Демонстративно подчеркнутое уважение нацистов к протестантизму объяснялось, разумеется, в основном пропагандистскими соображениями. Тем не менее, по замечанию Мартина Бросцата, «большая часть верующих протестантов поддалась подобному воздействию. Этим объясняется почитание, с которым относились к Гитлеру в христианско-протестантских кругах»²⁹⁴.

После прихода к власти большинство пропагандистских акций режима (борьба против «безбожного марксизма», «иудейского материализма», «дегенеративного искусства» и т. п.) находили в протестантской среде неизменную поддержку.

Протестанты еще до 1933 года попытались установить с НСДАП тесные и дружественные отношения, что выразилось, в частности, в создании в 1932 году пронацистского «Движения немецких христиан». Сугубо положительно отнеслись к «национальной революции» многие интеллектуалы, представлявшие протестантантизм. Профессор Берлинского университета философ Эдуард Шпрангер опубликовал в журнале «Эрциунг» статью «Март 1933 года», в которой заявлял: «Германия наконец пробудилась, закончился послевоенный период упадка сил… На религиозной и нравственной основе зиждется и воля стать одним народом, которая родилась как сила из пережитого в годы войны и составляет великое позитивное ядро национал-социалистического движения, пусть даже кое для кого она скрыта негативной стороной чрезмерного антисемитизма. В благородстве крови и кровной общности также есть нечто позитивное». Статья оканчивается так: «Начинается тщательная и детальная работа! Во многом она будет сурова и трудна, особенно в нашем стесненном, замученном нуждой и бедствиями германском мире. Но ведь эта воспитательная работа и объем-лет сразу все: добровольную и военизированную трудовую повинность, боевую закалку тела и духа, свободу и смиренное служение Богу!»²⁹⁵

Иерархи протестантских церквей реагировали на приход к власти нацистов гораздо более восторженно, чем католики. В апреле 1933 года демонстративно вступил в НСДАП мекленбургский епископ Рендторфф, выразив при этом благодарность «богоданному фюреру Адольфу Гитлеру»²⁹⁶.

Наиболее плодотворно складывались отношения режима с «Движением немецких христиан». Активный участник этого евангелического движения Людвиг Мюллер был старым другом Гитлера, и 25 апреля 1933 года последний назначил этого клирика своим полномочным представителем по делам Евангелической церкви. Вскоре Мюллер был избран имперским епископом Евангелической церкви (первый руководитель «Немецких христиан» Хоссенфельдер получил пост референта по делам Церкви в министерстве культуры). На выборах в руководящие органы евангелистов 70 % голосов отошли представителям «Немецких христиан».

Под руководством Мюллера был разработан устав новой Имперской церкви, которая должна была унифицировать всех протестантов Рейха (что, однако, так и не было осуществлено). По замечанию М. Бросцата, избрание Мюллера имперским епископом ознаменовало «апофеоз власти и престижа „Немецких христиан“, которые, к ужасу иностранных наблюдателей, определяли картину национальных евангелических собраний, щеголяя коричневыми рубашками и радикальными требованиями»²⁹⁷.

Хотя в недрах движения иногда проявлялись явно еретические тенденции, сводившиеся к попыткам «исключить» Ветхий Завет и «пересмотреть» учение Христа, якобы «извращенное» Павлом, Мюллер неизменно пресекал подобные демарши (так, в ноябре 1933 года имперский епископ дезавуировал выступавшего с этими требованиями теолога Рихарда Краузе).

«Немецкие христиане» в целом положительно отнеслись к антисемитизму режима. Руководство движения потребовало очистить Церковь от еврейских элементов, некоторые верующие потребовали вообще не допускать на богослужения евреев, так как не желали вместе с ними принимать причастие.

Евангелисты поддержали и унификацию молодежных организаций. В 1933 году между рейхсюгендфюрером Бальдуром фон Ширахом и Людвигом Мюллером было подписано соглашение о присоединении к «Гитлеровской молодежи» 800-тысячной евангелической молодежной организации²⁹⁸. Согласно этому соглашению, протестантские молодежные союзы имели право сохранить свои знамена и знаки различия. Два вечера в неделю и два воскресенья в месяц молодым протестантам отводились под их собственную работу, а остальное время они должны были быть задействованы в «Гитлерюгенде»²⁹⁹.

К «Движению немецких христиан» принадлежал обергруппенфюрер СА Ганс Керрль, юрист по профессии, ветеран войны и член партии с 1923 года. Керрль после прихода НСДАП к власти стал вначале комиссаром прусского Министерства юстиции и государственным советником, а затем — 16 июля 1935 года — возглавил Имперское министерство по делам Церкви (Reichsministerium für die kirchlichen Angelegenheiten).

Аппарат своего министерства Керрль подобрал в основном из чиновников, занимавшихся религиозными организациями еще во времена Веймарской республики. В публичном разъяснении своей будущей деятельности 8 августа 1935 года министр резко отмежевался от политики некоторых нацистских руководителей, направленной на разделение Церкви и государства, так как был убежден в «необходимости их совместной работы»³⁰⁰. Керрль полагал, что религия и мировоззрение, христианская вера и национал-социализм являются чем-то идентичным. В своих выступлениях министр неоднократно подчеркивал, что национал-социализм является «движением, которое непременно признает связь с Богом и Божественный порядок», отмечая при этом: «Мы считаем своим долгом, при всех обстоятельствах, гарантировать немцам религиозную свободу. Самостоятельный выбор религиозной общины является персональным правом личности»³⁰¹.

Керрль учредил Имперский комитет церквей во главе с пользовавшимся авторитетом доктором Цельнером, с целью объединения протестантских церквей. Однако в 1937 году само нацистское руководство от идеи унификации отказалось.

Безусловно, и в протестантской среде существовали группы, настроенные к нацизму оппозиционно. Уже 21 сентября 1933 года был образован Чрезвычайный союз пасторов, или Исповедальная церковь. Организацию возглавили три берлинских пастора: Мартин Нимелер, Герхард Якоби и Эйтель-Фридрих фон Рабенау. До января 1934 года в Исповедальную церковь вступили около 7000 священников. Исповедальники протестовали против применения «арийского параграфа» и ряда других акций режима. Хотя большинство членов Исповедальной церкви принципиально одобрили приход нацистов к власти и выступали лишь против «отдельных негативных эксцессов», некоторые функционеры решились на более радикальные действия.

К примеру, Мартин Нимелер в мае 1936 года подал меморандум Гитлеру. В этом документе он заявил о своем осуждении нацистского режима в связи с его антисемитизмом. До сих пор не вполне ясны причины этой акции, ведь до определенного момента сам Нимелер состоял в нацистской партии, декларировал свою верность «национал-социалистической революции»³⁰² и публично восторгался Гитлером (не надо и говорить о том, что нацисты никогда не скрывали свой антисемитизм). В ноябре 1933 года приветствовал решение о выходе Германии из Лиги Наций и в поздравительной телеграмме Гитлеру назвал это событие национальным подвигом.

27 июня 1937 года Нимелер, обращаясь к своим прихожанам, сказал: «Мы не больше древних апостолов помышляем о применении силы для спасения от руки властей. И не больше их готовы молчать… когда сам Господь повелевает нам говорить»³⁰³. Спустя несколько дней пастора арестовали и заключили в берлинскую тюрьму Моабит. Гросс-адмирал Эрих Редер, командующий Военно-морским флотом Германии, искренне верующий христианин, предпринимал неоднократные попытки добиться освобождения Нимелера (в годы войны сам пастор был командиром подводной лодки). Он даже получил разрешение Гиммлера и Гейдриха на то, чтобы опального пастора посетил адмирал фон Ланс с целью убедить главу Исповедальной церкви дать письменное согласие не произносить больше с кафедры политических заявлений. Однако Нимелер отказался дать такое обязательство и до конца войны провел в застенке. Репрессии коснулись и некоторых других «исповедальников».