«Ну а цель у тебя есть какая, - не выдержал я, - смысл? Таким как мы нельзя без смысла. Нам ведь с тобой осталось всего ничего, лет двадцать, двадцать пять, не больше. И наверняка не лучших. Лучшее уже всё позади».

      «У кого как, - задумчиво произнёс Виктор, - у меня ощущение, что только теперь я и живу». Он посмотрел на меня и виновато улыбнулся: «Даже любовь пришла. Нежданная».

     «Ко мне тоже», - хотел сказать я, но промолчал.

      «Ну а на счёт цели, не знаю, - продолжил он, - остыл я, успокоился.  Великая Россия, русская идея - это не по мне. Да и не верю я. Чтобы к чему-то призывать, самим надо лучше жить. А мы спиваемся, деградируем и, главное, нас становится меньше. Скоро китайцы займут всю Сибирь до Урала, бывший наш ареал обитания. И ничего тут не поделаешь. Бороться за светлое будущее, всё время что-то преодолевать, не хочу я больше. Жизнь не борьба и не преодоление,  жизнь – это радость, такой теперь у меня главный принцип. А носить за спиной мешок с проблемами, которые мы перманентно сами себе организуем… нет, не желаю. Никто нам жить не мешает, ни Европа, ни даже Америка. Мне пятьдесят три, я устал от преодолений».

     «Ух ты, постарше меня, - подумал я, - а выглядит лучше».

 «Я свой мешок бросил по дороге, - закончил рассказ Виктор, -  тут я налегке».

     «После хозяина мебельных салонов работать таксистом не в лом»? – не утерпел я и задал каверзный вопрос, как мне показалось.

     «Работа от слова раб, я здесь не работаю, я просто живу».

     Машина притормозила, мы приехали. Через окно я услышал гул водопада, а потом и увидел его.  Жемчужина Полинезии, не зря его так называют. Мы вылезли.

     «Когда за вами заехать», - поинтересовался он.

     «Никогда, - сказал Сергей, - мы отсюда вниз по реке на плоту».

      Виктор сел в машину развернулся и уехал. Я посмотрел ему вслед. Двойственное чувство возникло во мне, я не знал: то ли мне порадоваться за него, то ли пожалеть.

     «Таксист – философ», - сказал я вслух.

     «Очередной неприкаянный, - возразил Сергей, - здесь таких много, и они тут счастливы. Хотя….  - он вздохнул, - надолго ли. Все проблемы у нас в голове, а она всегда с нами, куда бы мы ни поехали. Поживёт Виктор здесь ещё годик-два, и они вылезут наружу, или он себе организует новые, почище старых. «C’est la vie (сэ ля ви)», - как говорят не здешние французы».

     Я ещё раз обернулся, но машина Виктора уже скрылась из виду. Мы стали спускаться к водопаду.

     «Чем это здесь пахнет»? – спросил я.

     «Ванилью. На острове большие плантации этого ароматного растения, - ответил Сергей, - на соседнем -Тахаа, в пяти километрах отсюда,  ей засажено всё. Поэтому ванилью здесь пахнет везде и всегда. Я тут жил целый год, привык. Часа через два и ты начнёшь ощущать другие запахи».

      Мы спустились с горы к водопаду. Мощные струи прозрачной воды срывались вниз и разбивались о камни. Всё шумело, бурлило, и над всем этим поднимался влажный туман. Он переливался разноцветными красками, образуя радугу. Ниже по течению река успокаивалась и уже, не спеша, несла свои воды к океану.

      «Шалаш цел, - возвестил Сергей, разглядывая странное сооружение из стеблей бамбука и пальмовых листьев, - здесь мы сделаем привал и заночуем. Сейчас проверю, всё ли на месте».

       «А что должно быть»? - поинтересовался я.

       «Я тут ночевал пару раз, когда жил у папаши Надин, - пояснил он, - тут должна быть кое-какая посуда и пара спальных  мешков».

       Сергей зашёл внутрь и минут через пять вышел.

       «Всё на месте, - констатировал он, - сейчас мы с тобой искупаемся и половим рыбку. Здесь есть каменная ловушка, самая большая и древняя на этом острове. Ей двести лет. Что-нибудь поймаем, и я приготовлю,  а потом заночуем под звёздами».

      Мы разделись и прыгнули в воду. Сергей поплыл к водопаду, я – за ним.  Вода было тёплой, вопреки ожиданиям. Хотя она и текла  с гор, но уже успела нагреться. Такая бывает у нас в середине лета в Днепре под Смоленском. Мы забрались на камни и постояли под падающими струями. Они показались мне более прохладными. На минуту я почувствовал себя не Петром Сергеевичем,  а дельфином с …Европы.

      Хорошо, весело жить на белом свете, когда это понимаешь. Но почему так редки эти минуты счастливого понимания.

     «Каменная ловушка там, ближе к тому берегу, - Сергей показал рукой  в направлении самого широкого места реки, - там почти нет течения и достаточно глубоко, метров пять».

     «Для меня это  пустяки», - похвастался я, хотя зарекался это делать.

     «Тогда тебе и карты в руки, будешь нырять и проверять ловушку».

      Мы прыгнули обратно в воду и поплыли к противоположному берегу. Сергей  впереди, я сзади.

      «Примерно здесь, - сказал он, остановившись, - ныряй, только осторожней, не застрянь там».

      Я тщательно продышался, набрал в лёгкие воздуха и нырнул. Мелкие рыбёшки шарахнулись от меня во все стороны.   Внизу под собой  я разглядел овальное каменное чудо. Оно было продолговатым и достаточно больших размеров. Так и есть, это она – ловушка. Я приблизился к ней  и встал против течения.  Оно здесь почти не ощущалось. Я засунул в отверстие руку и пошевелил ей. Внутри что-то забегало, заволновалось, а потом стукнулось мне в ладонь. Я схватил рыбу за голову и сжал руку изо всех сил. Я вовремя это  сделал, недаром я рыбак с сорокалетним стажем. Рыба оказалась колючей,  это был окунь приличных размеров, килограмма на полтора. Я крепко надавил ему пальцами на глаза и стал подниматься наверх.

       «Хороший улов,  - похвалил меня Сергей и аккуратно взял рыбу из моих рук, -  я к берегу, а ты проверь  ещё.  Может там ещё что-то есть». Загребая одной рукой, он поплыл к берегу.

       Я снова нырнул, и снова в ловушке кто-то беспомощно метался. Я достал ещё одного окуня, зажал ему глаза, потом засунул левую руку и вытащил белую рыбу, похожую на нашего жереха. Замешкавшись немного, всплывать - не всплывать, я осадил свой азарт и, не всплывая,  выпустил их обоих. Больше в ловушке никого не было. На всякий случай я пошарил в отверстии рукой, даже попытался туда заглянуть, но в ловушке было тихо. Я обрадовался, ещё две живые души оказались на свободе.  Вынырнув на  поверхность, я медленно поплыл к берегу.

      Сергею надо было что-то объяснить: то ли я - никудышный рыбак, то ли ловушка оказалась не уловистой. На ходу я  придумывал, как это  сделать, чтобы пришлось поменьше врать, но он не ждал от меня никаких объяснений. Он уже вовсю орудовал на берегу, подготавливая место для костра.  Я молча вышел из воды и стал ему помогать.

      Сергей вырыл небольшую яму в песке, вынес из палатки несколько поленьев и разложил в ней костёр. Когда дрова прогорели, он срубил несколько зелёных веток с пальмы и завернул в них рыбу. Я обратил внимание, окунь уже не трепыхался, он был не живой.  Сергей положил завёрнутую рыбу на дно ямы и присыпал сверху песком.