– Неплохо! – Никита Сергеевич был доволен. – Этак весь север можно будет постепенно освоить.

      – Мы предложили Госстрою и Академии Строительства и архитектуры сделать проект типового северного посёлка, с купольными домами, соединёнными крытыми галереями, с тепличным агрокомплексом и атомным источником тепла и электричества. Также есть предложение при помощи дирижабля собрать бочки из-под дизтоплива, разбросанные по всему Северу, и отвезти их на переплавку, скажем, на уральские металлургические заводы.

      – Годится. Так и сделаем. Что ещё у нас?

      – Так... – Курчатов заглянул в свои записи. – Опреснительная станция. На базе нашей контейнерной передвижной АЭС сейчас разрабатываем опреснительную установку по заказу Кувейта и Саудовской Аравии. (АИ, см. гл. 03-20). Работы там не так много, по сути, пристраиваем ещё один контейнер к уже существующему комплексу. Если этап опытной эксплуатации контейнерных АЭС в Обнинске и Александрии пройдёт удачно, у нас будут заказчики ещё и из стран ОПЕК.

      – Мы такое количество заказов осилим? – спросил Первый секретарь.

      – Не уверен, – ответил Курчатов. – Надо строить настоящий, большой завод. «Атоммаш». (Артур, привет и спасибо за советы!) Мы уже и площадку присмотрели, в Волгодонске. Там рядом судоходный канал, будет удобно вывозить корпуса реакторов, турбогенераторы и другие крупногабаритные детали. (В реальной истории строительство Волгодонского завода тяжёлого машиностроения, позднее переименованного в «Атоммаш», началось в 1975 году.)

      – Где деньги на него возьмём? Бюджет не резиновый. У нас вон, в Темиртау металлургический комбинат строится, Братская ГЭС, единая энергосистема ещё не замкнута, да мало ли...

      – Мы вот тут смету обсчитали, – Курчатов передал Первому секретарю папку с надписью «Волгодонск». Частично у нас будет финансирование от реализации совместного с Индией атомного проекта. Чтобы его реализовать, тоже нужны будут производственные мощности, и индийцы готовы оплатить часть стоимости их строительства. В связи с нашим участием в реализации индийской ядерной программы часть финансирования взял на себя индийский «Фонд Белой кобры» (АИ, см. гл. 02-27). Кроме того, можно использовать средства от продажи Индии модульной АЭС. В бюджет залезть, конечно, тоже придётся. Но продукция этого завода и нам самим необходима.

      – Звереву показывали? (Министру финансов)

      – Да.

      – И что?

      – Арсений Григорьевич ругался матом, пил сердечные капли, но деньги обещал выделить, – посмеиваясь, сказал Курчатов.

      – Ого! Что, и паяльник включать не пришлось? – пошутил Никита Сергеевич.

      – Я его бородой пощекотал, – в свою очередь отшутился академик. – Ещё мы запустили первый промышленный реактор-ускоритель РУНА-Т в Челябинске-40. Сейчас отрабатываем на нём нюансы ториевого топливного цикла. К настоящему времени реактор наработал первые граммы урана-233. Также пробовали облучать на нём ядерные отходы и отработанное ядерное топливо. В целом получается, но есть ряд вопросов, требующих дополнительной отработки. Скоро запустим ещё один, в Томске-7.

      – Вот это хорошо! – Никита Сергеевич удовлетворённо откинулся на спинку кресла. – Энергопотребление большое?

      Курчатов кивнул сидящему напротив Владимиру Иосифовичу Векслеру, разработчику ускорителя.

      – На этапе «разгона», пока реактор не вышел на устойчивый режим, приходится запитывать его от внешнего источника. Не зря его на «Маяке» построили. Когда вышли на режим, уже можно переключать на питание от собственного генератора. Энерговыделение достаточное. Ещё и внешним потребителям хватает, – ответил Векслер.

      – А следующий такой реактор-ускоритель где планируете строить?

      – Такой реактор очень нужен будет на Мангышлаке, Никита Сергеич. Там будет центр переработки ядерных отходов, вот там РУНА-Т принесёт очень много пользы, будет пережигать отходы и вырабатывать энергию для Средней Азии и Казахстана. Первоначальную подпитку энергией для старта цикла можно будет подавать с реактора БН-600, который строится в Актау.

      – Понял. Отлично, товарищи! – хорошие новости Первый секретарь воспринимал с удовлетворением, как солнечным светом обогревавшим всех присутствующих. – Я заметил, что реакторы-ускорители вы строите заметно быстрее, чем обычные? Примерно 1 год? А обычный реактор строится лет пять, а потом ещё год выходит на мощность.

      – У них устройство несколько проще, – пояснил Векслер. – Размер активной зоны значительно меньше, это же размножитель, а не энергетический реактор. Обычный реактор – огромное сложное сооружение. Реакторная часть РУНА-Т гораздо меньше по размерам и проще, при этом процессы в ней идут интенсивнее и быстрее, так как ускоритель разгоняет поток частиц до значительно более высоких энергий, чем можно получить даже в реакторе на быстрых нейтронах. Реакторная часть РУНЫ больше похожа на те небольшие экспериментальные реакторы, что строит Александр Ильич, – он кивнул на сидящего рядом академика Лейпунского. – Её компоненты полностью изготавливаются и собираются на заводе, монтаж из готовых узлов много времени не занимает.

      – Так... – Хрущёв задумался. – РУНА на Мангышлаке нужна. Построят её быстро. Но БН-600, который её энергией снабжать будет, будут строить значительно дольше. Нет. Давайте-ка, братцы-кролики, меняйте свой план. Сначала надо БН-600 там построить, а когда он уже начнёт работать, тогда будем строить там следующую РУНУ. Поэтому, все усилия сейчас – на БН-600. Мы ведь даже не знаем ещё, будет ли он работать так, как задумано. А вдруг ошиблись? Это ж какие деньжищи этому... как его... Фенриру под хвост?

      Курчатов, Векслер, Лейпунский и остальные ошарашенно переглянулись. Никто не ожидал от Первого секретаря какого-либо знания скандинавской мифологии, даже на зачаточном уровне.

      – В общем, этот вопрос надо ещё проработать, – заключил Никита Сергеевич, – Да и РУНА-Т, скорее всего, ещё нуждается в улучшении конструкции и каких-то доработках. Или нет? Что, прямо вот так, сразу и в яблочко попали? Так не бывает.

      – Не бывает, – согласился Векслер. – Доработки на опытном реакторе в Дубне идут постоянно. Челябинская РУНА, кстати, в качестве теплоносителя использует уже не воду, а гелий, это ещё упростило конструкцию, так как реактор теперь работает под меньшим давлением, и на больших температурах. Это Александр Ильич предложил, – Векслер посмотрел на Лейпунского.

      – То есть, теплоноситель теперь не жидкость, а газ? – удивлённо уточнил Никита Сергеевич.

      – Да, в этом есть свои плюсы, – пояснил Лейпунский. – Использование гелия в качестве теплоносителя позволяет работать на температурах 600-700 градусов и выше, недостижимых для водяных и ЖМТ-реакторов. Кстати, есть предложение сделать для производства водорода промышленный реактор с газовым теплоносителем (частичный аналог МГР-Т). Водорода для ракетных запусков понадобится много.

      – Этот ваш газовый реактор вы как хотите делать?

      – Сделаем этакую сотовую конструкцию из теплоизолированных труб, внутри кольцевого водяного бака. В каждой трубе помещаем ТВЭЛ, диаметром меньше диаметра трубы, и гоним через трубы гелий. Он нагревается, поднимается вверх, и проходит через водяной бак второго контура. Кипятит воду, остывает и возвращается в реактор. Гелий не набирает радиоактивность, рабочая температура высокая.

      – Пока речь идёт о постройке небольшого опытного образца, на малое количество ТВЭЛов, только чтобы достичь критичности и запустить реакцию, – подчеркнул Курчатов. – Газовых реакторов неускорительного типа мы раньше не строили, нужно наработать опыт.

      – Вот как? – Никита Сергеевич задумался. – Опытный образец стройте. Дальше – посмотрим. Что там у нас ещё?

      – Состоялся энергетический пуск опытового ампулизированного ЖМТ-реактора для подводных лодок в Обнинске, – доложил академик Александров.