Орлов подскочил, словно его ударило электрическим током:
– Да что вы понимаете! – заорал он. – Не лезьте, куда вас не просят!
– Молитесь, – загробным голосом сказал Глинский. – Молитесь, чтобы Астахова не заявила об избиении.
Зубов ухмыльнулся в усы. Он то уже понял, что ждать от этой красотки заявления – пустое занятие.
– И на вашем месте я не был бы столь уверен, что она не подаст такого заявления, – продолжал Глинский тем же тоном.
Орлов злорадно взглянул на него:
– Да какое избиение? Вы о чем говорите? Ну, заехал ей по носу в порыве страсти. А так – все по обоюдному согласию. Она меня любит.
– Любит так любит, – прервал его Зубов. – Продолжим по существу дела. Куда вы отправились, покинув этот дом?
– Никуда… – пробубнил Орлов. – Ходил тут по окрестностям… Потом вернулся, сидел около подъезда…
– Откуда вы знали, что она выйдет к вам или позовет вас?
– А как иначе? – голос Орлова звучал хвастливо. – Она бы не успокоилась, пока я не вернулся.
– Так почему вы не вернулись в квартиру? – спросил Зубов, заранее предвидя его ответ.
– Я ждал, когда Катрин сама меня позовет. Она так предсказуема, – самодовольно ухмыльнулся Орлов.
– А как вы попали в подъезд? Вы ведь не звонили в домофон?
– Не звонил. Я знаю код. Так-то обычно я им не пользуюсь, но совершенно не хотел перебудить весь народ.
– То есть, когда вы поднялись в квартиру, все спали?
– Все уже разбрелись по комнатам, правильнее будет так сказать… Чем они там занимались, понятия не имею… Катрин сидела на кухне одна и пила. Надеюсь, вы избавите меня от необходимости описывать то, чем мы занимались?
– Мы в курсе… более или менее… – хмыкнул Глинский. Почему-то ему не хотелось признаваться в том, что беседа с Катрин оказалась неудачной.
– Более или менее? – недоуменно посмотрел на него Орлов и пробормотал: – Понятно.
– Тогда вы тут единственный, кому хоть что-то понятно, – рявкнул на него Зубов. – Моя бы воля – вы бы не здесь сейчас сидели. Покажете, что у вас на плече?
Орлов помрачнел:
– Что? Вы о чем говорите?
– Нам известно, у вас на плече синяк – очень подозрительный. Покажете?
– У меня есть выбор? – произнес Орлов чуть слышно.
– Есть, – легко согласился майор. – Можем подождать постановления суда. Оно вам надо?
Орлов, не ответив, расстегнул рубашку и чуть спустил рукав с правого плеча: – Вам это хотелось увидеть?
– Н-да, – майор привстал, чтобы получше рассмотреть след от укуса. – И кто это вас так?
– Взбесившаяся лисица по имени Катрин, – Орлову показалось, что майор ухмыльнулся. – Довольны?
– О том, насколько я доволен, вы узнаете чуть позже, – Зубов опустился на место. – И причем, первый из всей вашей компании.
Орлов на его угрозу отреагировал вяло, только спросил, вытирая пот со лба:
– Вам что, тот извращенец все рассказал? Кстати, кто он? Я так и не разглядел.
– Извращенец?.. Вы о ком?
– Как о ком? О том придурке, который наблюдал за нами.
Опера переглянулись. Они опросили почти всех, всю компанию, кроме рыженькой медсестры – и никто даже и не заикнулся о том, что видел эту парочку, выяснявшую отношения на кухне – да еще, судя по всему, весьма экспрессивно. Итак, был некто, кто их видел. Интересно…
– Кого вы имеете в виду? – спросил капитан. – Астахова ни о чем таком не упоминала.
– О-о, – с некоторой натяжкой рассмеялся Орлов, – неужели она упустила такую пикантную подробность?
– Нельзя ли пояснить? – попросил Зубов.
– Когда мы занимались любовью, я краем глаза увидел силуэт человека за дверью. Сколько времени он подсматривал за нами, я не знаю. Точно, маньяк.
– Пардон, – Глинский осторожно подбирал слова, – вы говорите «он» – значит ли это, что там стоял именно мужчина?
– Да, мужчина, – убежденно проговорил Орлов и задумался.
– Пытаетесь вспомнить, кто именно? – догадался Глинский.
– Пытаюсь… – Орлов наморщил лоб, вызывая в памяти ночной призрак. – Нет… Не могу сказать. На кухне свет горел. А в холле нет. Один из них, больше-то некому.
– Фигура высокая? – попытался помочь ему Глинский.
– Трудно сказать… Я его не разглядывал, рявкнул на него, чтобы убирался.
– И он убрался? – спросил Зубов.
– Еще бы, – кивнул Орлов. – Но сразу или нет, кто его разберет – когда я повернул голову в следующий раз, за дверью уже никого не было.
– А Астахова видела этого зрителя? – спросил Глинский.
Орлов снова кивнул.
– Она сможет его опознать?
Орлов пожал плечами, а потом с сомнением заметил:
– Не думаю. Она не могла его разглядеть – не до этого ей было.
– Ладно, с этим мы еще разберемся, – сказал Зубов. – И последний вопрос – это вы затерли кровь на полу на кухне? Отпираться бессмысленно – кроме вас некому.
Орлов побледнел, и в первый раз наглая усмешка сползла с его лица.
– Я вас спрашиваю! – повысил голос Зубов.
– Ну а если я, то что? Арестуете меня?
– Когда вы это сделали?
– Господи, – Орлов обхватил голову руками. – Какая разница… Когда Катрин заснула. К тому времени уже рассвело. Пошел на кухню, взял бумажные полотенца, протер пол. Иначе с утра Анна бы…
– Ясно, – оборвал его Зубов. – Когда вы ходили, э-э… подтирать за собой, вы никого не видели?
– Нет, – пробормотал Орлов. – Нет… только этого сукина сына за дверью, часом раньше.
– Интересно все же, кто это, – пробормотал Зубов.
– Это важно?.. – спросил Орлов.
– Посмотрим, – Зубов внезапно замолчал, словно что-то обдумывал, а потом потребовал: – А покажите-ка мне ваш мобильный телефон!
– Зачем? – завелся Орлов. – Вы не имеете права!
– Вам про постановление суда напомнить? – ухмыльнулся майор.
Орлов достал из заднего кармана джинсов телефон и бросил его на стол перед Зубовым. Несколько мгновений майор копался в нем.
– Что это? – спросил он, сунув Орлову под нос его телефон. – Кому вы звонили без десяти семь?
Орлов наморщил лоб:
– Не помню. В семь я уже был у Антона. Мы ждали Катрин.
– Не морочьте мне голову! – повысил голос майор. – Я вас про сегодняшнее утро спрашиваю! Кому вы звонили без десяти семь утра?!
– Никому не звонил, – Орлов тупо глядел на экран, – я вообще мобилу на кухне забыл!
– Как удачно, – усмехнулся майор.
– Бред какой-то! – прошептал Орлов побелевшими губами.
– А вам этот номер знаком? – поинтересовался майор.
– Смеетесь? Много номеров вы вот так, на память, знаете?
– Но ведь это не я, а вы его набрали!
– Ложь! – взвился Орлов.
– Мобильники не лгут, – Зубов покачал головой. – Только люди…
– Офигеть! – воскликнул Зубов, когда разговор с Орловым был закончен, и тот вышел из кабинета. – Никто не признался в том, что лично видел, как эта парочка занималась любовью в таком нестандартном месте. Если то, что происходило, можно назвать любовью…
– Ну да! – кивнул Глинский. – На глазах у одного из этих… м-мм… молодых людей насилуют женщину, и не кого-нибудь, а их подругу, которую, по их словам, они все уважают и любят. А он и пальцем не шевельнул, чтобы защитить ее. Повернулся и ушел. А может, не ушел, а продолжал наблюдать. И что там он себе думал – одному Богу известно.
– Либо он в глубине души считает, что Астахова получила по заслугам, либо же решил, что это событие сыграет ему на руку, – закончил его мысль Зубов.
– Может быть, он молчит из деликатности? – возразил Глинский. – Не хочет, чтобы Астахова оказалась вынуждена давать объяснения по такому щекотливому поводу?
– И что это за деликатный урод такой? – злобно произнес майор. – Сначала деликатно смотрит, как женщину насилуют, а потом деликатно молчит? Чушь! Как бы то ни было, увиденная сцена его потрясла…
– Она любого бы потрясла… – криво усмехнулся Глинский.
– Ты не учитываешь больную психику убийцы, – возразил Зубов. – Подобное зрелище вполне могло спровоцировать его на убийство, а уж тем более на изнасилование! А это значит…