В театре его часто играли упрощенно: просто разнузданный, кровожадный анархист, хулиган — и все. Борис Андреев, в полном соответствии с авторским замыслом, играет Вожака сложным, противоречивым, трагическим, с большой психологической и философской глубиной. Человек когда-то был на каторге, ходил на Каледина, поднявшего контрреволюционный мятеж казаков на Дону. Прошлое у него боевое.
Вожак поначалу, кажется, не против революции, но к большевикам, к их представителю, Комиссару, относится недоверчиво, пока не враждебно, оттого что не знает, не кончится ли со всем этим матросская вольница, которую он чувствует призвание отстаивать.
Слово «анархия» противники иностранных слов в русском языке заменяли словом «безволод», т. е. безвластие, никто не главенствует ни над кем. Но практически эта абсолютная «демократия» оборачивается абсолютной диктатурой. Вольница теряет свою исходную коллективистскую демократию, ибо находится какой-нибудь Вожак, который благодаря грубой физической силе и обилию низменных качеств становится, по существу, диктатором.
Комиссар приходит на корабль как организующая, руководящая сила партии — та самая сила, которая сделала монолитным, непобедимым народ, поднявшийся на борьбу со старым миром.
Образ Комиссара на первый взгляд может показаться схематичным — скорее символ, чем живой человек. Но это не так. Комиссар — образ необычный, исключительный, но в то же время не условный. Сам Вишневский, со школьных лет полюбивший романтику подвига, борьбы, в какой-то мере его прототип. В те годы были и женщины комиссары, такие, как другой прототип этого образа — Лариса Рейснер, дочь петербургского профессора, комиссар Морского Генерального штаба, разведчик в тылу у белых, поэтесса, человек большого интеллекта... Комиссара невольно начинают признавать: тут и чисто личное — интеллектуальное, нравственное, чисто человеческое обаяние, и возвышенные идеи революции, которыми она одухотворена.
Прекрасно сделана сцена матросского митинга. Вожак казнил двух ни в чем не повинных людей, вызвав недовольство матросов. Но все еще действует привычка. Толпа не решается остановить Вожака. Появляется Комиссар. Она улавливает нервное напряжение матросов, родившийся в их душе протест против наглого своеволия Вожака. И она читает — по чистому белому листу — якобы постановление военно-полевого суда о присуждении Вожака к высшей мере наказания, читает никем не написанный приговор по взглядам матросов. Момент выбран точно: произвол переполнил чашу терпения. Вожака казнят: люди не могут жить по звериным законам...
«Оптимистическая трагедия», жемчужина советской театральной классики, шла более чем в ста городах Советского Союза, во многих зарубежных странах. Фильм сохранил главное, что было в пьесе: то легендарное время во всей его сложности, когда шел смертный бой ради будущего и рождался новый человек. Это продолжение замечательных традиций советской эпической народной трагедии — традиций «Броненосца Потемкина», «Мы из Кронштадта»...
Эта же, столь характерная для советского искусства тема коллектива, его духовного, нравственного, политического роста, возмужания проходит и в фильме «Гибель эскадры» по пьесе украинского писателя А. Корнейчука, в которой воспроизводится исторический факт, когда по прямому указанию В. И. Ленина революционные черноморские моряки потопили свой флот, чтобы он не достался врагам.
Первое представление «Гибели эскадры» осуществил Центральный театр Советской Армии в Москве, и с тех пор эта пьеса стала одной из самых репертуарных. В экранизации (режиссер В. Довгань) не все удалось кинематографистам. Произведение, написанное для сцены, вообще нелегко поддается переносу на экран, — тут свои методы, принципы, законы. Однако лучшее, что было в пьесе, сохранилось и в фильме. Передана неповторимая напряженная атмосфера тех лет.
Апрель 1918 года. Черное море. Обстановка на флоте крайне сложна. Молодая Советская республика вынуждена была заключить перемирие с кайзеровской Германией, немецкие войска заняли всю Украину и теперь подошли к Севастополю, намереваясь захватить Черноморский флот и использовать его в войне и с Антантой и против революции. На Украине создано контрреволюционное правительство — Центральная рада, сотрудничающая с немцами. Часть моряков-украинцев поддается на демагогию националистов.
Революционные комитеты, выбранные командами кораблей, контролируют действия адмирала, офицеров, оставшихся на своих постах и после революции. Заменить их трудно, нет пока своих революционных специалистов, флотоводцев. Большинство офицеров настроено враждебно к революции, ведет вероломную игру. Командующий черноморской эскадрой российский контр-адмирал готов поднять на боевых кораблях желто-блакитное знамя контрреволюционной националистической прокайзеровской Центральной рады в надежде, что генерал Краснов поможет поднять андреевский флаг, флаг царского флота.
Нелегко приходилось большевикам на флоте, оторванном от революционного центра. Огромный драматизм приобретает действие с той минуты, как большевистский комитет получает шифрованный приказ Ленина: потопить корабли, чтобы они не достались немцам. Тяжело выполнить этот приказ: моряки горячо любят свои корабли, и людям, политически еще нестойким, трудно сразу разобраться в обстановке. В этих сложных условиях комитетчики — комиссар Артем, Стрыжень, Оксана, понимая свой долг перед революцией, разоблачают националистическую демагогию, выполняют приказ центра, топят корабли, и под их боевыми знаменами вооруженные матросы идут на фронты, на помощь Республике Советов.
Хорошо изображена матросская масса, неоднородная, разная. Но, несмотря на разнообразие, противоречивость стремлений, уверенно утверждается революционное начало, посланцы большевистской партии сплачивают людей в вооруженные части, идущие на помощь революции.
И в этом фильме — то же поэтическое начало, которое стало традиционным для революционной темы в советском кино. Может показаться, что действующие лица говорят очень уж декламационно. Но чаще всего это не театральные условности, не преодоленные кинорежиссером, а одна из характерных черт того времени. То были события большого драматизма, высокого эмоционального накала. Обстановка крайне сложна, запутанна, решения находятся сообща, на митингах, голосованием, участвует каждый как равноправный. Это время пламенных ораторов, убежденных и убеждающих этой своей убежденностью. Но наряду с ними немало и демагогов, белогвардейцев, националистов, контрреволюционеров, врагов, усвоивших революционную терминологию и ловко использующих сложность обстановки...
Моряков, затопивших Черноморский флот, чтобы оп не достался кайзеровской Германии, несколько лет спустя мы встретим в другой героической кинофреске, в широкоформатном фильме «Железный поток». Режиссер Е. Двиган, поставивший фильм «Мы из Кронштадта», экранизировал известный роман А. С. Серафимовича.
Зажатый в горах Кавказа большой отряд пробирается на соединение с регулярными частями Красной Армии... Воочию видны неимоверные трудности, которые пришлось преодолеть выбранному «главнокомандующим» бывшему пастуху Ковтюху. Его отряд вначале — огромное разноперое сборище, в нем много элементов с анархическими замашками. Командиры подразделений единоначалия не любят, подчиняться не привыкли, каждый хочет быть сам себе главным. С бойцами их семьи — жены, дети, старики, жители красных станиц с громоздким домашним скарбом. И этой бесформенной армии предстоит по горному бездорожью, отбиваясь от белогвардейцев, пройти пятисотверстный путь. Нелегким был этот не столько физический, сколько внутренний путь — от анархии к дисциплине, от толпы, стихии к регулярной части Красной Армии, армии нового типа, армии освобожденного революционного народа. Революционная организованность победила стихийность.
Один из командиров — Степан Безуглый, пожалуй, наиболее удачный в фильме образ. Вначале вспыльчивый парень, излишне самолюбивый, открыл стрельбу по немецкому броненосцу, мстя за убитого сына, и этим навлек на отряд убийственный огонь. В финале — это стойкий командир, умеющий и подчиняться, и не поддаваться «яростной мести».
