В идеале учителем должен был бы быть тот, кто является полностью пробужденным, кто помнит о себе в каждое мгновение, кто представляет собой высшую возможную стадию человеческой эволюции, чье бытие постоянно проходит на четвертом уровне сознания. Тогда каждый поступок учителя может быть уроком, а само его (или ее) простое естественное бытие тоже будет служить обучению. Однако в нашем далеко не идеальном мире такие учителя существуют редко, и вероятность встретить такого человека крайне мала (если не учитывать действие «магнитного центра», о котором мы упоминали в главе двадцатой), особенно в начале вашей работы над собой. На самом деле, если вы думаете, что у вас совершенный учитель, есть много шансов, что ваше восприятие сильно искажено по причинам, которые мы обсудим в следующей главе.
На практике основным требованием к учителю является то, что он должен быть в достаточной степени пробужденным и развитым по сравнению с уровнем своих учеников. Если вашему ребенку нужно научиться грамотно писать, то вокруг найдется много неплохих учителей, которые могут ему помочь: вам нет нужды вообще отказываться от какой-либо помощи вашему ребенку до тех пор, пока его домашним учителем не согласится быть декан факультета английского языка самого престижного университета. Так что умеренно пробужденный человек может быть вполне подходящим учителем для тех, кто почти полностью находится в спящем состоянии, при условии, что его понимание и контроль собственной психодинамики и личностных проявлений достаточны для того, чтобы избежать внесения серьезных искажений в его учение.
Как мы отмечали при обсуждении функции групповой работы в качестве «будильника», существует своего рода «заразительный», или каталитический, эффект пребывания среди других людей, которые также работают над собственным пробуждением. Это же применимо и к роли учителя. Просто находясь рядом со своими учениками и будучи существенно более пробужденным в своих поступках и взаимоотношениях, учитель создает своего рода «эффект поля», который способствует настойчивости и успехам его учеников.
Понимание учеников
Другой основной функцией учителя является способность наблюдать и понимать своих учеников. Учитель хочет эффективно передавать свои знания и стимулировать своих учеников. Для того чтобы быть эффективным, учитель Четвертого Пути должен быть способным выйти за пределы фиксированных форм. Простые лекции в традиционной форме и с использованием «освященных веками» слов, или демонстрации упражнений «как это всегда делалось», нередко оказываются малоэффективными. Люди могут сильно отличаться друг от друга. Общая структура существующего у людей согласованного сознания может быть весьма различной в одной и той же культуре от поколения к поколению. Формулировки или упражнения, которые были когда-то весьма эффективными для вашего учителя или для вас, теперь могут достаточно хорошо работать для некоторых людей, но для других оказываются совершенно неэффективными и даже вводящими в заблуждение.
По этой причине многие духовные традиции становятся закостеневшими, принимая жесткие формы, которые уже не могут быть адаптированными ко времени, месту и людям, пытающимся использовать их сегодня. Гурджиев говорил, что Четвертый Путь появился, когда было решено, что условия и люди являются подходящими, а потом исчезнет, когда учение более не сможет быть эффективным. Однако те, кто не понял сущности учения, останутся, и они нередко будут заняты сохранением его внешних форм без понимания его центрального содержания.
Таким образом, учитель должен постоянно изучать своих учеников и пытаться применять к ним различные методы, определяя для себя, какие из них работают лучше. Сам Гурджиев определенно экспериментировал таким образом. Разумеется, некоторые эксперименты не работали, они не приводили к ожидаемым результатам. Поэтому вполне можно допустить, что некоторые из методов Гурджиева, используемые сегодня его последователями, также окажутся такими окаменелостями. Учитель должен постоянно изучать не только отдельных учеников, но и всю рабочую группу в целом. Создает ли его взаимодействие с учениками ту атмосферу, которая способствует самонаблюдению и самовспоминанию? Поддерживает ли такую атмосферу взаимодействие между учениками? Не проявляется ли, например, у некоторых учеников небольшой страх, который мог быть стать своего рода «топливом», обеспечивающим их энергией для самонаблюдения? С другой стороны, у некоторых страх может быть слишком сильным, и может тормозить их работу. Поэтому учителю необходимо наблюдать и регулировать групповую динамику.
Мотивация и подталкивание
Еще одна функция учителя состоит в том, чтобы мотивировать своих учеников. Конечно, некоторые из учеников начинают свою работу, обладая достаточно сильной мотивацией понять самих себя и пробудиться. Но, к сожалению, та субличность, которая была столь мотивирована, часто потом оказывается замещенной другими субличностями, которые никак не заинтересованы в работе, или даже могут испытывать к ней неприязнь или пытаться использовать ее для каких-то целей, препятствующих росту.
Учитель должен помогать усиливать подлинную мотивацию к росту. Гурджиев выразил эту идею, говоря о том, что нужно помогать усиливать субличности, которые заинтересованы в работе, за счет подавления субличностей, которые работе препятствуют.
Иногда в развитии самопонимания достигается критическая стадия, на которой ученик безнадежно увязает. При этом активизируются сопротивление знанию и другие защитные механизмы, и потому ученик избегает сталкиваться в себе самом с вещами, имеющими решающее значение, и держится в стороне от таких ситуаций, которые могли бы заставить его это сделать. Учитель может решить просто подождать до тех пор, пока ученик не будет готов, но иногда бывает так, что самостоятельно ученик может так никогда и не стать готовым. Субличности, которые заинтересованы в росте, недостаточно сильны, чтобы преодолеть это препятствие. Однако одна или несколько субличностей ученика, реально заинтересованных в росте, все же следуют наставлениям учителя, несмотря на сопротивление других частей ложной личности. Теперь учитель должен подталкивать ученика, несмотря на его сопротивление.
Это очень деликатный и порой опасный момент. Если учитель является достаточно мудрым и знающим по отношению к ученику, ясно понимает его проблемы и его сопротивление, и имеет четкое представление о том, что определенного рода психологическое давление может помочь ученику преодолеть этот критический момент, даже если это будет болезненно, тогда ученика действительно нужно подтолкнуть. Но я сомневаюсь, чтобы такое психологическое подталкивание вообще было надежным. Всегда существует риск, что понимание учителя окажется ошибочным, что подталкивание может быть неэффективным или даже может привести к обратным результатам, усиливая сопротивление, или же что болезненность, связанная с таким подталкиванием, будет слишком большой для ученика и он просто бросит работу вместо того, чтобы пройти через нее.
Гурджиев считал, что риск, связанный с таким подталкиванием, вполне стоит того результата, который может быть получен, так как в ином случае ученик просто останется в состоянии согласованного транса, может быть, на всю оставшуюся жизнь. Он был весьма резок с людьми, когда считал, что им нужен такой толчок – лучше вывести человека из душевного равновесия и даже рискнуть нанести ему непоправимый вред – по стандартам согласованного транса – и/или согласиться с вероятностью потерять его как ученика, чем лишить его возможности действительного роста. В этом смысле Гурджиев был просто груб, что легко понять, если учитывать его убеждение, что обычному человеку суждено подохнуть как собаке, исполнив лишь самые низшие из функций, возможные для человека в жизни. Кроме того, он всегда был очень пробужденным и знающим в отношении своих учеников. Я сомневаюсь, что мы когда-либо узнаем, были ли те толчки, которые он давал своим ученикам, всегда оправданными и эффективными.
