– В Вудили в достатке бренной гордости, мистер Мунго. Народ здесь готов к любым смутам в Церкви или государстве. Но пекутся ли они о своих уязвимых душах? – вопрошаю я. Стремятся ли они схватиться за Христа, аки птицы, когтями вцепляющиеся в каменную стену? Что они делают искупления ради?
– В почтенном мистере Макмайкле не было ни грана хладной расчетливости, – с горечью упрекнул Фордайса мистер Праудфут.
– Жив ли в людях дух Божий? Вот что мне надобно знать, – упорствовал мистер Фордайс. – В округе ходят недобрые слухи о Вудили. Черный лес, будь он в силах говорить, открыл бы немало тайн.
Мистер Мёрхед закончил трапезу, вознес благодарственную молитву и сидел, довольно ковыряясь в зубах.
– Ладно вам, мистер Джеймс, напугаете еще нашего юного брата, внушите ему отвращение к месту, в кое его призвал Всемогущий, а ведь он и осмотреться толком не успел. Я не отрицаю, что Лес на самой околице Будили. Худо это для пастората, ежели дремучим лесом деревню, аки пледом, обернуло. В таких местах, как Будили, точно сам Дьявол бродит и львом ревет. Но Божьи люди могут противостоять ему. Говорю вам, братья, Пресвитерий[14] получает из Будили больше доносов о грехе чародейства, чем из любого прихода на берегу Аллера.
– И что это доказывает, мистер Мунго?
– То, что здесь множество набожных и бдительных прихожан, готовых противостоять Врагу рода человеческого. Не время разочаровываться в Церкви и Ковенанте, когда они наконец одержали верх над своими неприятелями. Неужто вы не слыхивали об удивительной милости, снизошедшей на нас в Англии? Намедни в Аллер пришло известие о том, что несколько недель назад при городе Норке состоялось грандиозное сражение[15] и шотландцы проявили себя как отважные воины, а наш Дэйви Лесли[16], воспользовавшись туманом, порубил конницу короля в капусту. Не добрый ли то знак?
– Это знак того, – ответил мистер Праудфут, ничуть не смягченный обильной трапезой, – что наша непорочная реформированная Шотландская церковь не гнушается связями с еретиками, разложенцами и псами, подобными презренному обманщику Кромвелю, заставляющими чистое словесное молоко[17] киснуть от людских измышлений. Что проку в триумфе Церкви, ежели извращены ее постулаты?
Мистер Мёрхед засмеялся:
– Ничего подобного оно не возвещает. Добрые труды не пропадают втуне, благородное дело Ассамблеи богословов в Вестминстере[18] будет еще долго приносить плоды. Дружище Эбенезер, вы в своем Боулде отрезаны от мира. Ныне у власти Церковь Шотландии, и именно она диктует свою волю королю и всем этим сектантам. Два дня назад я получил письмо от благочестивого аристократа, графа Луденского…
Мистер Мёрхед оседлал своего любимого конька. Он раскурил трубку и в течение получаса разбирал по косточкам политическое положение, всеми силами стараясь убедить собеседников в счастливом стечении обстоятельств, которое послужит «достаточным основанием» для благополучного исхода. Торжественная лига и Ковенант связали Шотландию договором с Господом, и Англия пойдет по ее стопам. Вскоре все узрят умиротворяющую картину, о коей мечтали богобоязненные предки: единая Церковь и истинное Писание станут законом от Лондона до Оркнейских островов, Землей обетованной, в кою потянутся народы мира. Мистер Мёрхед был красноречив, ибо повторял собственную проповедь, с которой когда-то выступал перед Генеральным синодом.
– Слыхал я, – сказал он в заключение, – что в Вудили все до единого, способные держать перо, поставили подпись под Ковенантом. Это должно вас вдохновлять, мистер Дэвид.
Мистер Фордайс покачал головой и сказал:
– И сколько из них вписали свое имя из страха или ради преходящих мирских благ? Человечество по-рабски следует за вожаками. Меня гложут глубокие сомнения в том, что вынужденное следование большинству может быть названо духовным здравием. Выбор надо делать по зову совести.
– Это неразумно, – громко возразил мистер Мёрхед. – Вы осмеливаетесь сомневаться в непреложных истинах, мистер Джеймс. Попробую переубедить вас Словом Божьим. Когда царь Иосия[19] заключал пред Господом завет, позволил ли он своему народу выбирать, подписывать его или нет? Отнюдь, он заставил всех – всех до единого, повторяю вам, – в Иерусалиме и колене Вениаминовом заключить его. Четвертая книга Царств, глава 23.
Первый полемист отличался резкостью, второй – упрямством, поэтому Дэвид, желая избежать ссоры, предложил экскурсию по своему преображенному обиталищу. Но тут появилась Изобел и сообщила, что на крыльце стоит фермер из Чейсхоупа, желающий переговорить с аллерским священником. За ее спиной замаячила огненная шевелюра гостя, Эфраима Кэрда, провозглашенного мистером Мёрхедом столпом Ковенанта и являющегося самым крупным арендатором в приходе. Это был верзила лет сорока, крепкий, но начавший заплывать жирком, рыжий, как лиса, безбровый, с бледным конопатым лицом и сине-зелеными глазами. У него имелась привычка складывать свой и без того маленький рот куриной гузкой, что придавало ему задумчивый и серьезный вид. На заседании Пресвитерского совета он возражал против кандидатуры Дэвида Семпилла, но проголосовал за него, подчинившись воле большинства, а когда Дэвид был представлен приходу, с показным радушием приветствовал нового пастора. Сегодня он выглядел смущенным и учтивым. Он извинился за вторжение, отказался от предложенной пищи и объяснил свой визит тем, что, услышав о гостях, решил воспользоваться случаем и переговорить с мистером Мёрхедом о делах церковных, дабы не ехать для этого в Аллер в разгар сенокоса. Дэвид пригласил мистера Праудфута и мистера Фордайса в кабинет, оставив Чейсхоупа и мистера Мёрхеда беседовать в гостиной.
Мистер Праудфут неодобрительно оглядел книги в темной комнатушке, сказав, что лично ему хватает Библии, «Наставлений» Жана Кальвина и комментариев Роберта Роллока к Книге пророка Даниила. На обложке одного из томов он прочитал Sancti Clementi Opera, а на другом, труде голландского теолога, – De Sancti Pauli Epistolis[20]. Слово «святой» заставило его вспыхнуть от гнева.
– Папистские бредни, – пробормотал Праудфут, швыряя книги обратно на полки. – Почему есть «святой» Павел, но нет «святого» Моисея или «святого» Исайи? Чудно, что Антихрист утруждает себя выдумкой прозваний для новозаветных апостолов, не трогая старых пророков. Вы еще молоды, мистер Семпилл, и у вас, естественно, мало религиозного опыта. Но прислушайтесь к пожившему человеку, на пути к Небесам не обременяйте себя тяжким грузом печатного краснобайства, когда всего-то и нужно положить в суму одно лишь Слово Божье.
Но мистер Фордайс смотрел на полки жадными глазами. Пережевывая дичь за обедом, он расшатал зуб и теперь выдернул его пальцами и бережно завернул в носовой платок.
– Я храню всякий зуб, случись ему выпасть, – объяснил он, – а потом их положат со мной во гроб, таким образом, все части моего тела будут вместе при Всеобщем воскресении.
– Вы желаете сократить руку Господа?[21] – запальчиво спросил мистер Праудфут. – Неужто Он не соберет все ваши останки, даже если они будут на краю света?
– Что верно, то верно, – мягко ответил мистер Фордайс, – но такая у меня мечта – собрать весь свой прах в одном месте.
После этого обмена мнениями он накинулся на книги, как голодный на пищу. Нежно открывал их, читал названия, крепко сжимал в руках, словно был не в силах расстаться с ними.
– Вы вдвое младше меня, – сказал он хозяину, – но книг у вас в два раза больше, чем в моем доме в Колдшо. Вы начинаете служение с богатой кладью, мистер Дэвид.
