– Но ведь Динина бабушка сказала: эта вещица – проблемная, так? А сама Дина говорила – ее бабушка занималась травами. Так что мое мнение – старинная книга с рецептами или старые записи.

– Класс! – одобрил друга сияющий словно именинник Гришка. – Теперь ты, Свет!

Светлана кивнула.

– Я с Сережей согласна. Это что-то необычное. Или действительно книга, или, может быть, готовые травы? Ну, зелья. Пусть так. Мое предположение – зелья!

– Последний отстрелялся, – довольно констатировал Гришка. – Моя очередь! – Он встал, вытянул вперед правую руку и дурашливо провыл: – Так вот, я думаю – это нечто таинственное и магическое!

Лена насмешливо захохотала. Остальные непонимающе переглянулись. Гришка с достоинством пояснил:

– На взгляд Динкиной бабули, естественно. Что-нибудь передаваемое от прадедов внукам, обросшее преданиями и легендами.

Лена поперхнулась, а после минуты озадаченного молчания возмущенно потребовала ясности:

– Но что именно?!

– Какая разница? – фыркнул мальчик. – Вот увидишь, я прав!

– Ну уж нет! – вскипела Лена. – Давай конкретнее! Как мы все!

– Не мельтеши, – небрежно отмахнулся Гришка.

Но ребята недовольно загудели, и Лапшин сдался. Сдвинул рыжие брови и пробормотал:

– Безделушка какая-нибудь. Матрешка или иконка. Или из дерева что-то вырезано…

Лена удовлетворенно кивнула. Сергей, не ожидая, пока эти двое снова сцепятся, решил подбить итоги. Встал с дивана и торжественно объявил:

– Все ясно! Каждый сказал свое. Теперь запоминаем! – И он громко продекламировал: – Дина – шкатулка! Ленка – платок! Я – старинная книга или тетрадь с записями. Светлана – готовые зелья или травы. Гришка – э-э… магическая безделушка: матрешка, иконка или нечто из дерева! Теперь ждем?

Семиклассники дружно кивнули. А нетерпеливая Лена недовольно проворчала, оборачиваясь к Дине:

– Твоя бабуля за своим подарком на край света помчалась, что ли? Уже минут пятнадцать прошло, как она исчезла, не меньше!

Именно в этот момент дверь открылась. Друзья непроизвольно вздрогнули и напряженно уставились на ничего не подозревающую женщину. Они буквально прожигали Динину бабушку горящими от любопытства глазами, удивительно, что ее платье не задымилось.

Бабушка вошла в комнату с небольшим свертком в руках, и взгляды ребят устремились на него. Дина потрясенно ахнула: он подозрительно напоминал старый, местами потертый платок.

Светлана разочарованно вздохнула. Сергей почти равнодушно пожал плечами. Ухмыляющаяся Лена пихнула погрустневшего Лапшина локтем в бок.

– Погоди, – шепотом огрызнулся Гришка. – Еще не вечер. Может, в него что-то завернуто? И потом – что у тебя за дурацкая привычка пихаться?!

Гришка оказался прав. Динина бабушка улыбнулась ребятам. Присела на стул и, неторопливо развернув платок, извлекла на свет божий странную тряпочную игрушку в ярком бархатном костюмчике.

Больше всего на свете она напоминала клоуна. Или – как их там раньше называли? – Петрушку.

Точно – Петрушку!

Смешной красный колпак с бубенчиками и длинный нос.

Семиклассники озадаченно переглянулись: ну и подарок! Старушка наверняка впадает в маразм. Ну, если действительно считает: они до сих пор играют в куклы.

А торжествующий Гришка исподтишка показал расстроенной Лене кулак, чтобы та молчала и не лезла с расспросами.

Пусть Динкина бабуля сама колется! Для чистоты эксперимента. Может, он и в дальнейшем прав, и эта дурацкая игрушка тащит за собой не менее дурацкую, покрытую пылью веков историйку.

Было бы здорово!

Динина бабушка внимательно осмотрела притихших ребят и мягко усмехнулась:

– Удивляетесь моему подарку? Думаете, выросли давно и в куклы уже не играете?

– Д-да, в общем-то, – едва слышно шепнула Дина.

Светлана покраснела: уж слишком точно старая женщина угадала ее мысли. Лена зачем-то ожесточенно закивала. А мальчишки смущенно переглянулись.

Динина бабушка бережно поправила на своем Петрушке кафтанчик.

– Так-то оно так, но это, мои хорошие, не простая кукла!

Гришка не выдержал. Победно оглянулся на друзей и громко фыркнул.

– Ты совершенно прав, Гришаня, – снова усмехнулась странная старушка. – Обычную игрушку я сюда из своей деревушки не потащила бы. Магазинов тут достаточно, уж не разорилась бы покупаючи.

Ее последние слова прозвучали удивительно зловеще, и в комнате повисла тревожная тишина. Странно гнетущая и непонятная.

Даже дыхания ребят не стало слышно! Они словно застыли на своих местах, не сводя напряженных взглядов с Дининой бабушки.

На улице стремительно темнело, но никто из ребят почему-то не включал света. Как будто они именно сегодня вдруг решили поиграть в детство и выслушать страшную историю в сгущающихся сумерках.

Что сказочка окажется страшной, ребята не сомневались.

Никто.

Впечатлительную Дину неожиданно зазнобило. Она теснее прижалась к бесстрашной Лене. Светлана нервно вздрогнула и тоже пересела поближе к девочкам. Бесшабашному Гришке вдруг почудились в дальних углах гостиной расплывчатые, пугающие тени, и он, подсмеиваясь над собой, небрежно пододвинул свой стул к Сергею.

Все молчали, не спуская ожидающих глаз с грустно улыбающейся женщины. Она еще раз окинула семиклассников внимательным, каким-то оценивающим взглядом и приглушенным, слегка таинственным голосом начала свой рассказ.

«…Мир меняется, ребятки, вы уже это знаете, не маленькие. И мир ваших дедов-прадедов мало походил на сегодняшний. Они принимали его по-другому, у них была своя вера, и нам большинство их поступков просто не понять. Так что вы и не старайтесь, просто слушайте внимательно.

Так вот, в наших вологодских лесах затерялась крошечная деревенька – та самая, что стоит посреди болот и днесь[6], та, в которой я родилась и выросла.

Сама же эта история случилась так давно, что почти стерлась в людской памяти, и отделить правду от суеверий и вымысла невозможно. Да и к чему? Слушайте ее просто как сказку, и уж сами думайте – чему верить, а чему – нет.

Скажу одно: в те далекие времена о христианстве в наших поселках и не слыхивали. Поэтому верили в своих богов и слушали мудрых старух.

Такие жили в каждой деревне. К вящим[7] приходили с болячками, с бедами, и они действительно помогали. Другой-то помощи в те времена не было.

Вот как-то в нашей деревушке у одного из охотников родился сын. Мужчины в те тяжелые годы гибли часто, их не хватало, и деревня любому здоровому мальчику радовалась безмерно. Ведь это означало: скоро на лесные тропы выйдет новый охотник, ловитва[8] станет богаче, и призрак голодной смерти отодвинется еще дальше.

Но в тот раз деревня просчиталась. В невинное дитя словно злой дух или вельзевел[9] вселился!

Пакостник рос невероятный. Все от него страдали: и стар, и млад. И каверзы у мальчишки были совсем не детские, какие-то изощренные. Никого не щадил, паршивец! Слаще меда для него чужие слезы. Отметником[10] становился в деревне, зазором[11] для отца-матери.

Чего только с ним не делали! И зазрили[12], и вицей[13] лечили – все без толку. Мальчишка лишь озлоблялся сильнее. Уж и в родном доме от него не знали куда спрятаться.

И подстраивал же хитрец все так, что и не доказать ничего!

То на старую мать вдруг котелок с кипящей кашей навернется; то на ловище[14] у кого-то из дядьев в самый ответственный момент рогатина надломится, будто кто заранее подпилил; то в постели малого какого гадюка лесная цапнет, как в хате оказалась – неведомо; то в соседский жбан с молоком кто навоза подкинет…