Вторая девушка (продолжая свой рассказ). Ну так вот, знаешь, что она мне сказала? Сказала: а мне наплевать. Уж я за себя постою...
Проходят. Входят мать и Венсан, нагруженные шляпными картонками, саквояжами.
Мать. Венсан, котик, где большой чемодан и зеленая картонка?
Венсан. У меня. Иди быстрее.
Мать. Будь осторожен, ремень ослабел. Помню, в Буэнос-Айресе шляпная картонка Сары раскрылась на перроне. Страусовые перья валялись повсюду, даже на рельсах...
Проходят. Вслед за ними идет отдувающийся толстяк, он кричит кому-то идущему сзади.
Дюлак. Быстрее, черт тебя побери, быстрее! И проверь вещи в багажном вагоне, чертов осел! Садись в хвост. Мы поедем в головных вагонах.
Эвридика (тихо). Вот они проходят перед нами, все действующие лица моей жизни...
Наконец, по сцене пробегает, не в силах бежать, жалкий, смешной молоденький администратор, он тащит слишком много чемоданов и свертков, которые то и дело падают у него из рук. И все это под аккомпанемент гудков приближающегося поезда и отдаленных криков.
Эвридика (тихо, Орфею). Закройте дверь. (Орфей закрывает дверь, и сразу со всех сторон их обступает тишина.) Ну вот. Теперь мы одни на целом свете.
Громкоговоритель (где-то вдалеке). Пассажиры, отъезжающие на Тулузу, Безье, Каркассон, посадка с седьмого пути. Поезд прибывает на станцию.
Орфей тихо подходит к Эвридике. Грохот поезда, прибывающего на станцию, и вдруг - крик, крик, переходящий в вопль, который все растет и вдруг сменяется зловещей тишиной. Кассирша встает со своего табурета, пытаясь разглядеть, что произошло. По сцене пробегает официант.
Официант (кричит им на ходу). Кто-то бросился под скорый, какой-то молодой человек!
По перрону бегут люди. Орфей и Эвридика стоят лицом к лицу, не смея взглянуть друг на друга, не произнося ни слова: На перроне появляется молодой человек в плаще; он входит, закрывает дверь, смотрит на них.
Эвридика (тихо). Я ничего но могла поделать, я любила тебя, а его не любила.
Пауза, они смотрят прямо перед собой.
Молодой человек (подходит к ним; бесстрастным голосом, не сводя с них взгляда). Он бросился под паровоз. Он умер сразу, от удара.
Эвридика. Какой ужас!
Молодой человек. Нет, он выбрал вовсе не плохой способ. Яд действует медленно, от него долго мучаются. И потом рвота, судороги - все это омерзительно. И снотворное то же самое - некоторые люди думают, что они заснут, и все. Просто смешно! Умирают с икотой, с дурными запахами. (Подходит ближе, спокойный, улыбающийся.) Поверьте мне... легче всего, когда очень устал, когда долго шел и шел с одной и той же неотвязной мыслью, легче всего - скользнуть в воду, как в мягкую постель... Задыхаешься, но не больше секунды, зато какие великолепные видения... А потом засыпаешь. Наконец-то!
Эвридика. Вы думаете, ему было не больно умирать?
Молодой человек. Умирать никогда не больно, мадемуазель. Смерть никогда не причиняет боли. Смерть ласкова... Это жизнь причиняет нам муки, когда мы принимаем разные яды, наносим себе неумелые раны. Остатки жизни. Надо смело довериться смерти, как другу. Как другу с нежной и сильной рукой.
Орфей и Эвридика стоят, прижавшись друг к другу.
Эвридика (тихо, как бы оправдываясь). Мы не могли поступить иначе. Мы любим друг друга.
Молодой человек. Да, я знаю. Я вот тут слушал ваш разговор. Красивый молодой человек и красивая девушка! И готовы сыграть свою роль до конца, не плутуя. Без мелких уступок комфорту, обыденщине, которые сулят любовникам долгую благополучную жизнь. Два отважных зверька, с гибкими членами, с крепкими зубами, готовые сражаться, как и подобает, до самой зари и пасть вместе от ран.
Эвридика (шепотом). Но, мсье, мы не знаем вас.
Молодой человек. А я вас знаю. И очень рад нашей встрече. Вы едете вместе? Сегодня вечером только один поезд. На Марсель. Вы поедете?
Орфей. Да, конечно.
Молодой человек. Я тоже еду туда. Возможно, я еще буду иметь удовольствие встретиться с вами. (Кланяется и уходит.)
Орфей и Эвридика поворачиваются лицом друг к другу. Они стоят, такие маленькие среди большого, пустынного зала.
Орфей (тихо). Любовь моя.
Эвридика. Бесценная моя любовь.
Орфей. Вот и начинается наша история...
Эвридика. Мне чуточку страшно... Добрый ты? Или злой? Как тебя зовут?
Орфей. Орфей. А тебя?
Эвридика. Эвридика.
Занавес.
Действие второе
Номер в провинциальной гостинице, большой, темный и грязный. Слишком высокие потолки тонут во мраке, пыльные двойные занавеси, большая железная кровать, ширма, скудное освещение. Орфей и Эвридика лежат одетые на кровати.
Орфей. Подумать только, что все могло сорваться. Стоило тебе пойти направо, а мне налево. Да что там! Стоило пролететь птице, вскрикнуть ребенку, и ты на секунду отвернулась бы. И я сейчас вместе с папой пиликал бы на скрипке в Перпиньяне, на террасе кафе.
Эвридика. А я сегодня вечером играла бы в Авиньонском театре, в «Двух сиротках». Две сиротки - это мы с мамой.
Орфей. Я думал ночью, сколько понадобилось счастливых совпадений, чтобы мы встретились. Думал о маленьких незнакомых друг другу мальчике и девочке, которые в один прекрасный день, за много лет до встречи, направились к затерянной провинциальный станции... Ведь мы могли не узнать друг друга, перепутать день или станцию.
Эвридика. Или встретиться совсем еще маленькими, когда родители, взяв нас за руки, насильно увели бы за собой.
Орфей. Но, к счастью, мы не перепутали ни день, ни час. Ни разу за весь этот долгий путь мы не запоздали. О, мы страшно сильные!
Эвридика. Да, любимый.
Орфей (могучий и снисходительный). Вдвоем мы в сто раз сильнее всего на свете!
Эвридика (глядя на него с легкой улыбкой). О мой герой! Но вчера, входя в эту комнату, ты так боялся.
Орфей. Вчера мы еще не были сильнее всех. Мне страшно было вверить нашу любовь во власть этой последней жалкой случайности.
Эвридика (тихо). На свете есть много таких вещей, которых лучше бы не было совсем, но ничего не поделаешь, они рядом - огромные и невозмутимые, как море.
Орфей. Подумать только, - а что, если бы вчера, выйдя из этой комнаты, мы остались бы никем друг для друга - даже не братом и сестрой, как вот сейчас, - никем, двумя улыбающимися врагами, вежливыми и отчужденными, разговаривающими о посторонних вещах. О, я ненавижу любовь...
Эвридика. Тсс. Нельзя так говорить...
Орфей. Теперь мы хоть знаем друг друга. Наше плечо помнит тяжесть отуманенной сном головы, мы помним, как звенит наш смех. Теперь у нас есть воспоминания, они нам защита.
Эвридика. Позади целый вечер, целая ночь и целый день - как мы богаты!
Орфей. А еще вчера у нас ничего не было; мы ничего не знали и наугад вошли в эту комнату под взглядом страшного усатого коридорного, который не сомневался, что мы будем заниматься любовью. И мы стали торопливо раздеваться, стоя друг перед другом...
Эвридика. Ты словно сумасшедший разбросал одежду по всей комнате...
Орфей. Ты вся дрожала. И никак не могла расстегнуть пуговички на платье, а я смотрел, как ты рвала их, и не двигался с места. А потом, когда ты была уже совсем нагая, тебе вдруг стало стыдно.
Эвридика (опуская голову). Я подумала, что кроме всего должна быть еще и красивой, а я уже не была в этом уверена.
Орфей. Мы долго стояли друг перед другом, не смея ничего сказать, не смея пошевелиться... Мы были такими несчастными, такими нагими, и было так несправедливо, что мы должны сразу рискнуть всем, даже той нежностью, от которой у меня внезапно перехватило горло, когда я заметил на твоем плече маленький красный прыщик.
