— А семью мою вы прихватили для наглядности?

— Для уверенности… И знаешь что, капитан, не пытайся хамить. В твоем положении это не лучшая тактика.

— Ну и что я должен делать? Что вы хотите получить за свободу моей семьи?

Подробности операции?

— Это я и так знаю… — Тогда что? Кассету, которую я из Италии привез? Невозможно. Она уничтожена вашей бомбой.

— С бомбой Володя перестарался, — согласился Крымов. — Ну, да о покойниках грех злословить… Нет, капитан, кассета мне тоже не нужна. Зачем мне кассета? Я лучше кого-либо знаю, что на ней записано. То, что она так и не дошла до Управления, — верю. Иначе господа товарищи так рьяно за тобой бы не гонялись. А вот уничтожена она или нет — не знаю. Кнопки-то на магнитофоне нажимать наверняка умеешь. Так что, если кассета все-таки у тебя, то Бог тебе судья.

Пытать не буду. Но рисковать тоже не могу. Поэтому жена твоя и дочка пока у меня поживут… — Что значит — пока?! Пока — что?

— Это тебе знать не обязательно. Ты и так слишком много знал, оттого и проблемы у тебя возникли. Считай, что мне надо закончить то, что ты прытью своей неуемной чуть не сорвал. Вот как закончу, сразу получишь семью свою назад.

— Понятно. Значит, меня заткнуть надо на время, чтоб не мешал. Так?

— Почти.

— Может быть, проще меня самого запереть где-нибудь, а не жену с дочкой? Не страшно, что я могу сорваться?

— Э, нет, дружок, ты мне теперь на свободе нужнее. Ты ведь у нас кто?

Убийца офицеров Управления, предатель и двойной агент. Так что Управление пока не достанет тебя — не успокоится. А у тебя очень много причин им не даваться — семья, друзья, ложные обвинения в предательстве… Вот так вы друг за другом и будете бегать, а я пока спокойно свои дела закончу. Только ты уж постарайся не срываться. Потерпи дней десять. А там мы и разойдемся миром. И ничего с твоей Настенькой не случится. Всего десяток дней, договорились?.. Ну, вот и хорошо.

Меня разыскивать не пытайся, сам объявлюсь, когда нужно будет. Все. Будь здоров, капитан.

С этими словами Крымов аккуратно выбросил недокуренную сигарету в урну, повернулся и не спеша направился в сторону Александровского сада. Минуты через две, когда он скрылся из поля зрения Пастуха, рядом с ним неожиданно появился Алексей с трехсотграммовой бутылочкой минеральной воды «Святой Источник» в руках.

— Ну что? — спросил Андрей Сергеевич.

— Человек пять в окрестностях его уже пасут. Думаю, что это не все, — доложил верный телохранитель.

— Хорошо. Проследи. Если возникнут осложнения, вмешайся. Но не забывай, что у них должно оказаться только оружие, а сам капитан должен удачно скрыться.

Ясно?

Алексей кивнул, отдал бутылку и снова исчез.

Крымов открыл минералку, отпил глоток и подумал, что майор Глоттер не зря дал этому молодому человеку — Сергею Пастухову — рабочий псевдоним Ковбой, а полковник Голубков не зря заманил его в Управление в свою «оперативку». Ох не зря. Он явно стоил того… Сам же Пастух, позволив Крымову удалиться на сотню метров, не торопясь пошел за ним. Вряд ли он рассчитывал узнать что-то важное. Более того, он даже был почему-то уверен, что Крымов заранее предполагал именно такую его реакцию.

Но все-таки Пастух пошел. Во-первых, на всякий случай, а во-вторых, чтобы дать проявиться Доку, если он здесь. Сейчас было бы совсем нелишним убедиться в том, что друг рядом. Странные выкрутасы этого «хранителя печати» все больше беспокоили Пастуха — открытый прямой разговор, полная ясность требований, но при этом совершенно нелогичный и двусмысленный выход на их контакт. Сначала этот звонок в пустую квартиру, теперь эта откровенность… Сергей чувствовал какую-то опасность.

Выйдя на Манежную площадь, он быстро разыскал в толпе фигуру своего визави и двинулся следом, время от времени оглядываясь по сторонам в поисках Дока. Но того не было видно, а Крымов между тем шел по площади в направлении гостиницы «Москва», шел спокойно и даже, как показалось Сергею, вальяжно. Так ходит человек, прекрасно осознающий свою защищенность и свое превосходство. Кстати, был Крымов один. Безликого Алексея рядом не наблюдалось. Но при этом в руках Крымов держал бутылку с минеральной водой. Значит, уже успел перекинуться со своим телохранителем парой слов… Интересно, куда это он его отправил?

Пастух довел Крымова до автомобильной стоянки рядом со зданием гостиницы и проследил, как тот подошел к поджидавшему его черному «мерседесу», сел и укатил, так ни разу и не обернувшись. Машина резво просочилась сквозь сплошной поток и ушла в сторону Лубянки. Пастух успел запомнить номер «мерседеса» да приметил думский пропуск на лобовом стекле, но толку от этого было маловато — разве что ленивый нынче не разжился таким пропуском. А еще Пастух заметил, что Алексей так и не появился рядом с хозяином и, судя по всему, не должен был появиться. И почему-то Сергей вдруг совершенно ясно понял, что слежку, которую он уже некоторое время ощущал, ведет не прикрытие Крымова, а все та же собственная безопасность Управления. Чувство опасности начало разрастаться со скоростью взрывной волны, и тут же сформировалось четкое решение: немедленно убираться отсюда, причем убираться на метро. Пастух развернулся, сделал шаг к входу на станцию «Площадь Революции» — и в следующее же мгновение все его опасения подтвердились. Все, что произошло дальше, заняло не больше одной-двух минут.

Повинуясь какому-то неслышному для Пастуха сигналу, к нему ринулись одновременно со всех сторон: спокойно проходившая перед его носом парочка, беззаботная компания человек в пять, трепавшаяся с девушками у него за спиной, от входа в ресторан рванула потертая «вольво», а со стоянки новенький «форд».

Дальше, за «вольво», тронулся с места и медленно пополз в том же направлении «фольксваген» — пикап… Все это оказалось рядом с Пастухом за одну секунду (только замызганный пикап медленно ковылял сзади). Увернуться он не успел, был схвачен тремя парами рук и впечатан носом в капот «форда», любезно подставленный его водителем, и немедленно обыскан. «Смит-вессон» из его куртки тут же забрали.

Сопротивляться было бесполезно. Это Пастух понял сразу, потому и не сопротивлялся. К тому же он до сих пор мог что-то понимать и соображать — и это вселяло в него уверенность. Вот если бы ему первым делом ногой в морду заехали, да так, чтобы только дня через два в себя пришел, это было бы значительно хуже.

Зачем-то он им понадобился целым и невредимым, но раз понадобился и в морду ему ногой не заехали, значит, теперь пришла его очередь для внезапных действий.

Главное, не упустить момент… Кто-то резко рванул голову за волосы, и Пастух увидел прямо перед собой физиономию «усатого», того самого, с переделкинской дачи. Только теперь лицо его было заклеено пластырем в двух местах. Видимо, его распирало от желания взять реванш, а потому он не отказал себе в любезности:

— Я же предупреждал тебя, Пастухов, чтоб без фокусов!.. Смотри не повтори свою ошибку. В следующий раз я сначала стрелять буду, а потом разговаривать, понял?

Пока «усатый» любезничал, а дверцу «форда» распахивали, чтобы погрузить туда Пастуха, фиолетовый «фольксваген» — пикап, ковылявший сзади, достиг наконец места стычки и уже почти бесшумно проезжал мимо, чуть в стороне от неожиданной разборки. Внезапно затемненное стекло передней дверцы приспустилось, в образовавшейся щели мелькнул пухлый черный глушитель, и один за другим тихо хлопнули три выстрела. Двигатель пикапа взревел, и «фольксваген» мощно рванул прочь.

Выстрелы были сделаны идеально — первую пулю получил в ногу здоровенный детина, который навалился сзади на Пастуха, две остальные вошли в лобовые стекла обоих автомобилей, разбрызгав их с шумом по асфальту. Все произошло мгновенно, но Пастуху этого оказалось достаточно: «здоровяк», вскрикнув, осел и Сергей тут же высвободился. Отвесив локтем зуботычину «усатому», он перелетел через капот «форда» и бросился со всех ног к станции метрополитена. Так быстро он уже давно не бегал, даже когда два дня назад уходил во Флоренции от своих преследователей.