Почему это простое упражнение оказалось таким сложным? Мы читаем слова автоматически, для этого не требуется больших мыслительных усилий. Однако для того, чтобы назвать цвет слова, требуется осознанное мышление. Мозгу нужно отключить автоматическое выполнение операции — чтение знакомого слова — и специально подумать о том, какой цвет он видит. Когда человек выполняет тест Струпа, находясь в функциональном магнитно-резонансном томографе, ученые могут увидеть, как мозг пытается проигнорировать очевидный ответ. Самая важная область коры, занятая в этой решительной борьбе, — префронтальная кора, позволяющая человеку отбросить первое впечатление в том случае, когда оно может быть ошибочным. Если эмоциональный интеллект подталкивает нас к очевидно неверному решению, мы можем вместо этого довериться своему рациональному мозгу. Мы можем использовать свою префронтальную кору, чтобы не принимать в расчет мозжечковую миндалину, советующую бежать вверх по крутому склону ущелья. Причина, по которой Вэг Додж выжил, не в том, что он не был напуган. Как и все остальные пожарные, он был в ужасе. Додж выжил, потому что понял: страх его не спасет.

3

Способность контролировать себя и руководить собственным процессом принятия решений — один из самых загадочных талантов человеческого мозга. Эта ментальная операция называется «управление выполнением», так как мысли направляются сверху вниз, как будто распоряжения отдает генеральный директор. Как показывает тест Струпа, этот мыслительный процесс зависит от префронтальной коры головного мозга.

Но остается вопрос: откуда у префронтальной коры такая власть? Что позволяет этой конкретной области контролировать весь остальной мозг? Ответ возвращает нас на клеточный уровень: детально изучив строение префронтальной коры, мы можем увидеть нейронные образования, объясняющие ее функциональность.

Эрл Миллер, нейробиолог из Массачусетского технологического института, посвятил себя попыткам разобраться в этом кусочке ткани. Впервые префронтальная кора заинтересовала его в аспирантуре, в основном из-за того, что ее влияние ощущалось буквально во всем. «Ни один другой участок мозга не получает столько разных входящих сигналов и не отправляет столько исходящих, — говорит Миллер. — Назовите любую область мозга, и префронтальная кора практически наверняка окажется с ней связана». На кропотливые исследования ушло почти десять лет, на протяжении которых Миллер тщательно изучал клетки в разных областях мозга обезьяны. В результате он смог показать, что префронтальная кора не просто агрегатор данных. Она скорее напоминает дирижера оркестра, взмахивающего палочкой и управляющего музыкантами. В статье, опубликованной в журнале Science в 2007 году, Миллер смог представить предварительный очерк работы префронтальной коры, в котором показал, как ее клетки коры непосредственно регулируют активность клеток по всему мозгу на уровне индивидуальных нейронов. Миллер наблюдал дирижера за работой.

Однако префронтальная кора не только дирижер мозга, отдающий одну команду за другой. Она действует удивительно разносторонне. В то время как все остальные участки коры настроены только на определенный вид стимулов — зрительная зона коры, к примеру, может иметь дело только со зрительной информацией, — клетки префронтальной коры крайне легко приспосабливаются. Они могут обрабатывать любой вид информации. Если человек думает о незнакомой математической задаче из стандартизированного теста, его префронтальные нейроны думают об этой задаче. А когда человек отвлекается и начинает обдумывать следующий вопрос контрольной, эти задачи клетки легко перенастраиваются под новую поставленную задачу. В результате префронтальная кора позволяет человеку осознанно анализировать любые виды задач со всех возможных сторон. Вместо того чтобы реагировать на самые очевидные факты или же на те факты, которые, по мнению его эмоций, являются первоочередными, человек способен сосредоточиться на том, что может ему помочь прийти к правильному ответу. Мы все умеем задействовать рычаги управления своим мозгом, чтобы подойти к чему-то творчески, рассмотреть старую проблему под новым углом. Например, как только

Вэг Додж понял, что не сможет обогнать пламя и что огонь достигнет вершины раньше пожарных, он задействовал свою префронтальную кору, чтобы найти другое решение. Очевидный ответ не сработал бы. Как отмечает Миллер, «у этого Доджа префронтальная кора обладала хорошей функциональностью».

Посмотрим на классическую психологическую головоломку, известную как «задача со свечой». Человеку дают коробок спичек, какое-то количество свечей и картонную коробку с несколькими канцелярскими кнопками. Ему нужно прикрепить свечу к пробковой доске таким образом, чтобы она могло нормально гореть. Большинство людей сначала пытаются сделать это двумя распространенными способами, ни один из которых не работает. Первый способ состоит в том, чтобы прикрепить свечу кнопками к доске напрямую, однако от этого воск, из которого сделана свеча, начинает крошиться. Второй способ — использовать спички, чтобы расплавить основание свечи, а затем попытаться прилепить свечу к доске, однако воск не держится, и свеча падает на пол. На этой стадии большинство людей сдается. Они говорят ученым, что решить эту головоломку невозможно, что это глупый эксперимент и пустая трата времени. Правильное решение находят менее 20 % людей, оно заключается в том, чтобы прикрепить свечу к картонной коробке, а затем с помощью кнопок закрепить картонную коробку на доске. Если участник не догадается, что коробка может быть использована не только для того, чтобы держать в ней кнопки, он будет тратить впустую одну свечу за другой. В ожидании прорыва он повторяет свои ошибки снова и снова.

Люди с повреждениями лобных долей никогда не смогут решить такие головоломки, как задача со свечой. Хотя они понимают правила игры, они совершенно не в состоянии творчески подойти к решению задачи и попробовать что-то еще помимо своих первоначальных (и неправильных) ходов. В итоге люди с такими повреждениями не могут поступать вопреки интуиции, как того требует решение головоломки, даже если очевидные действия успехом не увенчались. Вместо того чтобы попробовать что-то новое, испытуемый упрямо придерживается своей стратегии до тех пор, пока у него не заканчиваются свечи.

Марк Юнг-Биман, когнитивный психолог из Северо-западного университета, последние пятнадцать лет пытается понять, как мозгу, ведомому префронтальной корой, удается приходить к нестандартным решениям. Он хочет найти нервный источник наших прорывов. Эксперименты Юнг-Бимана устроены таким образом: он дает испытуемому три разных слова (например, «качка», «баня» и «лить») и просит его придумать четвертое, которое в сочетании со всеми этими тремя словами могло бы образовать сложное слово или словосочетание. (В данном случае ответ — «вода»: «водокачка», «водяная баня», «водолей».) Такой тип словесных задач интересен тем, что ответы часто неожиданно появляются у нас в голове подобно озарению откуда-то извне. Люди совершенно не понимают, как они нашли необходимое слово, точно так же, как Вэг Додж не мог объяснить, как он смог изобрести новый способ спасения от огня. Тем не менее Юнг-Биман обнаружил, что мозг тщательно готовится к озарению: каждой удачной догадке предшествовала одна и та же последовательность событий в коре головного мозга. (Он любит цитировать Луи Пастера: «Удача выбирает того, кто к ней готов».)

Первыми участками мозга, активированными в процессе решения задачи, были те, которые осуществляют верховное командование, — префронтальная кора и передняя поясничная кора. Мозг отгонял ненужные мысли, чтобы зависящие от поставленной задачи клетки могли спокойно сосредоточиться. «Вы избавляетесь от рассеянных грез и пытаетесь выкинуть из головы последнюю словарную головоломку, которую решали, — говорит Юнг-Биман. — Озарение требует чистого листа».