– Кто сейчас ходит в разведку за линию фронта? И с какой целью? Отдельные охотники от разных подразделений и только посмотреть на то, кто где из германцев стоит и чем занимаются, на крайний случай «языка» приволочь, так? Или казаки в набег уходят.

– Ну, в целом, вы правы. Да.

– А если этим будут заниматься специально обученные люди, сведенные в одно подразделение? Можно было бы сделать это на базе казаков, но, насколько я понимаю, мы для них – чужаки. И не всегда казачьи группы отличаются терпением и высокой дисциплинированностью.

– А откуда вам это известно, Денис Анатольевич? – Это уже поручик проявляет интерес к разговору. – Вы с ними за линию фронта ходили? И сколько раз?

– За линию фронта не ходил, все рассуждения на основе обычной логики. Пока то, что они делают, соответствует их подготовке. Но в случае, если круг задач расширяется…

– А что по-вашему можно еще делать там? – Капитан оценивающе смотрит на меня, ожидая ответа.

– Там, Валерий Антонович, можно еще диверсии проводить, например, в нужный момент перерезать железную дорогу, чтобы не позволить перекинуть подкрепления, продовольствие или боеприпасы, или устроить засаду, наподобие той, что вы рассказывали, или скрытно сосредоточить несколько пулеметов в тылу или на флангах противника и в нужный момент нанести шоковый удар. Есть еще несколько задумок…

– Интересные мысли высказываете, господин прапорщик, продолжайте, пожалуйста.

– И я думаю, что такое подразделение нужно сделать на основе учебной полковой или пулеметной команды…

Все, минута на размышления пошла, как в «Поле чудес». Капитан задумывается так, что забывает про папиросу, а поручик, удивленно подняв брови, смотрит на меня, потом спрашивает:

– Денис Анатольевич, а как вы представляете себе проход за линию фронта?

– Скрытно, в ночное время, после тщательной разведки места перехода. Как-то вот так…

– А почему учебная команда? – снова вписывается в разговор Бойко. – Чем это обусловлено?

– Во-первых, нужно место постоянной дислокации со стрельбищем и учебным городком…

– Позвольте, что такое «учебный городок»?

Черт, я и забыл, что тут до этого еще не дошли!..

– Учебный городок – это место, где можно отрабатывать какие-либо действия небольших групп либо по отдельным вводным, либо в целом. Допустим, мы хотим натренировать группу на переход линии фронта. Отдельно отрабатываем переползание по-пластунски, отдельно – проход в проволочных заграждениях, действия во вражеских окопах, в том числе и снятие часового, и взятие языка, да и многое другое. А еще нужна полоса препятствий…

Да, Остапа понесло! Капитан смотрит на меня очень внимательным и немного удивленным взглядом. Как учитель, которому ученик первого класса начинает доказывать, что Земля – круглая.

– Денис Анатольевич, а где это вы таких идей нахватались?

Ну и что ему отвечать? В НФП и учебнике по тактике? Издания одна тысяча девятьсот какого-то года?..

– В своей контуженой голове, Валерий Антонович, исключительно там. Да и посмотреть, как наши солдаты в атаку поднимаются, – всякие мысли в голову приходят, в основном нецензурные. Вот вы когда-нибудь борцовскую схватку видели? Представьте, что на ковер к опытному борцу выпускают мальчишку, которому вчера показали два приема. Каков будет итог?.. А если этого мальчишку потренировать отдельно, да дать побороться с равными, да пусть наберется опыта, тогда и итог схватки будет уже под вопросом.

– Все это так, конечно, только вот времени тренироваться у нас особо нет. Это надо было сделать сразу после 1905 года, да не до того было. Сначала нам япошки накостыляли, потом свои же россияне добавили – помоями обливали с ног до головы.

А вот это – шанс выкрутиться!..

– Вот тогда в гимназии и начал думать иногда об этом, хотя к военной карьере и не готовился. Вы знаете, господа, каждому, наверное, в отрочестве свойственно находить себе кумира из носящих такое же имя. Ну, а поскольку меня окрестили Денисом, то мимо личности полковника Давыдова, лихого рубаки двенадцатого года, никак пройти было невозможно. Стихи его обожаю с детства, многие знаю наизусть. Про его подвиги тоже наслышан, мемуары Дениса Васильевича читать доводилось. Потом, во время боев и сидения в окопах, начал думать, а как бы мог поступить мой юношеский кумир в этих условиях. Вот и додумался…

И, так понимаю, что если воевать, то по-настоящему… А насчет времени – можно обучить пятерых, каждый из которых потом обучит еще пятерку, и так далее. Только надо делать это в одном постоянном месте, чтобы и контроль был, и информация не разносилась. И еще, подчинены они должны быть штабу армии, нельзя распылять их по дивизиям и полкам. А вот разведку будут вести в интересах этих самых полков и дивизий по договоренности с начальством.

– …У нас при штабе есть казачья конвойная сотня, добровольцев можно попытаться найти там, да и учебная команда неподалеку имеется. Пока вы в госпитале, напишите что-то вроде докладной записки, я ее покажу командующему, думаю, он согласится…

До конца отпуска еще неделя, хотя чувствую себя очень даже неплохо. Но Михаил Николаевич – перестраховщик известный, поэтому неделю придется «позагорать» в палате. Хотя, честно говоря, я этим совсем не огорчен. Потому, что еще целых семь дней буду видеть Дарью Александровну. Раненые потихоньку прибывают, каждые два дня госпитальный обоз уходит забирать их по лазаретам. Старшим обоза ездит либо один из фельдшеров, либо кто-то из сестер милосердия. Дашу пока за ранеными не посылают. Во-первых, она у Михаила Николаевича – одна из лучших операционных сестер, а во-вторых, мне кажется, что наш доктор хитро дежурства и поездки назначает, уж больно подозрительно он улыбается, когда меня с ней видит…

Так, что-то я отвлекся от темы. А потому что – Даша. Потому что приятно видеть ее, говорить с ней, думать о ней… Всё, мысли с грифом «Личное» пока в сторону, а то так докладную капитану Бойко не напишу. Он завтра-послезавтра выписывается, швы с уха уже сняли, а сочинение о пакостях супостату желательно до отъезда отдать. Тогда, наверное, все быстрее завертится.

Итак, что мы имеем? Первое – цели и задачи, второе – способы и методы, как эти задачи решать и целей добиваться. Ну, и третье – силы и средства, которыми это все будет делаться.

Цель у нас одна – нанесение максимального ущерба германским войскам путем проведения различных диверсий и получение информации от «языков» и местных жителей, а также визуальным наблюдением. Хотя местным, скорее всего, можно будет доверять только процентов на десять, не более. «Языков» добывать будем сами, но надо еще обеспечить обмен информацией с другими разведчиками, с теми же казаками, например.

К диверсиям отнесем засады на дорогах на колонны снабжения, налеты на важные объекты типа складов с боеприпасами и т. д. Надо подумать о «рельсовой войне», только узнать сначала, кто водит составы: наши или немчура. Сюда же добавим подрыв мостов, только надо продумать, чем и кто этим будет заниматься. Я – ни разу не подрывник, казачки – тоже. Значит, надо брать минеров-саперов и гонять их вместе со всеми.

Далее, способы. По засадам все более-менее понятно: обездвиживаем голову и хвост колонны, будь то автомобили или повозки, а потом то, что в середине – тоже к ногтю. Если сил хватит. А чтобы хватило, нужно побольше гранат, и патронов побольше. Короче, всего побольше, сразу и желательно – бесплатно. А бесплатно у нас что может быть? Правильно, трофеи. Значит, вооружаться будем девяносто восьмыми маузерами, тогда и с боекомплектом будет полегче. Будем одалживать у кайзерзольдат, отдадим по частям: пули – отдельно, гильзы – пусть сами собирают, если будет кому. Ну, это я уже в пункт 3 залез, замечтался. А замечтался потому, что сижу на скамеечке возле корпуса, солнышко пригревает, тетрадка на коленях, карандашик в руках… А мимо очень знакомая «медсестричка» пробежала. Увидела меня и улыбнулась. Так хорошо улыбнулась, что опять все мысли из головы как ветром выдуло. Улыбнулся в ответ. Она уже далеко, а я все вслед улыбаюсь, на мартовском солнышке греюсь. А, ну да, март же на дворе, самый кошачий месяц! Мяу! Мур-р!