И регистрация в райадминистрации, или управе, как тут ее называют, как раз и нужна была, чтобы собирать местные сборы. На законно установленные налоги и их собираемость внимания мало обращали.

– Нужно.

– Зачем?

– Ты чо…

Капитан осадил рукой коллегу:

– Ну, как зачем? Вам защита нужна? Нужна. Порядок нужен. Все это денег стоит. Машинку вашу опять-таки в течение пяти дней надо зарегистрировать в мобуправлении при администрации.

– А не в военкомате?

Капитан понимающе улыбнулся.

– Ну, можете и в военкомате. Но не советую.

Ясно. И тут самостийность.

– И какие налоги?

– Ну, налоги вы сами заплатите, мы не налоговая. Мы контролируем местные сборы – сбор от оборота на благоустройство города, полтора процента на АТО, три – взнос в местный фонд помощи правоохранительным органам.

АТО давно уже нет, а налог есть…

– А налоговая ко мне придет?

– Ну, придет так придет. Но это вряд ли…

Я картинно вздохнул:

– Не дают покоя честному человеку. Налоговая придет – дай. Вы придете – дай. На АТО – дай. На правоохранительные органы – дай. Алекс придет – и ему дай.

Надо было видеть… как нехорошо ощерился этот капитан.

– Москалик еще один?

– Ну, не один.

– А не боишься?

– Попробуй!

Какое-то время мы мерили друг друга взглядами, потом капитан встал.

– Откуда вы только лезете…

– Из того же места…

– Ну, как знаешь. Тебе жить.

– И умирать – тоже.

– Во-во. И умирать… Тем более ты тут… легковоспламеняемый, так сказать.

Что-то сработало во мне… как перегоревшая лампочка хлопнула… с искрами. Бах – и все. В следующий момент я понял, что стою с пистолетом, и пистолет направлен точно в переносицу ретивому «правоохоронцу».

– Ты сильно не гни, сломаешь, – посоветовал я, – а этот склад и вовсе десятой дорогой обходи. Я по жизни ломом подпоясанный. Секешь?!

Капитан попятился, ища спиной выход…

Хохол прибыл не один, с разборной бригадой, которая каталась на «Богдане», с заниженной подвеской и в черноту тонированными стеклами. Ну, прямо девяностые форева. Сам Хохол был на том же широком[16], на каком он встречал меня.

– Выглядели как?

– Ну…

– Старший среднего роста, нос чуть длинноват. Младший – здоровый, под потолок, дерганый?

– Они.

– Бивис и Батхед, – уверенно заключил Хохол, – они, родные.

– Кто такие?

– Люди Сулимо. Начальника городской полиции. Они первыми приходят, пробивают, так сказать.

Я помолчал. Потом рассказал, что случилось. Поинтересовался:

– Борщанул?

– Ну, есть немного. Коммерс стволом в рожу тыкать не должен, могут за личное принять. Но мы разрулим.

…

– Ты не бери в голову. Этих тараканов давно проучить пора было. Здоровый – из Одессы. Как нажрется, так вещает, как он в Доме профсоюзов геройствовал. Врет… наверное.

Я почувствовал, как помимо моей воли руки сжимаются в кулаки.

– Он говорил про местные сборы. На АТО там.

– Проплачено за всех, не колотись. Ты платишь нам, мы дальше сами.

– Это как? – не понял я.

– Обычно, – пояснил Хохол, – ты не думай, тут люди умные сидят, им бабки нужны, а не головняки. Ты прикинь, что будет, если правоохоронцы и ветераны АТО будут ходить по русским и взимать эти самые сборы?

– Хреново будет.

– Это еще мягко сказано. А тут полный город всяких наблюдателей, иностранцев, дипломатов. Вот оно им надо – головняки. В итоге они собрали все значимые диаспоры и договорились: налоги собирают диаспоры. В данном случае – Алекс собирает, как от русской диаспоры. И тихо, без лишнего шума платит. Мы должны собрать определенную сумму-задание и перечислить на счета ОГА[17]. Сколько мы еще соберем – это наше дело. Но мы имеем право собирать только со своих и разбираемся тоже со своими. Сурен, например, с армян собирает, Жора – с евреев. И все довольны, все гогочут.

Зашибись. Открытый феодализм.

– Феодализм какой-то.

– Ага. Он самый. Только, поверь мне, это ты тут прилетел на пальцах с Киева и без разбора начал права качать. А я тут живу. Не первый год. И поверь – система умная. Даже справедливая. Если в Киеве менты со всех дерут, то тут каждый имеет дело с людьми своей национальности, понимает, что им потом вместе жить и друг за друга держаться. Так что межнациональных муток всяких тут меньше, чем на Донбассе, поверь мне. Умные люди систему делали. И делали, чтобы тут жить, а не чтобы все разнести к чертям.

– Постой, – сказал я, – если диаспоры сами налоги собирают, то кого этот… Сулимо окучивает?

– А ты не понял? Хохлов он окучивает. Украинцев…

Вот так вот…

Вашингтон, округ Колумбия.

Штаб-квартира ФБР.

12 июня 2019 года

…таким образом мы считаем, что действия агента Козака были правильными и обусловленными сложившейся обстановкой.

Председатель комиссии по ревизии служебной деятельности ФБР, дама темного цвета кожи лет этак пятидесяти (в ФБР, как и во всех государственных органах, были квоты на меньшинства, а работать тоже кому-то надо было, вот приходилось подыскивать такие вот места, заодно две позиции закрылось, женщина и чернокожая), осмотрела других членов комиссии – в основном это были инспектирующие агенты перед пенсией.

– Есть другие мнения?

Отрицательное покачивание голов.

– Что ж, в таком случае благодарю, агент Козак. Новое назначение вы получите в течение ближайших семи дней. Рекомендуем также обратиться к психологу ФБР за консультацией. Не пренебрегайте этим, агент Козак.

– Благодарю, мэм… – На эти слова Козак израсходовал почти все свое терпение.

Он вышел в коридор. Попрощался за руку со своим адвокатом, адвокат был настоящий, пусть и с допуском к государственной тайне. Он еще не решил, будет ли продолжать работать на ФБР или уйдет.

– Мистер Козак?

Он повернулся. Перед ним стояла невысокая рыжая дамочка, чем-то похожая на Дану Скалли из знаменитых «Секретных материалов» – сериала, по сути определившего новый облик агента ФБР после старомодного образа парней в шляпах времен еще Директора[18].

– Да, мэм.

Он заметил карточку на груди – посетитель.

– У вас есть пара часов свободного времени?

– Возможно.

Женщина понизила голос:

– В таком случае вы сейчас тихо выйдете из здания, пойдете в направлении пятидесятой улицы. Выйдя на нее, идите направо, в сторону Мэдисон-драйв. Вас подберут, черный «Линкольн». Все поняли?

Козак прищурился:

– Все, кроме одного. Зачем мне это?

– Хотите узнать, что произошло с вашим напарником?

– Я и так знаю. Его убили.

– Хотите знать кто?

– Вы это знаете?

– Возможно…

– В таком случае почему бы мне не арестовать вас прямо сейчас?

Женщина улыбнулась, но нехорошо, понимающе и как-то тускло.

– По трем причинам. Первая – вы отстранены от работы и не можете производить аресты, у вас даже оружия нет. Вторая – ваше новое назначение может быть и на Анкоридж, штат Аляска. Третье – вам просил передать привет капитан Коллинз, помните еще такого?

– Он работает с вами?

Та же самая улыбка, тусклая и неискренняя.

– Вы слишком много задаете вопросов. Идите…

«Линкольн» с красными и синими огнями под капотом включил сигнализацию и остановился посреди улицы. Вышли двое, один остался возле машины, второй подошел к нему, достал небольшой металлоискатель.

– Сэр…

Козак поднял руки. Пистолета у него и впрямь не было сегодня – редкость в его жизни, но это бы-ло так.

– Прошу…

В машине работал кондиционер, разгоняя нестерпимую вашингтонскую летнюю жару, и на сиденье, которое будет слишком большим даже для игрока в американский футбол, сидел невысокий, лет шестидесяти человек. Типичного вида политик, но политики не ездят на таких машинах…