Он медленно спустил брюки:

— Слушайте, мадам, не дадите ли вы мне минутку подумать? Ну, знаете, чтобы мысленно подготовиться к пытке?

Она бесцеремонно толкнула его к лежанке и стала протирать зад спиртом.

— Не будьте ребёнком, — сказала сестра, втыкая иголку Ридзику в ягодицу с излишним, по его мнению, энтузиазмом.

— Что там за гадость в этой штуке? Цемент? Она вытащила иголку:

— Не так уж и больно, верно?

— Страшно больно, — пробормотал Ридзик. Когда он застёгивал штаны, в дверях появились Доннелли и Стоббз. Они прислонились к дверному косяку, рассматривая Ридзика, словно подозреваемого в совершении тяжкого преступления.

— Ну? — сказал Доннелли. — Как успехи, сержант?

— Дьявольский вечерок, сэр, — ответил Ридзик, осторожно усаживаясь на стул. — Бритоголовые тыкали пушкой мне в ухо. Татамович канул в лету, Данко шлёпнул травестишку, а ещё я налетел на стеклянный столик и заработал за это укол от столбняка в свою розовую попку.

— Всегда обожал ваши яркие отчёты, — соврал Доннелли.

— Очень рад слышать, — ответил Ридзик на ложь взаимностью.

— Этот травести, — сообщил Стоббз, — убил Татамовича, введя ему в вену воздух. Как видно, не хотел, чтобы мы допросили того…

Тем временем в комнате появился и Данко.

— Он не хотел, чтобы допросил его я.

— Значит, этот тип — из группы Виктора? — спросил Доннелли.

— Да. Он убил Татамовича, потому что знал, что я заставлю его заговорить. И потому лучше было его убить. Доннелли кивнул:

— В этом есть смысл. И все же жестокий он, подонок. В разговор вмешался большой профессионал, Стоббз:

— А вы отыскали ту женщину, которая, как видно, стала женой Виктора? Мы весь вечер пытались её выследить.

Ридзик бросил взгляд на Данко:

— Увы. Мы и сами не смогли её найти. Стоббз холодно посмотрел на Ридзика:

— Это странно, потому что швейцар, который там работает, сказал, что до нас туда ухе заходила пара полицейских. Интересно, кто бы это мог быть?

Ридзик поглядел ему прямо в глаза.

— Только не мы.

— Интересно.

— Неужели?

А у Доннелли были ещё и ведомственные проблемы. Он повернулся к Данко.

— Капитан, скажите, где вы взяли пистолет?

— Он мой — зарегистрированный в Московском уголовном розыске.

Доннелли кивнул. Бросил на Ридзика гневный взгляд.

— Сержант Ридзик, вы…

— Я не знал, что у него есть оружие.

Доннелли знал своих коллег. Вот эта совершенно несовместимая парочка — а один будет выгораживать другого, даже если попадёт под суд. При подобных обстоятельствах у него не оставалось иного выхода, кроме как принять их дурацкую версию. Но в одном он оставался твёрд.

Доннелли протянул руку:

— Я вынужден просить вас сдать оружие, капитан. Данко выпрямился во весь свой рост и тяжело вздохнул.

— А я отвечу: нет! Доннелли улыбнулся:

— Вижу, Ридзик научил вас чувству юмора, — затем взгляд его и голос посуровели, улыбка исчезла. — Вы сдадите мне оружие, капитан. И немедленно.

Данко колебался. Вся его жизнь была построена на принципе подчинения старшим по званию — и это давало о себе знать.

— Не валяйте дурака, Данко. Данко нехотя протянул пистолет. Доннелли передал его Стоббзу.

— Теперь относительно вас, Ридзик.

— Да, сэр?

— Я просил вас присматривать за нашим другом. Я говорил, что не хочу, чтобы он маршировал по улицам, словно отряд Красной Армии — или я этого не говорил?

— Великие слова, сэр.

Когда Доннелли приходил в ярость, речь его становилась тише, но каждому было ясно, что он зол, по-настоящему зол.

— Оставьте это дерьмо, Ридзик. Я сказал, что дам вам возможность участвовать в этом деле — и я дал. Но стоит оставить вас без контроля, как у нас сразу же вся жопа полна русских трупов.

— Сэр, кажется, не стоит обвинять меня в смерти Тата…

— Заткнитесь. В чем хочу, в том и буду обвинять. Ясно?

— Сэр! — воскликнул Ридзик тоном, присущим скорее новобранцу.

— Отлично. И я хочу, наконец, чтобы вы представили мне отчёт. Я хочу, чтобы вы на бумаге представили мне всю эту ахинею — и хочу, чтобы вы сделали это к десяти часам утра. Мне нужно знать о любом малейшем движении, которое вы с Данко проделали.

Ридзик сомневался, что сможет сделать это без ущерба для поисков Виктора Росты. Если Доннелли узнает обо всем, чем занимались они с Данко, Ридзик получит по заднице. Но, судя по лицу шефа, тот явно не был в настроении предаваться дискуссиям на сей счёт.

— Без проблем, — сказал Ридзик наконец, — Прямо сейчас берусь за дело, сэр.

— Хорошо, — Доннелли задержался в дверях. — И кстати, Данко, на вашем месте, я бы подтянул ремни парашюта. А то тут пара русских дипломатов явно хочет сшибить вас на землю.

Когда они вышли в коридор, Стоббз не мог удержаться, чтобы не вспомнить те слова, которые ранее в тот же день произнёс Доннелли:

— Выражаясь канцелярским языком, мы не можем не заметить тут негативных аспектов.

— Пожалуйста, Стоббз, — Доннелли провёл рукой по лбу, словно пытаясь прогнать головную боль. — Если Ридзик выпендрится ещё раз, он отсюда вылетает. И после этого ему не позволят работать даже постовым на перекрёстке.

— Радостная весть, — ответил Стоббз.

— А где эти русские?

— В приёмной, внизу.

Степановичу с Муссорским вовсе не доставляло радости то, что их заставляют ждать, тем более что их оставляли в полном неведении относительно происходящего. Ведь это именно они привыкли скрывать всяческую информацию, а теперь как раз с ними-то и начинали играть в прятки.

Доннелли решил показать себя истинным дипломатом:

— Добрый вечер, джентльмены. Чем могу быть вам полезен?

К тому времени Григорий уже слегка подрастерял своё тщательно взлелеянное американо-подобное хладнокровие.

— Мы не можем обнаружить советского гражданина, капитана Данко. Но нас уведомили, что он работает с одним из ваших офицеров.

Тут вмешался Степанович:

— Он не уполномочен вести это расследование. Ему приказано было вернуться в Москву ещё утренним рейсом. Доннелли состроил удручённую мину:

— Мне охренительно жаль огорчать вас, ребята, но капитан Данко является свидетелем убийства работника чикагской полиции. И он не может уехать без нашего на то разрешения.

Степанович перешёл чуть ли не на крик, словно полагая, что сможет вогнать в трепет пару американских полисменов одною лишь силою своего голоса:

— По приказу Советского посольства, он должен отправиться в Москву завтра же утром. Неисполнение этого приказа приведёт к серьёзным дисциплинарным последствиям для него. Спасибо, командир, — и рот дипломата захлопнулся с таким стуком, словно губы его были отлиты из стали.

Русская парочка, оттолкнув полицейских, гневно покинула помещение.

— Ишь ты, осерчали, — сказал Доннелли.

— Хотите, чтоб я подключил к этому госдепартамент? — спросил Стоббз.

Доннелли посмотрел на него, как на сумасшедшего.

— И чтобы ещё пара засранцев влезла в это дело? Нет уж. Хватит и тех, что есть.

Сидя в автомобиле Ридзика, Данко усиленно размышлял, пытаясь припомнить хоть какой-нибудь след, который позволил бы продолжить расследование. Впрочем, Ридзик уже все обдумал.

— Сдавайтесь, Данко. Снова мы на пустом месте. Никаких следов, приятель. Ничего. Дело провалилось, и мы снова на нуле. И все благодаря вам и вашим «русским методам».

Данко не взволновали эти слова.

— Почему вы соврали Доннелли из-за меня? Ридзик пожал плечами:

— Вы же спасли мою жизнь. А вообще, было бы очень стыдно, если б меня прихлопнул этот переодевашка. Что бы подумала моя мама, — он полуобернулся и бросил взгляд на Данко. — Но позвольте сказать вам, что потом вы вели себя как настоящий дурак.

— Принимаю ваши благодарности. А теперь мне нужен пистолет.

Ридзик засмеялся и возвёл очи к небу:

— Только вы его не получите. Смотрите, — продолжал он, стараясь говорить помедленнее, — если я дам вам оружие, мне крышка. Стоббз ждёт не дождётся того момента, когда сможет написать приказ о моем увольнении, а Доннелли всегда готов подписать его.