Мой собственный опыт убеждает меня в реальности существования высших уровней бытия, и в том, что эти высшие уровни бытия могут оказывать нам помощь. Однако использовать этот факт, как оправдание того, чтобы не работать, было бы глупо.

Вспомним сон Мэри. Более чем за год до того, как она начала работать над своим пробуждением на Четвертом Пути, она с поразительной точностью увидела во сне то место, где проходила наша работа, что сопровождалось чувством счастья, собственной подлинности и преодоления смерти. Могло ли ее желание пробуждения обратиться к чему-то высшему, находящемуся за пределами наших обычных представлений о времени? Было ли это «что-то» неким высшим аспектом ее собственного «Я», обладающим способностью предвидения, подлинным Господином? И есть ли смысл на этом уровне обращаться к идее различия между «Я» и «не-Я»? Оказывали ли эти «нечто» или «некто» какого-либо рода помощь? Гурджиев говорил о «магнитном центре», чем-то врожденном в человеке, что помогает ему находить полезные для него учения, если он искренне нуждается в них. Является ли случай с Мэри частичной иллюстрацией функционирования такого «магнитного центра»?

Я не буду пытаться ответить здесь на эти вопросы, но я хотел бы, чтобы вы помнили об этом незавершенном примере, когда мы перейдем к обсуждению сущности групповой работы, направленной на пробуждение. Мне бы также хотелось, чтобы этот жизненно важный вопрос оставался в вашем уме открытым. Если ваше существо притягивает к себе ту жизнь, которую вы имеете, то что именно вы притягиваете? Какими являются ваши наиболее сильные желания, сознательными или бессознательными? Ваши наиболее устойчивые убеждения в отношении себя и мира, в котором вы живете? Действительно ли вы хотите получить то, во что вы верите и чего желаете в состоянии согласованного транса? Постоянное исследование желаний и убеждений совершенно необходимо.

Многие читатели книг Гурджиева и Успенского вдохновлялись идеями самонаблюдения и самовспоминания и немедленно принимали решение начать работу над собой. Стремясь осознавать свое осознание, быть присутствующим в реальности каждого мгновения бытия, они могли сразу же открыть для себя определенную ясность понимания, которая непосредственно указывала на важность такого рода практики.

Как я уже упоминал ранее, со мной это произошло в 1965 году в результате чтения книги Успенского «В поисках чудесного». У меня тогда немедленно возникло некоторое прояснение сознания, что было частичным пробуждением, и это усилило мое решение заняться практикой самовспоминания. Три месяца спустя я осознал, что после нескольких секунд самовспоминания я перестал это делать и, на самом деле, полностью об этом забыл. С того момента я, в действительности, уже не занимался самовспоминанием, хотя и продолжал читать об этом.

Обычно наши намерения легко забываются и покидают нас под давлением автоматизированных умственных и эмоциональных процессов, характерных для согласованного транса. Одна из наших субличностей принимает решение о необходимости самовспоминания, но оно быстро проходит, когда силой обстоятельств, взаимодействующих с обусловленностью нашего ума, к жизни вызывается другая субличность. Намерение самовспоминания по существу мертво до тех пор, пока слепая игра обстоятельств не оживит первоначальную субличность.

Ситуация может быть даже еще хуже. Обычное намерение имеет тенденцию создавать привычку, предполагающую автоматическое использование внимания и отдельных идей и воспоминаний. И даже хотя намерение самовспоминания может снова активизироваться, оно легко может стать автоматической переделкой на новый лад какой-то идеи о самовспоминании. Именно это произошло со мной. По стандартам моего обычного согласованного транса, я уже «понял» идею самовспоминания, и потому мой ум удовлетворился этим и отложил эту идею в сторону. Он воспринял новый опыт и превратил его в абстрактную идею вместо того, чтобы исследовать его реальность.

Много позже, когда у меня уже было гораздо больше опыта самовспоминания, я обнаружил, что этот процесс также может прерываться из-за того, что он становится автоматическим воспроизведением определенных ощущений, связанных скорее с более ранним опытом самовспоминания или с памятью о попытках это делать, чем с действительным процессом уделения внимания самому вниманию.

Подлинное самовспоминание является более полным осознанием настоящего момента, намеренным вниманием к самому процессу внимания, и никогда не сможет стать «привычкой», никогда не может быть автоматизировано. Оно всегда требует небольшого, но вполне определенного акта воли, небольшой части сознания, намеренно используемого для того, чтобы создать больше осознания.

Это обескураживающая ситуация, но я подробно рассматриваю ее не для того, чтобы вас обескуражить, а чтобы обрисовать типичные обстоятельства, против которых нам приходится бороться в случае реальной работы. Открытие того, насколько вышеприведенное описание истинно для ваших собственных умственных процессов – важная задача самонаблюдения.

Автоматическая природа нашей обычной жизни является главным врагом самонаблюдения и самовспоминания. Автоматическая жизнь может использовать и поглотить всю энергию нашего внимания. Целенаправленные занятия самонаблюдением и самовспоминанием могут привести к пониманию того, как эта автоматическая утрата энергии проявляется лично у вас, и это постепенно приведет к восстановлению чрезвычайно больших количеств энергии, которую вы сможете использовать для целей своей подлинной, изначальной природы.

Успенский, используя предложенное Гурджиевым сравнение обычного сознания с формой сна, доказывает, что нам нужны своего рода «будильники» для того, чтобы пробуждаться от сна. Роль сигнала будильника может выполнять внезапно появляющийся раздражитель, достаточно сильно отличающийся от обычного фона окружающей среды, так что он может «встряхнуть» нас от нашего сна наяву, подобно тому как это делает внезапный звонок будильника, раздающийся в тишине спальни.

Вы можете установить для себя определенный физический сигнал, который будет помогать вам вспоминать себя, например, использовать настоящий будильник. Я использовал звуковой сигнал моих электронных часов, который раздавался каждый час и напоминал мне – «Пробудись!» Вы также можете принять решение использовать в качестве такого сигнала определенные события, как то: «Всякий раз, когда я буду разговаривать с продавцом в продовольственном магазине, я буду вспоминать себя».

Однако использование физических событий в роли «будильников» будет эффективно лишь какое-то время. Так же как глубоко спящий человек может научиться не слышать сигнал будильника, или даже включать его в содержание своих сновидений, засыпая после этого еще более глубоко, мы можем настолько привыкнуть к нашим «будильникам», напоминающим о необходимости самовспоминания, что перестаем пробуждаться и вспоминать о самих себе, вместо этого лишь погружаясь в фантазии о пробуждении. Мои часы могут подавать мне сигнал каждый час, и я могу при этом предаваться приятным для себя мыслям о том, что «я практикую эзотерический метод», что «я сейчас пробудился», без действительного вспоминания о самом себе или осознавания окружающей обстановки. Мысли о том, что «я сейчас пробужден» вполне могут возникать в то время, когда я на самом деле погружен в согласованный транс. Когда же я действительно буду вспоминать себя, то это будет совершенно не похоже на те случаи, когда я только лишь думал об этом.

Один из способов решить эту проблему привыкания состоит в том, чтобы достаточно часто менять раздражители, играющие роль «будильников». Используйте их лишь временно, и как только вы будете видеть малейшие признаки привыкания к ним, начинайте применять что-то другое. Это может быть полезно для вас, но со временем и это перестает быть эффективным. Нам нужны какие-то более эффективные «будильники», чем выбранные нами физические события. Гурджиев часто говорил о том, что сам человек в действительности ничего не может сделать с собой. Необходима специальная группа, которая поможет вам работать над собой.