— А реакция на вопрос, умеет ли он убивать людей? — спросил, помолчав, Профессор.

— Насчет этого вам и без полиграфа скажу, — ответил Егоров. — Умеет.

— А реакция отрицательная, — заметил оператор.

— Как это может быть? — не понял Профессор. — Психологический блок?

— Не думаю. У меня есть другое объяснение. Это только гипотеза. Потому что, повторяю, данных для анализа мало. Посмотрите на эти графики. Ответы на вопросы:

«Вы богатый человек?» и «Вы бедный человек?» Кривые совпадают. А теперь я эти кривые совмещаю с реакцией на вопросы, убивал ли он людей и умеет ли убивать людей. Полная идентичность.

— Ни черта не понимаю! — бросил Егоров. — Вы свой полиграф на пол случайно не роняли?

— Прибор ни при чем. Он фиксировал восемнадцать параметров. Ответ в другом.

Обследуемый об этом не думает.

— О чем именно? — уточнил Профессор. — Богатый он или бедный?

— Да. Для него этих вопросов не существует. Точно так же, как вопросов об убийствах.

— Фрейдистские штучки? — с иронией поинтересовался Егоров. — Замещение, вытеснение, подмена?

— Нет. Реакция на такого рода раздражители принципиально иная. Дело проще и одновременно сложней. Это для него работа. И только.

— Убийца-автомат? — предположил Профессор.

— Исключено. Мы проводили обследование наших летчиков, бомбивших Грозный. Для них это тоже была работа. Более того, служба. А кривые там метались, как молнии в грозу. Моральный фактор.

— А здесь, выходит, морального фактора нет?

— Есть. Но он позитивен. Иными словами, объект верит в правильность того, что делает.

— А сразу не могли так и сказать? — раздраженно спросил Егоров.

— Вы бы мне не поверили.

— Я и сейчас не верю. Так не бывает.

— Бывает. В психологии не меньше тайн, чем, скажем, в истории.

Профессор жестом прервал перепалку.

— Что из этого следует? — спросил он. Оператор снова пожал плечами.

— Вы не объяснили мне цели обследования. Но если вы хотели узнать, является ли он наемным убийцей, могу твердо ответить: нет. И в будущем на роль киллера не годится.

Профессор откинулся на спинку кресла и некоторое время молчал, нахохлившись.

Потом сказал:

— Спасибо, доктор. Проводите его сюда. Минут через десять.

Оператор собрал графики и молча вышел.

— Вы уверены, что вам следует с ним встречаться? — поинтересовался Егоров.

И вновь ответ последовал не сразу.

— Я ни в чем не уверен. Поэтому, должен на него посмотреть.

Егоров включил монитор:

— Смотрите.

На экране появилась комната с полиграфом и компьютерами. Возле окна, спиной к камере, сложив руки за спиной и слегка покачиваясь на носках кроссовок, стоял молодой человек в джинсовом костюме.

— Хорошо держится. Спокойный парень, — заметил Профессор. — Даже не пытается заглянуть в бумаги на столе. Что было бы вполне естественно.

— Он же просек телекамеру.

— Как вы на него вышли?

— Я представил отчет.

— Повторите.

— Через отдел кадров училища. Невольно подсказал бывший замполит, полковник Митюков. Он следит за успехами выпускников. Даже оборудовал стенд «Наша гордость». Довольно безобидный вид показухи. Этот парень сначала заинтересовал меня из-за слома карьеры. Это хорошо ложилось в нашу разработку. Но решающим фактором, конечно, стала его поездка в Японию. На юбилее училища я на него посмотрел. Подходит.

— Мы не знаем причины слома его карьеры.

— Я надеялся, выясним.

— Не выяснили. «Невыполнение боевого приказа». За этим может быть что угодно.

Зато выяснили чертову дюжину странностей. Откуда у него такая дорогая машина, деньги на строительство дома? На какие шиши и за каким чертом он раскатывает по Европам? Участие в евразийском ралли для собственного удовольствия. Это как прикажете понимать? — Профессор помолчал и с нескрываемым раздражением закончил:

— И главное, все эти вопросы встают тогда, когда человек практически уже включен в нашу комбинацию!

Егоров напомнил — не оправдываясь, но словно бы возвращая Профессора к реальности:

— Времени было в обрез. Но не поздно и переиграть.

— Я вас не обвиняю. Я пытаюсь понять, что происходит и что необходимо предпринять. Отменять операцию мы не можем. Об этом и речи нет. Нам не могли его подсунуть? Этот ваш Митюков?

— Он такой же мой, как и ваш. Исключено.

— В нашей работе исключать нельзя ничего. И никогда. Вы знаете об этом не хуже меня.

— Об операции известно только вам и мне. Или это не так?

— О деталях — да, так.

— А в целом?

Профессор недовольно поморщился:

— Не задавайте таких вопросов.

— Тогда не о чем беспокоиться, — подвел итог Егоров. — Подсовывают серых воробышков, а не таких экзотических фруктов — с новым «террано» и женой в норке.

Он, кстати, и не делает тайны из своего образа жизни. Это лучшая гарантия, что он не подставка. Вас что-то смущает?

— Конкретно — ничего. Мне он даже нравится. Да, нравится, — повторил Профессор, разглядывая на экране монитора Пастухова, который уже начал нетерпеливо поглядывать на часы. — Нормальный молодой человек. Настолько нормальный, что невольно ищешь серьгу в ухе. Или в ноздре. Экзотический фрукт, говорите? Вы правы, пожалуй. Таких не подсовывают. А это, в конце концов, главное. Что ж, давайте с ним поговорим.

На экране монитора было видно, как в комнату вошел оператор, что-то сказал Пастухову. Тот довольно равнодушно кивнул и вышел из процедурной.

Егоров выключил телевизор.

Через несколько минут оператор ввел в кабинет Пастухова и остановился в дверях, выжидающе глядя на Профессора.

— Можете быть свободны, — кивнул тот.

— Слушаюсь, — сказал оператор и вышел.

— Садитесь, Сергей Сергеевич. Мне хотелось бы задать вам пару вопросов. Не возражаете?

Пастухов оглянулся на подполковника Егорова:

— Вы нас не познакомили.

— Называйте меня Профессором.

— Профессором чего?

— Это важно?

— Интересно.

— Социологии, — подсказал Егоров.

— Понятно.

— Что вам понятно? — заинтересовался Профессор.

— То, что вы хотите остаться инкогнито. До свиданья, Профессор. Всего хорошего, подполковник. Позвоните на вахту, чтобы меня выпустили.

— Вы хотите уйти? — спросил Профессор.

— Я не люблю иметь дело с таинственными незнакомцами.

Профессор нахмурился.

— Не выступал бы ты, рейнджер, а? — посоветовал Егоров.

— Так я могу уйти? — повторил Пастухов.

— Разумеется, — кивнул Профессор. — В любой момент. Но я попросил бы вас не спешить. Как знать, не окажется ли наше предложение для вас интересным. Что же до инкогнито — вы правы. Но есть ситуации, когда, чем меньше мы знаем друг о друге, тем лучше.

— Это игра в одни ворота. Обо мне вы хотите знать все. Поэтому и предложили проверку на полиграфе.

— Ты же согласился, — напомнил Егоров.

— Просто хотел понять, что вас интересует.

— Понял?

— Это было нетрудно.

— Ну, хватит, — поморщился Егоров. — Полиграф — это был лишь способ проверить твою откровенность. Мы и без него знаем о тебе все.

— Рад за вас. Тогда переходите к делу.

— Не торопитесь, подполковник, — проговорил Профессор. — Сергей Сергеевич совершенно прав: все о человеке не знает никто. Даже он сам. Мы знаем о вас далеко не все. И кое-что хотели бы узнать.

— Спрашивайте.

— На какие средства вы живете?

— Работаю. Сейчас, например, заканчиваю оборудовать столярную мастерскую. Буду делать оконные рамы, дверные блоки. Без заказов, рассчитываю, не останусь.

— Не сомневаюсь, что вы разбогатеете, — проговорил Профессор. — Но это в будущем. На что вы живете сейчас?

— На трудовые сбережения.

— Накопил в Чечне? — с иронией поинтересовался Егоров. — Сэкономил из офицерского жалованья?

— Я и после армии не сидел без дела.

— Пас деревенское стадо. Прибыльное занятие, а? Настолько, что позволил себе слетать в Японию за «ниссан-террано»!