В иудео-христианской традиции Вавилон давно превратился в символ зла — «язычества», «насилия», «аморальности». Начиная с Вавилонской башни, через «вавилонское пленение» израильтян и вплоть до Вавилонской блудницы из христианского Апокалипсиса этот образ устойчиво ассоциируется с «сатаной», «антихристом», «страной зла» (как в далеком прошлом, так и в грядущем, в «последние времена»). Сегодня роль «царя Вавилонского» играет Саддам Хусейн. Его демонизированный образ как нельзя лучше вписывается в «диспенсациалистскую» мифологию. Саддам Хусейн — диктатор и тиран. Он вторгался в Кувейт, хотел убить Буша-старшего. Он прекрасно соответствует галерее иудео-христиан-ских образов зла.

«Библия» полна проклятий в адрес Вавилона. В «Псалтыри» (пс., 136, 8—9) эта ненависть выражается в самой радикальной форме: «Дочь Вавилона, опустошительница! Блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам!» И далее совсем страшно: «Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!» Геноцид вавилонских (читай, иракских) младенцев, таким образом, не только оправдан, но является «священным долгом», если посмотреть на него сквозь призму протестантского фундаментализма.

Мы видим, как смакуют сегодня американские СМИ тему низвержения Саддама Хусейна. И снова — явная библейская параллель с дворцом вавилонского царя Валтасара. Этот царь в эпоху пророка Даниила во время пира увидел на стене загадочно появившуюся надпись: «мене, текел, фарес», что означает на иврите «взвешен, подсчитан, учтен». Это было грозное предзнаменование о близком разрушении Вавилонского царства от рук персов. В древней истории персы и их предводитель Кир стали освободителями Израиля. США явно видят себя сегодня в роли Кира — они сокрушают «дворцы царя Вавилонского», чтобы приблизить «конец истории», «мессианскую эпоху», «освободив» тем самым и Израиль. Садцам Хусейн — новый «царь Вавилонский», «Валтасар». Ясно, что никакого сострадания ни к нему, ни к его режиму, ни даже к «иракским младенцам» от англо-американской коалиции ожидать не приходится.

Самое поразительное в диспенсациализме — это буквальное исполнение его предсказаний. В диспенса-циалистских пророчествах XIX века говорилось о скором «создании государства Израиль в Палестине» и о «возвращении всех евреев на Землю обетованную» (реализовано в 1947 году), о «строительстве Третьего Храма и восшествии «вождя иудеев» на Храмовую гору (после восшествия президента Израиля Ариэля Шарона⁷ на Храмовую гору в 2001 году началась эскалация палестино-израильского конфликта), о событиях в Европе, России, на Ближнем и Дальнем Востоке, которые действительно произошли через 50—100 лет.

Американцы провозгласили 150 лет назад, что существует «явный знак судьбы» — Manifest Destiny, указывающий на то, что «США будут править миром». Тогда это была захолустная полуколониальная держава. Сегодня это — общепризнанный факт.

Как это ни странно, мифологическая фундамента-листско-протестантская интерпретация истории оказывается удивительно близкой к фактическому положению дел.

Поэтому стоит прислушаться и к тому, что думают современные диспенсациалисты, стоящие к тому же столь близко к рычагам реальной власти при Джордже Буше-младшем.

Так, диспенсациалист Джэк Ван Импе указывает на следующие признаки приближения конца света: 1) глобализация экономики; 2) создание объединенной Европы; 3) изоляция Израиля со стороны враждебно относящихся *к нему соседних государств; 4) крах марксизма, благодаря которому для диспен-сациализма теперь открыты «окна возможности».

Россию Ван Импе считает «страной наиболее опасной и нестабильной, чем когда-либо», утверждая, что «Америка одновременно с Израилем станет жертвой первого массированного ядерного удара, который будет нанесен Россией» (Стивен Хам-мел).

Диспенсациалисты не только «просчитали» иракскую войну, но и предвидели структуру коалиции тех, кто выступит против нее. Объединенная Европа, Россия и Китай давно уже зачислены в разряд «готов и магогов». До конца света осталось совсем немного: всей этой «мирной коалиции» вместе с арабами напасть на Израиль, который вначале падет, потом примет протестантское исповедание (в этом направлении уже работает мощное отделение диспенсациа-листской машины — общество «Евреи за Иисуса») и вместе с США (плюс, по некоторым версиям, «летающие тарелки» и «ангельские воинства») уничтожит противников.

Многие трезвые умы, сопоставив все это, скажут: «Какой бред!» И будут правы, но головы иракских младенцев бьются не понарошку, и кассетные бомбы — не просто кадры из апокалипсического триллера. В этом страшном, странном мире кто-то на самом деле сошел с ума. И если речь идет о самой сильной, мощной и отчаянной ядерной державе, то всему человечеству должно быть не до смеха. Ведь следующими — по всем их выкладкам — будем мы, «страна Гога».

Терроризм является методом политического действия у тех групп и секторов политического (национального, религиозного) спектра, которые в силу определенных обстоятельств не способны добиться своих целей (или просто заявить о себе, сообщить о своей точке зрения в желаемом масштабе) конвенционными, «дозволенными» способами, действуя в рамках закона. Условием появления терроризма является определенный зазор между серьезными ограничениями в социально-политической сфере и относительной мягкостью правоохранительной системы, поэтому для существования терроризма максимально благоприятны общества с либерально-демократи-ческим устройством.

Политическая эффективность терроризма бывает различной. В определенных случаях цели, поставленные террористами, достигаются. В других система справляется с вызовом. Примером неэффективного терроризма являются ИРА, ЭТА, германский

РАФ, Курдская рабочая партия. Примером эффективного терроризма: действия чеченских боевиков в Буденновске (и последовавший за ними Хасавюрт), ООП в Израиле, исламских боевиков в Кашмире, эсеров в России накануне революции 1905 года, большевиков в 1917-м.

Террористические образования варьируются от крупных этнических и религиозных объединений (входящих в состав еще более крупного государственного организма) — и в этом случае террористы осознают свою деятельность, как тактическое направление в национально-освободительной войне, до террористов-одиночек, решающихся на отчаянный шаг, чтобы реализовать свою неосуществимую нормальными способами психологическую или политическую программу — Освальд, убийца Кеннеди, Игаль Амир, убийца Рабина и т. д. Довольно часто террористические организации представляют собой сообщество представителей небольших маргинальных политических партий или сект. В таких образованиях часто присутствует феномен «коллективного гипноза», всю реальность члены организации воспринимают через призму своих догм. В некоторых случаях к террористическим методам прибегают и правительства определенных государств — в ходе горячего (или холодного) противостояния с враждебными державами. Эту разновидность терроризма принято называть диверсионной деятельностью.

Геополитика исходит из видения конфликтной природы политической географии современного мира. Она рассматривает не столько противоречия между государствами, сколько противоречия между цивилизациями и, шире, между метацивилизациями, между типами цивилизаций.

Поскольку геополитика постулирует существование двух полярных субъектов мировой политической истории (атлантизм и евразийство, Море и Сушу), геополитический анализ любой проблемы становится верным лишь в том случае, если рассматриваемая ситуация приводится к изначальному геополитическому дуализму. Говорить о геополитической подоплеке терроризма — значит говорить о тех случаях, когда террористическая деятельность используется в интересах одного из двух мировых полюсов против другого.