— Что вы предпочитаете: театр или кино?

— Как зрительница — кино. Я каждый день хожу смотреть новые картины. Как актриса я никогда не изменю театру ради кино. Оно дает успех, известность, популярность, нет ни одного театрального актера, который не обращал бы свои взгляды и надежды к экрану. Моя настоящая страсть — театр. Последний спектакль, в котором я участвовала прошел с триумфом.

— В какой роли вы хотели бы сниматься?

— Я воспитана на классике, в том числе и на русской. Играла в спектаклях по произведениям Толстого, Достоевского, Чехова, в частности Нину Заречную в «Чайке». Мечтаю, чтобы это был советско-итальянский фильм и чтобы режиссером пригласили Иосифа Хейфица. В его «Даме с собачкой» — необычайные тонкость, чувствительность, восприимчивость.

... Моника Витти снимается в разных фильмах — ив серьезных драматических, и в добротных комедиях, и в тех, что относятся к развлекательному коммерческому кино. Но и в ролях и в жизни ощущаются глубина ее личности, обаяние ума, тонкость чувств. Что бы она ни играла, всегда чувствуешь натуру незаурядную и богатую.

1969 г.

«Затмение»

«Не промахнись, Асунта»

P. S. Моника Витти никогда не снималась так много, как в последние годы: едва ли не каждый месяц — новый фильм. По свидетельству миланского «Кинокурьера», она стала «актрисой номер один» итальянского кино. Но, утверждает итальянский критик Массимо Мида на страницах журнала «Драма», Моника Витти «меняет маршрут». Он пишет:

«Начало ее карьеры в кино давало основания надеяться, что уж она-то не проглотит сладкую приманку «звезды»: такой она была осмотрительной, вдумчивой, влюбленной в театр совсем не за внешний его блеск. И вот сегодня перед нами два последних фильма: «Драма ревности» и «Нини Тирабушо», — оба выдержанные в традициях самого настоящего дивизма прежних перемен. Особенно второй, в котором актриса наделяет свой персонаж всеми добродетелями кинозвезды, находящейся в зените славы: здесь и танцы, и пение, и пышные костюмы, и патетика, и мелодрама — в общем, полный набор атрибутов, превращающих Монику Витти в «звезду». Тем, кто видел ее выступления в римском театре имени Гольдони или слышал, как она читает стихи во время политической манифестации, просто невозможно было бы представить ее в роли кинозвезды типа Мерилин Монро или Софии Лорен. И все-таки Моника Витти явила нам высокий образец трансформации, круто изменив свою карьеру и совершив непредвиденный поворот. Это было особенно неожиданно после ее успешного сотрудничества с Антониони, в четырех фильмах которого она создала образ ранимого, анемичного существа, живущего в мире отчуждения и некоммуникабельности, в обществе, дочерью которого она сама является, и доведенного этим обществом почти до психического расстройства. Трудно было в то время предположить, что актриса вдруг изберет судьбу дивы — кумира широкой публики. А изменив свой «маршрут» в кино, Моника меняет и свой образ жизни: теперь она вся во власти журналистов, участвует в различных фестивалях — в общем, окончательно входит в роль кинозвезды. Один комедийный фильм следует за другим: «Я женился на тебе ради шутки», «Поскорее убивай меня, а то мне холодно», «Девушка с пистолетом». В этих картинах, прямо скажем, она имеет возможность показать все грани своего комического таланта. Некоторые предсказывают, что у нас теперь будет все меньше «звезд» — режиссеры в них уже не нуждаются.

Вот почему можно сказать, пожалуй, что Моника Витти — последняя «звезда» итальянского кинематографа».

И все же думается, что точку здесь ставить рано. Поиски, которые ведет актриса в разных жанрах, в разных фильмах еще не закончились.

Джулиано Монтальдо

15 апреля 1920 года в маленьком городке Саут-Брэнтри штата Массачусетс полиция получила сведения о грабеже с убийством. 3 мая того же года были арестованы два итальянских эмигранта — сапожник Никола Сакко и торговец рыбой Бартоломео Ванцетти. «Улики» заключались в том, что они пришли за автомобилем, который по подозрению полиции был использован для преступления. Кроме того, у Сакко обнаружили пистолет того же калибра, что и тот, которым было совершено убийство. На процессе, происходившем под руководством судьи Уэбстера Тайера в богатом пригороде Бостона Дедаме, царила антисоциалистическая и националистическая атмосфера.

Вскоре обнаружились первые противоречия. Из пятидесяти девяти свидетелей обвинения только пятеро подтвердили, что они якобы узнали в Сакко «убийцу», и только двое рискнули утверждать, что узнали в Ванцетти человека, сидевшего за рулем автомобиля бандитов. Эксперт по баллистике высказал предположение, что найденный у Сакко пистолет «мог быть» оружием, использованным грабителями. Защита представила девяносто девять свидетелей, в том числе сотрудника Итальянского консульства в Нью-Йорке, которые дали Сакко неоспоримое алиби. Судья не принял доказательств защиты, ибо для него процесс имел прежде всего политическое значение: он был направлен на подавление рабочих волнений и социалистического движения. Несмотря на отсутствие улик, присяжные признали итальянцев виновными.

Джулиано Монтальдо

Однако еще семь долгих лет, в течение которых надежды сменялись разочарованием, провели Сакко и Ванцетти в камере смертников. Защитники на основании доказательств, обнаруженных в результате дополнительного расследования, пытались добиться возобновления процесса. Свидетели, «узнавшие» Сакко и Ванцетти, а также эксперт по баллистике отказались от своих показаний. Во всем мире началось движение протеста — митинги, забастовки, петиции с тысячами подписей. Один пуэрториканец признался в том, что участвовал в грабеже в Саут-Брэнтри, и заявил, что итальянцы не имеют к этому никакого отношения. Он не назвал фамилий сообщников, но защитникам удалось найти банду, совершившую грабеж с убийством. Но американский суд остался непреклонным.

«Сакко н Ванцетти»

23 августа 1927 года в 12 часов ночи в старинной тюрьме Чарлстоун, в помещении, где находился электрический стул, дважды мигнул свет и дважды директор Хендри произнес ритуальную фразу: «Согласно закону, я объявляю тебя мертвым во исполнение приказа суда». Один из американских писателей писал тогда: «Ну, хорошо: вы победили, но вы раскололи Америку на две части». Будущий президент Рузвельт назвал приговор «самым ужасным преступлением, совершенным в нашем веке человеческим правосудием».

В Турине и сейчас живут брат и сестра Ванцетти. Спустя сорок три года Винченцина Ванцетти сказала: «Во всей этой истории на нашу долю выпадают лишь слезы». «А что бы вы хотели? — полюбопытствовал репортер туринской газеты «Стампа». «Справедливости, — ответила Винченцина, — официальной реабилитации со стороны американского правительства. Даже дети знают, что наш брат был невиновен».

...То, чего не удалось сделать лучшим адвокатам Америки — посмертного пересмотра приговора, — делает фильм «Сакко и Ванцетти», поставленный Джулиано Монтальдо, фильм, сделанный предельно просто и документально точно, фильм сдержанный и строгий по изобразительным средствам. В нем нет эффектных сцен, развлекательных эпизодов, но его эмоциональный накал столь велик, а акценты расставлены так четко и ясно, что картина производит неизгладимое впечатление.

— Сценарий этой картины, — рассказывает Джулиано Монтальдо, — я написал вместе с Фабрицио Онофри. Идея сделать фильм спустя сорок лет после убийства Сакко и Ванцетти родилась во время беседы с ветераном коммунистического и рабочего движения Италии Витторио Видали. В те годы Видали находился в Соединенных Штатах и участвовал в движении за спасение Сакко и Ванцетти. Фильм потребовал огромной подготовительной работы, архивных изысканий, поездок в США для встреч с теми, кто помнит события.