– Ему и не нужно тебя похищать, дядя, – тихо сказал Георг. – Потому что в руках у него, возможно, уже есть кое-кто другой. – Он с печальным видом обратился к остальным: – Если для полной ясности нам чего-то еще недоставало, то вот оно. Оборотень схватил Барбару, ведь она приходится Бартоломею племянницей. И спасти мы ее сможем лишь в том случае, если вы прекратите наконец свои ссоры. – Георг взглянул на каждого по отдельности. – Пообещайте мне! Теперь мы должны действовать сообща. Иначе я больше не увижу свою сестру.

Услышав шум, Адельхайд встрепенулась и, очнувшись от беспорядочных грез, вновь оказалась в реальном мире.

Последние несколько часов женщина пребывала в полудремотном состоянии и непреходящем страхе, что загадочный зверь вот-вот вернется и снова примется копать. Однако вокруг было тихо – как в могиле. Даже птицы прекратили щебетать; доносился лишь отдаленный шелест дождя. Шум падающей воды превратил жажду в невыносимую муку, но Адельхайд все же удалось немного подремать. И вот где-то сверху послышались эти звуки. Сначала лязгнул…

…засов…

Потом скрипнула…

…дверь! Открылась дверь, он вернулся!

Адельхайд не знала, смеяться ей или кричать в ужасе. Она уже не сомневалась, что мужчина оставил ее умирать здесь. Слишком много времени прошло с тех пор, как мучитель появлялся в последний раз. Но вот он возвращался, а это означало только одно: настала ее очередь. А может, это и не он вовсе? Что, если это кто-то другой? Быть может, кто-то заглянул сюда из обыкновенного любопытства. Случайный путник…

Спаситель?

– На помощь! – словно вне себя закричала Адельхайд. – Я здесь! Здесь, в подвале! Кто бы там ни был, прошу вас, вытащите меня отсюда!

Женщина рванула ремни, которые и теперь не поддавались. Она с трудом повернула голову. За дверью послышались медленные шаги. Кто-то спускался по лестнице, ступая при этом очень тяжело, тяжелее обычного. Это точно был кто-то другой!

– Здесь, сюда! – захрипела Адельхайд. – Я здесь!

Снова послышался лязг, кто-то сдвинул засов в ее камеру. Дверь с грохотом распахнулась, и женщина оцепенела.

На пороге стоял ее мучитель.

Он нес на плечах черноволосую девушку лет пятнадцати, одетую почему-то в монашескую рясу. Она была то ли без сознания, то ли мертва. Волосы у нее слиплись от крови. На мужчине была такая же ряса. Он походил в ней на жреца какого-нибудь жуткого ритуала.

Адельхайд лишь заскулила, столь велико было ее разочарование.

– Здравствуй, радость моя, – просипел мужчина и осторожно опустил свою ношу на пол. – Пришлось задержаться, но вот я снова здесь. Все готово к заключительному акту.

Он вышел ненадолго и вернулся с факелом, который закрепил в железной скобе на стене. Потом вынул кожаный ремень и связал девушке руки и ноги. Адельхайд видела кровь в волосах и на лице, но девушка, вероятно, была жива. Иначе мужчина не утруждал бы себя, перетягивая ее, точно вязанку хвороста.

– Кто… кто это? – выдавила Адельхайд через некоторое время.

– Это?

Мужчина поднял на нее глаза и улыбнулся. Улыбка эта была добрая и в то же время невыразимо печальная, что никак не вязалось с его жутким занятием.

– Это последнее, чего мне недоставало, – сказал он тихо. – Дочь палача. Второй секретарь лежит пока в лодке. Не знаю, жив ли он еще… Но, так или иначе, все в сборе. – Он взмахнул рукой: – Поднять занавес, нас ждет грандиозная развязка!

Изнуренная, Адельхайд смотрела на своего мучителя. Она его узнала. Примерно полгода назад они с мужем были в Банкетном доме, где давала представление странствующая труппа. Женщина не могла уже толком вспомнить пьесу, какую-то комедию. На сцене кривлялся шут в окружении таких же болванов. Супруг ее смеялся от души, а вот у нее похабные шутки вызывали отвращение. Лишь один артист привлек тогда ее внимание. Тот самый мужчина. В нем чувствовался мрачный дух, совершенно не уместный в этом веселом действе. Редкие с проседью волосы и бледное лицо делали его привлекательным на свой особый лад. И было что-то невыразимо печальное в его взгляде…

Таким же печальным он был и теперь.

– Дочь палача… секретарь… – пробормотала Адельхайд с тем, чтобы выиграть время на раздумья. – Я… ничего не понимаю…

– А тебе и не надо ничего понимать, – ответил мужчина глухим голосом.

Он встал и стянул рясу, после чего вытер о камзол перепачканные грязью и кровью руки.

– В общем-то, вы… – Он помедлил. – Да, вы скорее статисты. Прошу прощения, мне нужно забрать секретаря. Потом я полностью в вашем распоряжении. Навеки.

Он поклонился, словно перед невидимой публикой, и вышел в коридор, захлопнув за собой дверь.

Адельхайд закрыла глаза и тихо застонала. Она поняла, что скоро все закончится. Может, ее мучитель и не был оборотнем, но в глазах его плескалось почти звериное безумие.

Спасения не было.

После слов Георга в кабинете на некоторое время воцарилось молчание. По крыше барабанил нескончаемый дождь. Наконец Якоб кивнул, медленно и раздумчиво, как пробуждающийся колосс.

– Черт возьми, Георг, а ты прав, – проговорил он тихо. – Мы за лесом не увидели деревьев. Этот полоумный решил, что в руках у него оказалась родственница прежнего палача. Он похитил не только Хаузера, но и мою малютку… Он об этом пожалеет.

Магдалена видела, как отец сжимает кулаки, лицо его стало почти непроницаемым. Она хорошо знала эти его состояния и помнила, что он куда опаснее сейчас, чем в те минуты, когда метал громы и молнии.

«Такой он перед казнями, – подумала она. – Холодный и ясный, как горный хрусталь».

Старший Куизль резким голосом обратился к Бартоломею и Георгу:

– Вы оба хорошо знаете город и окрестности. Куда этот Зальтер или Хаан мог увести мою дочь? Где вы еще не искали?

Георг склонил голову:

– Не сказал бы, что мы перебрали в городе каждый камень… Конечно, он мог спрятать ее в каком-нибудь подвале, хотя я так не думаю.

– А как же ты думаешь, умник?

– Думаю, она где-то за городом. – Казалось, Георг набирался мужества с каждым произнесенным словом; теперь он говорил более уверенно и пылко. – Зальтер мог вывезти их обоих на рыбацкой лодке. Тогда он избежал бы досмотра у ворот. И если накрыть пленников полотном или чем-нибудь еще, никто их и не заметит. Во всяком случае, я бы поступил именно так.

– Скорее всего, он увез их туда же, куда отвозил остальных пленников, чтобы там замучить и убить, – добавила Магдалена с дрожью в голосе.

От одной мысли о том, что грозило ее младшей сестре, у нее сводило внутренности. Но она попыталась полностью сосредоточиться на насущном.

– Это должно быть уединенное место, где ему никто не помешает, – продолжила Магдалена. – С другой стороны, нельзя, чтобы оно находилось слишком далеко. Ведь Зальтер должен был возвращаться на репетиции, особенно в последние дни.

Якоб потер свой мясистый нос, как поступал всякий раз, когда над чем-то размышлял. В конце концов он с сосредоточенным выражением обратился к Бартоломею:

– Помнишь, как мы ходили к старьевщику Ансвину? Он говорил тогда, что выловил труп Васольда из правой протоки Регница, как и остальные конечности. Что, если их всех принесло течением из какого-то одного места, расположенного выше по течению? Где-то там Зальтер избавлялся от трупов. Скорее всего, это недалеко от его укрытия. Ведь ему приходилось таскать трупы к реке.

– Возможно, ты прав, – Бартоломей кивнул. – Вот только где…

Он тоже задумчиво почесал нос.

Симон между тем принялся загибать пальцы, перечисляя все, что им было известно:

– Давайте рассуждать логически. Мы ищем уединенное место у реки, расположенное не слишком далеко от города. Кроме того, это должен быть подвал или хотя бы дом. Ведь этот полоумный подолгу пытает своих жертв. Значит, ему нужно где-то их держать. Ему нужен огонь, орудия…

– Уединенное место… – Бартоломей уставился куда-то перед собой. Казалось, он перебирает в голове все возможности. – Недалеко от реки, дом или подвал…