Помимо традиционных для «Аненербе» изысканий в области древней истории, в годы войны общество плотно занималось медицинскими исследованиями, а также техническими дисциплинами, имевшими военно-прикладное значение. Кроме этого, перед «Наследием предков» была поставлена задача мировоззренческого контроля над научными и интеллектуальными кругами оккупированной Европы.
В 1942 году было создано подразделение «Германский научный потенциал», призванное охранять памятники и оказывать помощь в научной и культурной деятельности европейским нордическим народам. Было подписано соглашение об обмене учениками и студентами, о назначении стипендий и оказании помощи одаренным студентам. В подразделении было семь подотделов: «Нидерланды», «Фландрия», «Валлония», «Норвегия», «Дания», «Швеция», «Швейцария».
В годовом отчете подотдела «Фландрия» (начальник — оберштурмфюрер СС доктор Августин) говорилось: «Следуя германской линии, которая представлена только в лице СС, необходимо:
1. Прорвать фронт либерально-гуманистического просвещения путем привлечения на свою сторону лиц, занимающих ключевые позиции в интеллектуальной жизни страны.
2. Выступить против великогерманского мифа с идеей создания великогерманского имперского сообщества.
3. Содействовать возрождению германского культурного и национального самосознания… перед лицом французских притязаний на культуру и фламандского комплекса неполноценности»463.
С медицинским аспектом деятельности «Аненербе» связано подавляющее число преступлений, которые были предъявлены обществу после войны. Весной 1942 года под руководством Эдварда Мая был создан Институт энтомологии (ставший составной частью Научного института целевых военных исследований), с целью выработки эффективных средств борьбы с эпидемиями.
С октября 1939 года к СС был прикомандирован врач Люфтваффе Зигмунд Рашер. Он проводил свои бесчеловечные опыты по переохлаждению и эксперименты в барокамере над узниками концлагерей.
Профессор Страсбургского университета штурмбаннфюрер СС Август Хирт формировал коллекцию черепов «еврейско-большевистских комиссаров», а гауптштурмфюрер СС Йозеф Менгеле в Аушвице проводил эксперименты по «выведению» расы чистых нордических немцев. Все эти злодеяния были неоднократно описаны в литературе.
В годы войны «Аненербе» также курировало такой сектор научных изысканий, как разработка «чудо-оружия», а конкретно — баллистических ракет. Любительское ракетостроение расцвело еще в Веймарской республике, скорее, как хобби, чем как серьезное занятие. Вскоре после прихода нацистов к власти контроль над ракетными исследованиями захватила армия.
В первые годы войны руководители проекта Вальтер Дорнбергер и Вернер фон Браун воздвигли в Пенемюнде военно-индустриальный комплекс и крупное секретное производство, заключили важные контракты и принялись реализовывать свою программу. Зимой 1941/42 года, когда положение на фронте стало неблагоприятным для Германии, министр вооружения и боеприпасов Альберт Шпеер, а затем и сам Гитлер стали горячими сторонниками ракетного оружия. Успех Дорнбергера и Брауна привлек пристальное внимание Гиммлера, который убедил фюрера в том, что проект по созданию ракет Фау-1 и Фау-2 должно контролировать именно его ведомство.
В итоге Вернер фон Браун продолжил свои изыскания уже в чине штурмбаннфюрера СС. После покушения на фюрера 20 июля 1944 года Гиммлер назначил общим руководителем проекта группенфюрера СС Ганса Каммлера. В самый активный период своей деятельности группа в Пенемюнде насчитывала примерно 6000 сотрудников, в том числе около 100 инженеров и 6000 рабочих и разнорабочих, включая узников концентрационных лагерей.
По мнению американского исследователя Марка Уолкера, немецкий ракетный проект «ускорил окончание войны, но в пользу союзников». Сама идея создания «чудо-оружия» была стратегической и даже психологической ошибкой, поскольку это оттянуло огромные ресурсы из других секторов военной экономики. Ракетный проект обошелся примерно в четвертую часть средств, потраченных в США на атомную бомбу. Поскольку в этот период немецкая военная промышленность была значительно менее развита, чем американская, «бремя ракетного проекта, которое армия взвалила на Третий рейх, было равноценно бремени Манхэттенского проекта для Соединенных Штатов»464.
Все версии о том, что в обществе «Наследие предков» культивировались какие-то «тайные знания», сенсационны и необоснованны. Действительно, «Аненербе» было создано группой лиц, имевших непосредственное отношение к идеологии фелькиш, одним из элементов которого является интерес к неортодоксальным псевдонаучным методикам. Однако в связи с резко обозначившимися разногласиями между Гиммлером и народниками всякое научное влияние последних было фактически сведено на нет. После того как «Аненербе» было интегрировано в структуру охранных отрядов (через год после своего образования), практически все народники и оккультисты были уволены, а их место заняли представители объективной науки и академической элиты (исключение составляет законспирированная группа Зиверса — Хильшера).
Таким образом, к началу Второй мировой войны Генрих Гиммлер полностью отказался от своих прежних симпатий к народническим идеям. Да и задачи, которые встали перед охранными отрядами, не могли иметь ничего общего с фантазиями последователей Листа и Либенфельса.
Войска СС и христианство
Вплоть до начала войны СС представляли собой чисто немецкую организацию, состоящую из так называемых Общих СС (Allgemeine-SS) и Войск СС (Waffen-SS). С началом войны значение последних резко возросло. Интерес представляет тот факт, что 37 % личного состава Войск СС составляли иностранные добровольцы: фламандцы, голландцы, итальянцы, норвежцы, датчане, французы, латыши, эстонцы, русские, украинцы и другие. Мало кто утверждает, что в иностранных формированиях Ваффен-СС культивировались языческие верования. Обычно это объясняется рационализмом и прагматичностью национал-социалистов, «нуждавшихся в пушечном мясе» (нарочитая пропаганда паганизма, по этой мысли, могла отпугнуть потенциальных добровольцев). Зато в немецких формированиях, утверждают эти авторы, все обстояло совершенно по-другому («возрождался культ Вотана», практиковались ритуалы «крещения кровью» неофитов, запрещалось празднование Рождества и других христианских праздников). Такой «исследователь», как Первушин, в свойственной ему крайне оригинальной манере утверждает даже, что эсэсовская газета «Дас Шварце Корпс» «подзуживала членов „Черного ордена“» к совокуплению со своими женами на старых кладбищах, ибо так становилась возможной «реинкарнация древних германских героев»465 (после каждой подобной сентенции хочется спросить, верит ли сам автор в ту чудовищную чушь, о которой он пишет?). Вывод один — немецкий эсэсовец не мог быть христианином! Так ли это?
Хайнц Хене пишет: «Рождество продолжало отмечаться»466 (этот праздник отмечал и сам рейхсфюрер). Явно христианские мотивы прослеживаются в брошюре «Тебя зовут СС». Вот лишь несколько цитат из этого издания:
«Вера — священное слово. Поэтому его не стоит употреблять всуе… Вера создает человека, безверие губит его…
Мы не верим в слепую судьбу, управляющую людьми. Однако мы верим в Божественное Провидение, вдохнувшее осмысленность в каждую жизнь, избравшее нас орудием Божественной Воли… Вы сами вольны решать, каким путем пойдете в этой жизни. Вами не управляет слепой рок. Вы выбираете по собственной воле — следуйте наставлению совести, ибо это путь к Богу. Это путь из вечности в вечность…
Никогда не проси награды — трудись во исполнение долга. Тот, кто требует от нас быть добрыми и набожными за серебряники, искушает нас и уводит от Бога. Он посланник дьявола, даже если сулит нам рай»467.
Весьма показательны следующие статистические данные. В 1940 году 54,2 % личного состава СС называли себя протестантами и 23,7 % — католиками468. Таким образом, свыше двух третей эсэсовцев были христианами. В иностранных соединениях Войск СС этот процент был еще выше. Кроме того, там, как правило, служили священники, представлявшие вероисповедания своих народов. Особенно хорошие отношения складывались у Войск СС с католиками (несмотря на то что в руководстве охранных отрядов имели место негативные оценки Ватикана).
