Дэвис одобрительно похлопал Хогарти по плечу и вернулся к электрическому стулу.

— Извините, парни, но нужно кое-что сделать.

Электрик протянул ему пульт управления.

— Знаешь, как это работает? — обратился Дэвис к Джеку.

Джек отрицательно покачал головой.

— Все до предела просто. Вот искрогасящий контур. Все же две тысячи вольт… Смотри… — он нажал кнопку, и под ручками кресла зажглись лампочки. — Это сигнализация присутствия напряжения… Хорошо, Джо, — он повернулся к электрику, — можешь выключить.

Он открыл маленький чемоданчик.

— Электроды я всегда ношу с собой, — объяснил он, вынимая шлем, снабженный разъемом. — Внутри он пропитан солевым раствором, предохраняющим от возгорания. Ожоги или искры вызывают сильную боль у приговоренного, а это может негативно отразиться на свидетелях.

— Пойдем сядем, — тихо проговорил Хогарти Джеку. — Сейчас войдут свидетели казни.

Они заняли места на последней скамье.

— У меня от его разъяснений разболелась голова, — признался Джек.

Хогарти хотел что-то сказать, но в этот момент открылась дверь и вошли люди с торжественно-застывшими лицами. Они чинно уселись на скамейках.

— Господи! — Джек дернул Хогарти за рукав.

В комнату вошла Сади Перминджер. На секунду она застыла возле двери, словно выбирая, где сесть, затем быстро направилась к первой скамье и села. Джек хорошо видел ее лицо. Оно было совершенно безжизненное, как и ее строгое черное платье.

— Зачем она пришла? — шепотом спросил Джек.

— Равен лично пригласил ее. Ведь приговоренный к смерти имеет право пригласить на свою казнь одного человека по собственному выбору. Вот он и пригласил ее.

Джек с недоумением уставился на Хогарти.

— Он что, предполагает, что ей станет его жалко?

— Идут! — тихо прервал его Хогарти.

Из коридора послышались размеренные шаги. Дверь снова открылась, и вошли два охранника, затем Равен. Шествие замыкали тюремный капеллан и начальник тюрьмы.

Равен рассеянным взглядом окинул помещение и прошел к электрическому стулу. Лицо его было бледным, как мел, но внешне он выглядел спокойным. Дэвис подошел к нему и протянул руку. Равен дико посмотрел на нее, но все же пожал.

— Все будет достаточно быстро, — тихим голосом сказал Дэвис.

— Не торопись, — с легкой усмешкой сказал Равен. — Ведь только это время мне и отмерено.

Охранники подвели Равена к стулу, и он сел. Подошел начальник тюрьмы и прошептал несколько слов на ухо осужденному.

— А что мне говорить? — суровым голосом произнес Равен, медленным взглядом оглядывая присутствующих, пока его глаза не встретились с глазами Сади. Она смотрела на него с непримиримой холодной ненавистью, и он улыбнулся. Затем повернулся к Дэвису.

— Начинай, старина, — сказал он. — Помоги мне уйти отсюда.

Дэвис зафиксировал его руки и ноги специальными зажимами, прикрепил к ногам электроды и быстро водрузил на голову шлем.

Равен глубоко вздохнул.

— Жаль мне оставлять свои поезда, — сказал он с горечью. — Прощайте!

Дэвис взял в руки пульт управления, вопросительно посматривая На начальника тюрьмы. Тот кивнул головой. Дэвис включил рубильник, и в помещении ощутимо ослабло освещение. В глубокой тишине слышалось лишь слабое потрескивание и глухой свист. Тело Равена выгнулось и безжизненно упало вперед, натянув ремни.

Джек заметил, что его трясет мелкая, неприятная дрожь. Он искоса посмотрел на Хогарти. Тот невозмутимо жевал резинку.

Дэвис отключил напряжение. К креслу подошел доктор, расстегнул рубашку Равена и проверил биение сердца. Повернувшись к присутствующим, он сказал:

— Этот человек мертв!

Охрана подала знак свидетелям, чтобы те покинули помещение. Когда все вышли, Сади вдруг вернулась. Ненависть все еще искажала ее лицо. Прежде чем кто-либо смог ей помешать, она подошла вплотную к стулу и плюнула в лицо уже мертвого Равена.

Это началось солнечным июльским утром. Несмотря на ранний час, солнце уже палило вовсю, а день обещал быть еще более жарким. На перекрестке дорог от Форт-Скотт-Невада и Национальной пятьдесят четвертой, соединяющей Питсбург и Канзас-Сити, есть бензоколонка и маленькое придорожное кафе, которыми владеют пожилой вдовец и его дочь, пухленькая блондинка.

Было немногим более пополудни, когда перед кафе остановился запыленный «паккард». В нем находились двое мужчин, один из которых спал, свесив голову на грудь. Бейли, водитель, вышел из машины. Это был коренастый, небольшого роста мужчина с тяжелым, грубым лицом, на котором беспокойно бегали черные глазки. Его подбородок рассекал длинный белый шрам. Запыленная и грязная одежда была изношена до дыр, а вместо манжет грязной рубашки висели какие-то невообразимые лохмотья. Прошлой ночью Бейли очень много выпил, а теперь его мучила жажда. Он бросил короткий взгляд на спящего компаньона, старого Сэма, и, пожав плечами, вышел из машины, оставив его храпеть на заднем сиденье.

Блондинка, облокотившись о прилавок, улыбнулась ему. Ее крупные зубы напомнили Бейли белые клавиши рояля. Она была слишком толстой, по его мнению, и он не вернул ей улыбку.

— Салют! — приветствовала его девица радостным голосом. — Уф! Что за жара! Я всю ночь глаз не могла сомкнуть.

— Скотч! — сухо сказал Бейли и, сдвинув шляпу на затылок, попытался утереть лицо сомнительной чистоты платком.

Девушка поставила на прилавок бокал и бутылку виски.

— Вы сделали бы лучше, если бы выпили пива, — посоветовала блондинка, встряхивая светлыми кудряшками. — Виски плохо действует в такую жару.

— Заткнись, — проворчал Бейли. Он взял бутылку и бокал, отнес их на столик в углу и уселся лицом к девушке. Та смотрела на него с интересом. — Найди себе какое-нибудь занятие, — угрюмо сказал он, — и оставь меня в покое.

— Не воображай себя Кларком Гейблом! — блондинка презрительно скривилась, взяла потрепанную книгу и, демонстративно пожав плечами, принялась за чтение.

Бейли выпил изрядную дозу спиртного и откинулся на спинку стула. Не сразу, но полегчало. В настоящий момент у него были неприятности с деньгами, вернее с их отсутствием. «Если Райли срочно что-нибудь не сообразит, — в который раз подумал он, — нам снова придется ограбить банк».

Он поморщился. Такая перспектива его мало устраивала. В здешних местах расплодилось слишком много шпиков и замышлять грабеж было рискованно. Он посмотрел в окно. Старый Сэм продолжал дрыхнуть, и Бейли с досадой отвернулся. Теперь Сэм годился лишь на то, чтобы водить машину. Он только и думал о том, как бы посытнее пожрать да побольше поспать.

«Это мы с Райли должны добывать деньги», — сказал Бейли себе, размышляя, как это сделать. Виски пробудило голод.

— Яйца с ветчиной! — крикнул он блондинке. — И быстро!

— А ему тоже приготовить? — неохотно отрываясь от книги, поинтересовалась она, указывая в окно на свесившего на грудь голову Сэма.

— Обойдется! И пошевеливайся, я тебе сказал!

Тем временем у входа остановился запыленный «бьюик». Из него вылез толстый седеющий мужчина.

— Хени?! — удивился Бейли. — Что это ему здесь понадобилось?

Толстяк вошел в помещение и, заметив Бейли, сидящего в углу, помахал ему рукой.

— Салют, парень! Как дела?

— Хуже не бывает, — ответил Бейли. — Эта жара меня просто убивает.

Хени подошел к столику и, придвинув стул, сел. Он был осведомителем и жил за счет тех, кто промышлял шантажом. Он все время мотался туда-сюда, вынюхивая то, что люди обычно старались утаить, и иногда неплохо зарабатывал. Действовал он обычно в Канзас-Сити и его окрестностях.

— Кому ты это говоришь? — возразил Хени, втягивая носом запах жарившейся ветчины. — В прошлую ночь я был на свадьбе, так думал, сдохну от жары. Представляешь свадьбу в это время!.. — Увидев, что Бейли не слушает его, он переменил тему: — Значит, дела швах? Вид у тебя не слишком хорош.