Ему очень хотелось вставить "потому что работают, в основном, одни парни. Набрал бы девчонок, и ловил бы их что утром, что вечером". Сдержался. Не хотелось портить настроение ни себе, ни девушке. Но она, похоже, и так догадалась: поймала ироничную ухмылку, напряглась:

– Мне очень неудобно за то, что не встала вовремя… Ты и так дал возможность отдохнуть, а я… Такого раньше вообще никогда не случалось…

Дэн поймал себя на том, что досадливо хмурится: слушать извинения терпеть не мог. Высказал претензию, услышал в ответ "Был неправ, больше не повторится", и достаточно. Если фраза была хоть немного длиннее, начинал раздражаться…

– Давай закроем тему, ладно? Я же сказал, что все понимаю. Все.

– Ладно…

– Ты мне лучше скажи, что это за увлекательное чтение лежит на тумбочке?

– Ааа, "Паркинсон", – Вика улыбнулась. – Действительно, очень интересно. Масса выводов и наблюдений за сотни и десятки лет, закономерности развития общества, экономики …

– И ты вот это на ночь читаешь? Не нашла ничего полегче?

Снова улыбка, еще более открытая:

– Она у меня вместо снотворного. Уже пятый месяц пытаюсь одолеть, а осилила страниц десять.

Денис только поднял брови, всем видом изображая удивление и интерес…

– Там слова настолько зубодробительные, и предложения по пол-страницы. Пока одно осилишь, пока поймешь, о чем речь – мозг выключается. Предохранители гаснут.

– И ты ради этого таскаешь с собой такую тяжесть? Чтобы лучше спалось?

– Неет. – Она даже нагнулась вперед, заглядывая в глаза, пытаясь доказать свою искренность. – Я честно пытаюсь прочитать. Просто медленно… Дэн решил, что женщины, конечно, имеют право на слабости и странности… Но таких завихрений он еще не встречал. Или не присматривался? После Дарины душевные качества временных подружек его мало волновали. И удивление эти дамы вызывали другими способами. А эта, смотри-ка ты, смогла удивить…

Вероника поднялась, забирая пустые тарелки.

– Сейчас помою, и можно ехать. Или чаю попьем?

– Чай, само собой, хотя – я лучше кофе. В кои-то веки, заправил кофеварку, а то стоит без дела… А посуду оставь до вечера, сейчас ничего с ней не будет…

Вика глянула на него, явно желая о чем-то спросить, но – промолчала, отвернулась к мойке…

– Честное слово, сейчас приедем и озадачу секретаря поисками жилья. С утра времени не было. Метался по городу, как угорелый…

– Что-то произошло? – Дэн почувствовал, как невнятной, почти незаметной судорогой прошелся по нервам этот вопрос. Его уже сотню лет никто не спрашивал о делах, кроме шефа и подчиненных. Одному он обязан был доложить о любых серьезных проблемах, и это был не вопрос, а требование. А ребята предпочитали не спрашивать лишний раз, чтобы не нарываться. Меньше знаешь – лучше спишь. Надо будет, вызовут и расскажут…

А чтобы именно так – с искренним участием, с тревогой в глазах… Он поспешно себя убедил, что все это померещилось. Напридумывал себе ерунды… Видимо, обстановка домашняя располагает…

Привычно включил цинизм:

– А как ты себе, вообще, представляешь строительство? Хоть на одном объекте была, или только бумажки расковыривала? Поездила бы, с прорабами поругалась, с таджикского на матерный попереводила, а потом обратно… А потом по кабинетам всяческих надзоров, о которых, уверен, даже еще не слышала… А через недельку я бы на тебя посмотрел, с такими вопросами. Пришло бы тебе в голову спросить "Что произошло", – очень едко, с насмешкой передразнил. – Или сама уже сообразила бы. Да у нас, между прочим, всегда что-нибудь происходит, каждый день, каждый час, только успевай слушать! Тебе с какого момента рассказать?!

Он понимал, что снова – перебор, и в словах девушки не было ничего лишнего. Обычный живой интерес новичка, неравнодушного. Только вот, интерес этот разбередил в нем что-то нехорошее. То, что пугало, злило, выявляло слабости, о которых он давно забыл, уверенный, что они похоронены.

Вероника все это выслушала, не дрогнув ни одной мышцей, не выказав никакого волнения. Дождалась окончания тирады, и выдала:

– Ну, так дай мне эту возможность. Александр Павлович сказал, что я у тебя научусь тому, что никто и никогда не покажет в нашем офисе. Там все, будто волки дерутся за каждый объект, за каждый килобайт собранной информации. У каждого "база" связей, знакомых и друзей. И никто не хочет ею делиться, потому что без "базы" и знакомств половина всех управленцев вылетела бы к черту, сквозь закрытые двери. Там опасно даже просить, чтобы кто-нибудь поделилися сведениями.

А здесь я не мешаю никому: посмотрю, поучусь уму-разуму, и уеду. Каждый знает, что я – не конкурент, и приехала ненадолго. Надеюсь, что никто не будет скрывать данные, жмотничать…

Ну, пожалуйста, можно? Это мой единственный шанс. А бумажки изучать я могла бы и дома…

Первым желанием было послать её нафиг с такими идеями: не хватало, чтобы девчонка шаталась по стройкам, да под ногами путалась… А потом догнало озарение: может, оно и к лучшему? Чем дальше от источников информации, документов, переговоров – тем лучше для него и для душевного спокойствия. Главное, проинструктировать ребят, чтобы не таскали туда, где ей быть не следует. На каком бы хорошем счету ни находился Денис, а у него тоже были свои секреты. В нашем мире те, кто играет по правилам, совершенно без мухлежа, далеко не заплывают – нет шансов удержаться при сильном течении. И он, как и все, делал вид, что все чисто и гладко, но местами правила нарушал. Палыч, как и все остальное начальство, об этом, наверняка догадывался, но предпочитал вопросов ненужных не задавать. А если эта красотка что-нибудь выкопает, и на блюдечке шефу принесет, уже легким прикрытием век не отделаешься. Он будет вынужден разобраться, разгону дать, потребовать – проконтролировать…

После, конечно, волна сойдет на нет, и все вернется туда, где было. Да только вот, Денис не хотел и временных перемен. Ему забот и так по уши было.

– Хорошо. Завтра прикрепим тебя к Евгению, это мой зам, один из двух. Второй – в отпуске. Помотаешься с ним, посмотришь, что к чему… Только, чур, потом не жаловаться! И не проситься обратно в теплый кабинет!

Глаза Вероники просияли, да и вся она просто расцвела. Еще чуть-чуть – и бросилась бы на шею… Остановил только хмурый вид Дениса, который старательно изображал страшного и неприступного шефа. Хотя, если по-честному, очень хотелось поржать, от того, как мало ей для радости надо.

Знал бы о этом тот же Евгений, который мечтал хоть пару дней провести, по-тихому, закрывшись в кабинете…

– Все, хватит болтать, поехали.

Наблюдая, как девушка натягивает сапожки (ну, если не врать самому себе – на лодыжки засматривался, обычно не видные из-под штанов), снова нахмурился:

– Если ты действительно бегать собралась по стройке, про каблуки забудь. Ни один мой прораб или инженер тебя и к порогу не подпустит, и ворота не откроет. Форсить там не перед кем, а ломаные ноги мне совешенно ни к чему.

Удивленный взгляд снизу вверх, из-под упавших прядей:

– Естественно… Я только рада буду побегать в кроссовках. Не очень люблю на каблуках ходить, но, вроде бы, у нас положен дресс-код в офисе… Или ты у себя отменил?

– Не помню. Кажется, не отменял, но не уверен, что в моем филиале его кто-то вводил…

Он точно знал, что никакого "кода" у них и в помине не было. Этот филиал сам же с нуля и создавал.

По дороге поглядывал на пассажирку, стараясь делать это максимально незаметно. Вроде бы, получалось… А почему бы и нет? Вероника совсем не смотрела в его сторону, а просто прилипла к окну. Ничего удивительного: до этого катались только по темноте, которая здесь почти не прекращалась, а тут – шанс хоть немного рассмотреть город…

Но, через время, он понял, что Вика ничего за окном не видела: явно задумалась о чем-то своем, и глубоко… Она хмурилась, нервно покусывала губы (видимо, неосознанно – слишком уж сильно искусала), а Денис пытался угадать, что опять девушку взволновало. Вроде бы, в машину садилась вполне себе бодрая и веселая…