Я говорил уже, что Ханыч родился от суки, принадлежавшей моей родственнице. Соответственно, щенком и в молодом возрасте он очень много общался с моей малолетней племянницей. Они, можно сказать, вместе росли. Без конца что-то затевали, возились, даже дрались. Именно дрались! Не поделят игрушку – и готово, пошёл дым коромыслом. Маленькая девочка с криком колошматила Ханыча по чём попало кулачками и детским пустотелым пластмассовым молоточком, который пищит при ударе. Рассерженный ротвейлер сшибал её с ног и с рыком принимался валять по полу. Племянницы из-под него практически не было видно, только мелькали ручонки с молоточком и слышался визг. Увидел бы это кто посторонний – я думаю, в один момент поседел бы: огромный страшный кобель загрызает маленького ребёнка! Кстати, сердился Ханыч не понарошку, а очень по-настоящему. Кому понравится, когда тебя лупят по носу? Глаза у него наливались кровью, сверкали ощеренные клыки… Однако запрет обижать «щенка», присущий психически здоровому кобелю, срабатывал безотказно. Ханыч ни разу не поранил племянницу. Не причинил ей ни одной ссадины, не поставил ни единого синяка.

И я не запрещал им эти довольно-таки рискованные разборки. Я просто никогда не оставлял их наедине.

Быть может, такое общение и стало причиной того, что Ханыч всю свою жизнь был буквально помешан на детях. Когда мы выходили с ним на прогулку и в пределах видимости появлялись маленькие человечки, Ханыча тянуло к ним как магнитом. Вот тут я грешен: раза два я терял бдительность, и мой кобель, ускользнув от меня, пробирался на территорию детского сада. Там я его и обнаруживал, блаженствующего в буквальном смысле под кучеймалой ребятишек. Облепив «живую игрушку», они усаживались на Ханыча верхом, гладили, тянули за уши и за обрубок хвоста… В общем, восторг столь же полный, сколь обоюдный.

Если не считать того обстоятельства, что воспитательницы в это время сидели на макушках детских грибков и оттуда костерили меня словами, вроде бы не очень подходящими для педагогов.

Естественно, я поспешно забирал Ханыча и с извинениями уводил его прочь с детской площадки. Спасибо ему: благодаря замечательной психике он ни разу меня не подвёл.

Только не следует думать, что в сходных обстоятельствах любой пёс «автоматически» повёл бы себя так же. Во-первых, собаки, как и люди, все разные. А во-вторых… Нет ничего хуже, чем слепо принимать на веру какие-то стереотипные представления, не разобравшись сперва, что за ними стоит! Все мы с детства наслышаны, будто самые злые собаки «маленьких не трогают». С одной стороны, мощный инстинкт действительно диктует собакам снисхождение к маленьким детям, но… кусают же время от времени, да ещё как! Иначе откуда бы сообщения о жутких инцидентах с детьми, которые бульварная пресса, а за ней и центральные телеканалы раздувают чуть не до необходимости запрета на ту или иную породу?

Вот пожалуйста. В посёлке, где я сейчас живу, недавно произошёл трагический случай: сука ротвейлера убила маленького ребёнка. Собака, естественно, была застрелена милиционером. Спустя несколько дней жители собрались на митинг, требуя запретить ротвейлеров. Поселковый милиционер пригласил меня на этот митинг в качестве кинолога и попросил дать оценку ситуации.

Я расспросил его о подробностях случившегося, и выяснилось следующее. Супружеская пара, жившая в Санкт-Петербурге, завела суку ротвейлера, но ни воспитанием, ни дрессировкой нисколько не озаботилась. Видимо, предполагалось, что собака должна была подрасти и «сама всё понять» – как по части бытового поведения, так и по линии охраны. Результат оказался закономерным, сука полностью вышла из повиновения, начала показывать зубы. Тогда её… сослали в загородный посёлок к пожилой бабке, которая, естественно, справиться с ней не могла уже совершенно.

А потом настало лето, и туда же, к бабке, отправили маленького ребёнка.

Так люди своими руками создали ситуацию, которой только чудо могло помешать завершиться непоправимой бедой.

Ну сами посудите. Совершенно невоспитанная, неуправляемая собака, привыкшая жить по принципу «что хочу, то и ворочу» и по любому поводу пускать в ход зубы, оказывается наедине с трёхлетним ребёнком, которого она воспринимает как назойливого человеческого щенка. Бабка не в счёт: её авторитет для ротвейлерши был равен нулю. Стоило малышу сделать что-то, что пришлось не по нраву собаке, и она проучила его, как проучила бы собственного детёныша. Схватила за шею и трепанула. Только собачье дитя самой природой рассчитано на подобное обращение, его целый день можно так трепать безо всякого вреда, а человеческое – нет. Вот вам и трагедия.

Когда я пришёл на митинг, милиционер с гордостью рассказывал, как застрелил собаку-убийцу.

– Давай дадим ребёнку вязальную спицу и оставим его наедине с электрической розеткой, – сказал я сержанту. – А потом расстреляем её за то, что шибанула ребёночка током. И будем этим гордиться…

Услышал ли меня кто-нибудь? Не знаю. Люди пошумели и разошлись…

Убейте меня, чтобы я понимал: почему прежде, чем сесть за руль автомашины или приобрести «ствол», мы собираем массу справок, убеждая строгие комиссии в том, что мы не алкоголики, не наркоманы, не сумасшедшие, наконец, и к тому же обладаем необходимым минимумом технических навыков? А для обзаведения вполне грозным живым оружием – собакой – нам достаточно всего лишь пойти к заводчику облюбованной породы и выложить денежки?

Вот и получается, что ротвейлеры и кавказцы попадают к полностью безответственным, а то и невменяемым людям. А потом мы бушуем на митинге, требуя «отменить»… нет, не дурацкий порядок, а ту или иную породу.

На «цивилизованном» Западе целые страны уже расписались в своей неспособности держать собак чуточку посерьёзнее карликовых пудельков. Желательно кастрированных.

Когда раздаются голоса «запретителей», мне всякий раз хочется предложить выяснить, автомобили какой марки задавили наибольшее количество детей, и призвать к запрету этих автомобилей. Вам смешно?