Так вот, скомандовав своим невымышленным героям: «Замрите!» — я перехожу к несколько вульгаризованному изложению диалектического закона единства и борьбы противоположностей.

Человечество делится на две части по многим признакам. Спортивный тренер, например, делит все население на перспективных и неперспективных. Последние интересуют его чуть меньше, чем мерцание далеких галактик. Девица предельно допустимого возраста подразделяет всех мужчин на женатых и холостых. При прочих равных условиях холостые, понятно, имеют в ее глазах бесспорное преимущество.

И т. д. и т. п.

Врачи, или, как принято изящно выражаться, люди в белых халатах, проводят не очень четкий водораздел между здоровыми и больными. Не очень четкий потому, что даже на идеальном организме богатыря возможен прыщик, грозящий абсцессом, в то время как мучимый воспаленной надкостницей страдалец может быть обладателем хрестоматийно чистых легких.

Но все же водораздел этот есть, и высшая точка его, по одну сторону которого размещается «то», а по другую — «не то», — больничный лист.

Есть у тебя больничный лист — ты болен.

Нет у тебя больничного листа — ты здоров.

О больных — что о них говорить? С ними и так все неясно: один профессор говорит одно, другой — другое.

Нет, речь пойдет о тех, с которыми полная четкость. Речь пойдет о безусловно здоровых, которые, однако, страстно стремятся воспользоваться единственной привилегией больного — бюллетенем.

К сожалению, всеведущая статистика, в делом не обходящая медиков своим пристальным вниманием, коечего не знает. Ей неведомо, сколько враче-часов (или даже враче-столетий) потеряно совершенно впустую изза нахальных, воинствующих симулянтов.

Поскольку методика симулянтоведения еще теоретически не разработана, прибегнем к спасительному эмпиризму. Если вызвать на Страшный суд любого врача из поликлиники или тем более из «неотложки» и призвать его, положив руку на классическую «Пропедевтику...»

А. Л. Мясникова, говорить правду, и только правду, то выяснится далекая от благодушного лиризма картина. Выяснится, что нет буквально ни одного дня, когда бы не приходилось сталкиваться с очаровательным в своей простодушной наглости аимулянтстворм.

Выработался обширный реестр случаев, когда претендент на больничный лист даже в мыслях не допускает возможности отказа.

Это когда: а) пациент накануне перепил; б) пациент накануне недопил; в) пациент женилсЯЦвышла замуж); г) пациент развелся; д) пациенту влепили строгий выговор за злоупотребление служебным положением; е) к пациенту приехал горячо любимый друг из Буэнос-Айреса (Владивостока, Андижана, Палермо, Кинешмы, Токио, Бердичева — нужное подчеркнуть); ж) у пациента затянулся квартирный ремонт; з) пациент не перепил, не развелся, не встречает гостей. Просто он лежит на диване и заболевание свое квалифицирует просто: «На душе отчевой-то кошки скребут».

Врач, отказавший в выдаче бюллетеня в этих и многих подобных случаях, воспринимается как жуткое чудовище, мерзкое исчадие ада, замшелый бюрократ и даже садист. Клиенты холерического склада психики считают своим священным долгом ткнуть врача локтем «в дыхалку», и приговор приводится в исполнение немедленно. Сангвиники оглашают близлежащий район визгливыми проклятиями. Даже сонливые флегматики и те не могут удержаться от жалобы в райздрав, причем каждая строка протестующего послания украшена восклицательными знаками размером с разбойничью дубину.

Посмотрим правде прямо в зрачки. Признаем честно: симуляция, как явление, многим напоминает насквозь прогнивший ядовитый гриб. И вырос этот гриб на прекрасной почве величайшего завоевания нашего общества — бесплатного медицинского обслуживания. (Заметим в скобках: врач А. Чехов не поминал симулянтствующих вымогателей. Врач В. Аксенов поставил этот тип в центре событий первой же своей повести «Коллеги».)

В том же Одесском порту, где волею автора застыли, настороженно глядя друг на друга, главврач и «полусреднее ухо», полвека назад дело обстояло иначе. Единственный на весь порт Евсей Фридрихыч, фельдшер «Общества спасания на водах», небрежно принимая целковый из рук чрезмерно мнительного биндюжника, отпускал его спустя полминуты поверхностного осмотра небрежным кивком головы:

— Ступай, голубчик. Ты здоров, как бенгальский тигр.

— Премного благодарен, господин дохтур, — кланялся обрадованный «тигр». — Дозвольте рублик в обратное пользование.

— Ступай, ступай! — отрезал «дохтур». — Медицина — наука неточная, денег обратно не возвращаем.

И все.

Конечно, этот исторический эпизод не дает ни малейших оснований, чтобы усомниться в благах нынешней системы народного здравоохранения. Без лишних слов ясно, что полуграмотный Фридрихыч не идет ни в какое сравнение с прекрасной портовой поликлиникой, где рентгенаппаратов — два, а врачей — более полсотни. К старому возврата быть не может! И не только потому, что оно старо, но прежде всего потому, что оно плохо.

Так что же? Запретить людям обращаться к врачу, прежде чем они почувствуют адскую боль? Установить в поликлиниках контрольно-пропускные пункты, где усадить вахтеров с термометрами и при огнестрельном оружии?

Нет, конечно же нет!

Но если мы хотим, чтобы труд медицинского работника был максимально эффективен, надо оградить его от нахального и откровенного симулянта.

Надо чаще обращаться за товарищеской поддержкой к коллективам, от труда в которых хочет увильнуть пронырливый лежебока.

Надо бить рублем великовозрастных озорников, которые вызывают «скорую» только для того, чтобы пьяно ухмыльнуться в лицо запыхавшемуся врачу: «Гы-ы, приехал-таки!..»

Надо судить за оскорбление врачей хотя бы так, как у нас судят за оскорбление прохожих на улице.

Надо чуть-чуть больше верить самим врачам.

И надо...

Впрочем, мы заговорились, а между тем «полусреднее ухо» уже дрожит от нетерпения, чтобы немедленно покарать главврача.

Итак:

— Не волнуйтесь, — сказал главврач. — Я провожу вас до выхода.

И, взяв слабо охнувшего молодца под локоток, врач спокойно выпроводил его из кабинета. А выпроводив, вернулся к своим обычным административно-лечебным хлопотам.

Не обвиняйте меня, дорогой читатель, что столь типичная сценка завершилась неожиданно лирической концовкой. Нет, я не стремился приукрасить суровую действительность. Просто главврач еще в студенческие годы немало повозился со штангой, гантелями и прочим оздоровительным металлом. Левой рукой медик выжимал из динамометра восемьдесят килограммов, а праЕОЙ — и того больше. Так что буян усмирился не потому, что вдруг осознал. Просто, как отмечал классик, сила одолела силу.

Так что же еще надо делать врачам, чтобы успешно бороться с симулянтами?

Надо каждое утро делать физзарядку!

НЕ СОСКУЧИМСЯ!..

Может быть, дело в том, что у нас еще маловато кинокомедий. Может быть, не хватает «комнат смеха», «чертовых колес» и медведей, умеющих играть в хоккей. В общем, назвать твердо причину не берусь. Но бестрепетно знаю, что не редеют еще ряды энергичных граждан, с которыми, что называется, не соскучишься.

Граждане эти не дремлют. Они думают, внедряют, изобретают, и тогда искрометное веселье возникает буквально на ровном месте. Или даже в трамвае.

Недавно один молодой человек ехал в львовском трамвае. Был он мил, симпатичен и предан своему родному предприятию до такой крайней степени, что даже в трамвае делился с милой и симпатичной спутницей не глубиною охвативших его чувств, а передовым производственным опытом.

Уж и не знаю, чем бы кончилась эта безусловно положительная по форме и содержанию беседа, — вероятно, все-таки предложением руки и сердца. Но до лирической точки дело не дошло. В разгар описания трудовых достижений с соседней скамейки поднялся средних лет мужчина и решительно вмешался в разговор:

— А ты, девушка, ему не верь, не надо. Не женится на тебе этот трепач!

— То есть как это — не женюсь? — обиделся молодой человек. — И вообще: какое ваше дело?