок банкира Брагин. Заглядывая в нужные комнаты, он оповещал:

– Парни, Ткач нажрался! Сидит на кухне пьяный в жопу!..

Это была великолепная новость. Считая человеческие слабости первопричиной всех неудач и принципиально не поддаваясь вредным привычкам, Юрка не курил, никогда не прикасался к наркоте и практически не пил. И вдруг пьяный в хлам!

На кухню тотчас отправилась делегация реваншистов.

Уговаривали долго. Юрка икал, пускал слюни, бормотал что-то несвязное, дважды чуть не упал с подоконника и, мотая башкой, наотрез отказывался играть. Реваншисты напирали. Особенно упорствовал Брагин, льстиво уверяя, что великим игрокам стакан водки – не помеха…

Юрка долго сопротивлялся, но, в конце концов, сдался. Его дотащили до стола, усадили; торопливо начертили таблицу. Едва не засыпая, пьяный гроссмейстер предложил партнерам расписывать пулю по минимальной, почти детской ставке. Но где там! Не для того богатые отпрыски все это затевали! В результате перед стартом игры цена за вист была установлена на дьявольски высоком уровне.

Раздали карты. Ткач взял свои, сел поудобнее на стуле и… ласково оглядел партнеров.

И в этот миг партнеры с ужасом обнаружили за столом совершенно трезвого товарища, не имевшего ничего общего с тем аморфным телом, которое он весьма правдоподобно изображал минуту назад. Сейчас перед ними сидел расчетливый, сосредоточенный и безжалостный боец.

– Раз, – ровным голосом объявил Юрка.

И последовала жуткая карточная бойня, какой еще не бывало на факультете информационных систем и защиты информации…

Покончив с обедом, Юрка поблагодарил тетю Дашу, вернулся в комнату и вставил в белый ноутбук флешку. Перекинув на нее с десяток файлов, переоделся, схватил мобильник и выскочил из дома.