Тишина.
— Ну хорошо. Пусть это будет поцелуй в честь нашей помолвки. Рождественский поцелуй, на худой конец.
Линдсей наклонилась к нему и осторожно поцеловала в щеку, стараясь не прижиматься слишком близко. Тэйлор протянул к ней руки, чтобы обнять за плечи, но неожиданно прикоснулся к ее груди. Она испуганно отпрянула назад.
— Нет, не бойся меня, не отодвигайся. Здесь очень темно, и я ничего не вижу. Интересно, мы можем в такой темноте найти губы друг друга и насладиться настоящим поцелуем?
Им это удалось. Поцелуй получился действительно настоящим и при этом настолько сладким, что Тэйлор почувствовал необыкновенное возбуждение, а Линдсей испытала волнующий трепет внизу живота. Правда, это непонятное чувство она отнесла за счет постепенно угасающего страха.
Когда Тэйлор проснулся на следующее утро в десять минут восьмого, она все еще лежала на спине, отодвинувшись от него на незначительное расстояние. Он осторожно прижался к ней и попытался уснуть, но сон как рукой сняло. Ему было так приятно чувствовать ее тело рядом с собой, что хотелось кричать от счастья. Линдсей что-то пробормотала во сне и прижалась к нему еще ближе, практически положив ногу на него, а рукой прикоснулась к его груди. Тэйлор повернул голову, и ее лицо оказалось у него на шее под подбородком. Он вдыхал запах ее волос и думал о том, что ничего более приятного и быть не может на этом свете.
Интересно, как она отреагирует на эти объятия, когда проснется? К сожалению, она так и не проснулась к восьми часам, и ему пришлось потихоньку выползти из-под одеяла, чтобы умыться и приготовить завтрак. При этом он несколько раз чертыхнулся, отстраняя ее от себя.
Через несколько минут он вернулся в спальню с подносом в руках, на котором разместились горячий шоколад, круассаны, масло и земляничный джем.
— Счастливого Рождества, Иден, — нежно шепнул он. — Пора вставать, дорогая.
Линдсей растерянно открыла глаза и удивленно уставилась на него. Ее разбудил мужской голос — в ее квартире, а она лежит в постели. Что за наваждение! Только через несколько минут она полностью пришла в себя, сбросив остатки сна, и припомнила все обстоятельства вчерашнего вечера. И все же было очень странно видеть мужчину в своей спальне. Он стоял у ее кровати в ее домашнем белом халате, крепко затянутом на талии. А перед ней находился огромный поднос с завтраком. Да, она действительно позволила ему остаться здесь на ночь. Более того, она позволила ему переселиться к ней и жить в этой квартире. Вот какие чудеса бывают в канун Рождества. Ее взгляд невольно упал на сверкавшее на пальце левой руки кольцо, и ей показалось вдруг, что этот небольшой бриллиант хитро подмигнул ей. Черт возьми, ведь это же обручальное кольцо!
Она приподнялась на кровати, уютно уселась и похлопала руками по коленям. Как бы там ни было, но она не должна вести себя как взбалмошная, истеричная девчонка.
— Опусти поднос мне на колени, матрос. Я просто умираю с голоду.
— А разве по утрам ты не посещаешь ванную?
Она виновато потупилась.
— Иден, давай без глупостей. Даже если ты самая распрекрасная женщина в мире и у тебя тело, о котором можно только мечтать, а твой ум безупречен с точки зрения здравого смысла, а твоя молодость так и бьет наружу, как фонтан из драгоценного источника, а…
— Да замолчи ты наконец, глупец несчастный!
— И все же, несмотря на все твои неоспоримые достоинства и неописуемое совершенство, ты должна хоть изредка заходить в ванную.
— Хорошо, уговорил, — нехотя согласилась она и вышла из спальни.
Почистив зубы и расчесав волосы, она набросила на себя халат и вернулась в спальню, где на кровати уже лежали два разбухших от подарков чулка и поднос с праздничным завтраком.
— Это просто замечательно! — радостно воскликнула она и вдруг поняла, что это действительно замечательно. Так замечательно, что хотелось кричать от счастья и радости. Для нее все это было так ново и неожиданно, что просто невозможно поверить. Как все это здорово! Вот бы сохранить это ощущение счастья и навсегда забыть о том мерзком страхе, который преследует ее вот уже несколько лет. Может быть, Тэйлор действительно не такой, как все остальные…
— Я пытаюсь приучить тебя к мысли, что отныне ты не сможешь жить без меня, — торжественно объявил Тэйлор. — Хорошая еда для тощей женщины — это уже неплохое начало, как мне кажется.
Линдсей откусила кусок круассана и закрыла от удовольствия глаза.
— Чудесно. Боже мой, ведь это же самое настоящее масло! Я уже забыла, какое оно на вкус и даже как выглядит.
— Поцелуй меня с пожеланием доброго утра. Это давняя традиция в моей семье, истоки которой можно обнаружить еще во времена испанской инквизиции. Надеюсь, что она сможет укорениться также и в нашей семье.
Линдсей поцеловала его в губы, почувствовав приятный запах земляничного джема и шоколада. А он лишь слегка углубил этот поцелуй и остановился на этом, решив не возбуждать у нее подозрений.
Еще каких-нибудь пару недель назад он и мечтать не мог о том, что будет жить в ее квартире, спать с ней в одной постели, а на Рождество она рано утром поздравит его поцелуем, и, тем не менее, это так.
Это действительно было похоже на чудо, о чем она уже недвусмысленно заявила накануне вечером. Принимая от нее рождественский подарок, он все еще ломал голову над тем, любит ли она его или это просто самая обыкновенная привязанность к человеку, который хорошо понимает ее. Трудно сказать. Но все равно приятно, что его впервые в жизни назвали «чудом». В любом случае ему предстоит изрядно попотеть, прежде чем он осмелится снова спросить, любит ли она его.
Вскоре Тэйлор обнаружил, что Иден любит поговорить с ним, когда находится в постели, когда вокруг темно и она не видит ни его лица, ни его реакции на ее слова. А он, в свою очередь, мог позволить себе любое выражение лица и любые реакции, поскольку она всего этого не могла видеть. Именно поэтому подобное положение вещей устраивало их обоих, хотя они при этом понимали, что это не могло длиться вечно.
Наиболее памятный ночной разговор состоялся совсем недавно. Он был коротким и затронул его душу больше, чем все предыдущие, вместе взятые.
— Я всегда хотела кому-то принадлежать, — откровенно призналась она по ходу разговора. — Мне хотелось иметь рядом с собой человека, который бы всегда любил меня, интересовался моими делами и всячески заботился обо мне. Такого человека, который бы никогда не задавал мне глупых вопросов, ни о чем не расспрашивал, полностью доверял мне и принимал меня такой, какая я есть на самом деле.
Ему стало так жалко ее, что у него даже горький комок в горле застрял. Тэйлор шутливо ткнул ее пальцем под ребро.
— Ну что ж, теперь у тебя есть такой человек. И помни, что никакие разногласия или даже ссоры не смогут отнять его у тебя.
— Очень хорошо, — воодушевилась она и благодарно схватила его за руку. Так и держала она его руку до самого утра.
На этом разговор закончился, и Тэйлор подумал, что до конца жизни не забудет его. Он крепко сжимал ее руку и думал об их будущем.
Только второго января Линдсей вдруг с ужасом вспомнила о почте, которая приходила все это время на ее имя. Ведь там было немало отправлений, адресованных на имя Линдсей Фокс. Конечно, Тэйлор мог совершенно спокойно наткнуться на почту и задаться вопросом об этом имени, но она все же надеялась, что он не успел этого сделать. Неужели он станет шпионить за ней? Вряд ли. И все же надо что-то делать. Либо рассказать ему всю правду, либо что-то придумать с почтой. Невыносимо чувствовать себя обманщицей, но что делать.
Она никак не могла заставить себя признаться ему в том, что она на самом деле Линдсей Фокс, а не Иден. С другой стороны, утешала она себя, откуда он может знать это имя? Что оно для него? Разве только он был в Париже в апреле 1983 года и видел газетные публикации. Собственно говоря, их и сейчас можно взять в любой библиотеке. Боже мой, как это невыносимо! Ну хорошо, даже если он увидит на почтовом конверте ее настоящее имя, что ему это даст? Неужели он может помнить то, что случилось много лет назад? Как бы там ни было, она нисколько не сомневалась в том, что он может очень быстро узнать о ней всю правду, если, конечно, поставит перед собой такую цель. Но при этом было бы глупо объяснять ему все это сейчас. Она еще не готова к этому. Надо немного подождать. Самое удивительное, что эта рана все еще кровоточила, не заживала. Целых восемь лет она боролась с этим ненавистным чувством страха и неприкаянности, а сердце все еще болит, все еще напоминает о той ужасной ночи. Конечно, все это время она довольно успешно справлялась с этими трудностями и умело маскировалась во время многочисленных вечеринок в университете, считая себя полностью защищенной, даже несмотря на настойчивые попытки доктора Граски добиться ее расположения. Но Тэйлор был другим человеком и занимал в ее жизни совершенно особое место. С ним нельзя было не считаться, так как она больше всего на свете не хотела потерять его. Именно поэтому ей не хотелось, чтобы он смотрел на нее с сожалением и относился, как к несчастной Лолите. Он и так уже слишком много знает, но это… Нет, она просто не вынесет такого удара.
