Прощайте..."

Передача оборвалась волной помех. Её не сменило радио Анклава. На всех частотах просто была мёртвая тишина. И длилось всё это самые долгие десять минут, которые Эквестрийская Пустошь когда-либо переживала.

Только слова Хомэйдж удерживали меня от того, чтобы провалиться во тьму. Я тогда не могла знать, что моя любовь нанесла Анклаву глубочайший, самый опасный удар. Я не понимала, что Хомэйдж зарядила весь энергозапас того странного оружия в эту бомбу. Я не видела бриллиантово-голубой взрыв, стёрший в порошок больше чем просто передающую станцию и дюжину тяжело бронированных пегасов Анклава в ней. На протяжение двух сотен лет почти пятьдесят башен Проекта Одного Пегаса стояли, непроницаемые для всего, что враги и Пустошь могли на них бросить. Я не была свидетельницей тому, как на снежно-белом хребте одна из этих башен раскололась и обрушилась на землю.

* * *

Я проснулась, совершенно дезориентированная во времени. Я не помнила, как я уснула и сколько проспала. Но тем не менее я чувствовала себя отдохнувшей. Я была в состоянии встать и оглядеться вокруг, что я и сделала. Тяжёлые капли дождя стучали по металлической крыше над моей головой.

Обрывки сновидений стали всплывать в моей памяти. Что-то про солнце и сверхзвуковые радиоактивные удары, но они были серые и расплывчатые.

Хотелось есть. И пить. Слегка болела голова, и хотелось в туалет.

Вернувшись в магазин, я очень удивилась, что в нём больше нету медицинских коек; вместо этого я увидела там грифонов.

Раскаты грома доносились снаружи.

Гаудина Грознопёрая разговаривала с телохранителем Дитзи Ду. Недалеко от неё стояло два грифона-подростка (как я поняла по их меньшему размеру относительно своих старших товарищей). Схожесть в их строении и росте навела меня на мысль, что эти двое были близнецами. Грифина из этой парочки разговаривала сейчас с Каламити; дискуссия, казалось, развернулась вокруг двух пистолетов, которые она носила в кобуре, привязанной к груди. Один из пистолетов сейчас находился в когтях грифины и был разобран, вероятно, для того чтобы мой друг оценил его состояние своим опытным взглядом. Она немного походила на Гауду, но была немного стройнее и гораздо привлекательнее, и я бы, несомненно, обратила на неё внимание, если бы не подозрение, что она младше меня как минимум лет на пять. Я могла с уверенностью сказать что она вырастет довольно симпатичной, если Пустошь позволит ей. Её брат-близнец стоял, облокотившись на прилавок, и с легким ошеломлением наблюдал, как Сильвер Белл пытается продать ему одну бесполезную вещицу за другой. Похоже, ему уже пришлось купить утюг, три бильярдных шара и пустую консервную банку, лишь бы только улыбка не сползала с лица малышки.

Дитзи Ду парила над своим верстаком (в буквальном смысле), работая над чем-то очень похожим на мою кантерлотскую полицейскую броню. Увидев меня, она схватила броню и мелок и подлетела ко мне.

Гуль показала мне то, над чем работала. Это действительно была моя старая броня, но Дитзи починила и укрепила её, сделав намного прочнее.

На её дощечке надпись: "Была как-то дырявовата."

Я покраснела.

С-спасибо. Сколько я тебе должна?

Дитзи Ду, казалось, вот-вот расхохочется. Она поставила доску, стирая надпись с неё копытом, а потом написала: "Никакой платы. Героиня Пустошей носит броню от Дитзи Ду. Это будет шикарная реклама."

Пегаска-гуль улыбнулась мне. Улыбка вышла жутковатой, можно было увидеть не только чуть ли не все её зубы, но даже краешки её дёсен. Тем не менее, эта улыбка согрела мне душу. Она просто хотела помочь мне, а реклама была всего лишь отговоркой.

Я нежно обняла гуля (несколько нежнее, чем следовало бы). Она напряглась на мгновение, а потом обняла меня в ответ. Нежно.

Ты хороший друг, шепнула я ей. И замечательная пони. Одна из лучших, которых только можно найти в этом мире. Спасибо тебе.

Она посмотрела на меня немножко странно и, покачав головой, ткнула меня копытом в грудь.

Я догадалась, что так она говорила "Не я ты" (либо так, либо она ни с того ни с сего решила поиграть в догонялки). Прежде чем я успела ответить, к ней подбежала Сильвер Белл, её рожик засветился бледно-серебряным светом, и к Дитзи Ду подлетела горстка крышечек.

Смотри, мамуля! Я сама заработала!

Нежная, кристально-чистая мелодия, звучащая, как звон дюжины серебряных колокольчиков, пролетела по магазину.

Каламити подошёл ко мне, сопровождаемый молодой грифиной с пистолетами.

Лил'пип! Уже очнулась!

Часть меня хотела подбежать к нему, сказать, что у меня есть план, что каким-то чудесным образом на меня снизошло прозрение и что теперь я просто знала, что нам нужно делать. Это, конечно, не могло исправить всего, но положило бы начало, дало бы нам ощутимый толчок.

Но я ещё не была готова к этому. Мне нужно было собрать больше информации. Я должна была знать, как Анклав отреагирует на всё то, что произошло здесь, внизу, на то, что сделала Дитзи Ду. И ещё мне очень нужно было в туалет.

Сколько я пролежала? спросила я, заметив, что за окнами уже потемнело. Очередной раскат грома легонько сотряс магазин. Надоедливый стук в голове стал ещё сильнее.

Где-т двенадцать часов, признался Каламити. Большую часть дня!

Но сначала мне нужно было кое-что сделать. Принять ванну и, возможно, немного болеутоляющего. Однако прежде чем я смогла убежать по своим делам, Каламити приобнял меня крылом и, повернув к близнецам, сказал:

Ни за что не угадаешь, кто это.

Эм... сказала я смущённо.

Литлпип, это Кейдж и Реджи, сказал он, показывая сперва на грифона-парня. Тот криво улыбнулся, убирая свою новоприобретённую консервную банку в сумку. Кейдж, Реджи, это Лил'пип...

Я робко подняла копыто, чтобы помахать близнецам.

...Дарительница Света и Героиня Пустоши.

Мое копыто упало, а лицо залила краска. Как же я сейчас ненавидела Каламити.

Я б сказал, что Дерпи подарила сегодня куда больше света, чем ты, Лил'пип, усмехнулся Кейдж, протягивая свою когтистую лапу. Я заколебалась, чувствуя одновременно смущение и смутную обиду из-за того, что кто-то ещё, кроме маленького жеребёнка, использовал это прозвище, даже несмотря на то, что Каламити когда-то уверял меня, что Дитзи находит его милым.

Я подняла копыто, и он мягко пожал его с особой осторожностью. Хотя, даже при такой нежной хватке, его когти впивались довольно больно. Я отвела копыто назад, осматривая его в поисках капель крови, уверенная, что он смог бы оторвать мне его, если бы захотел. Я переключила внимание на хорошенькую молодую грифину и с легкой дрожью протянула копыто ей. Чувствуя, что краснею ещё сильнее.

Кейдж и Реджина Грознопёрые, шепнул Каламити мне на ухо.

Я застыла с отвисшей челюстью.

Ага, всё верно, ухмыльнулась Реджи. Я заметила, что Кейдж закатил глаза. Мы дети Гауды.

У Гауды есть дети?!

Маленькая пони в моей голове начала нарезать круги, протестуя: "Я не засматривалась на её дочь, я не засматривалась на её дочь!"

Я обратила внимание на Гаудину, которая разговаривала с Дитзи и другой грифиной. Дитзи Ду подняла одну из своих табличек я не видела, что на ней было написано а Гауда ответила:

Ну, я же не могу требовать с города оплаты за защиту, если мы в нём даже и не покажемся для этого, ведь так? А теперь не будешь ли так добра?

То, что Гаудина трясла деньги с Новой Эплузы, было началом настоящей защиты? Маленькая пони у меня в голове с любовью хихикнула, это было так по-Гаудински. Верна только контракту.

Конечно же я не засматривалась на Реджину. Она была слегка молода для меня, не говоря уже о том, что она грифина. ("Гауда тоже грифина," вставила моя маленькая пони.)

Ладно, сдаюсь. Однажды я нашла Гаудину достаточно привлекательной... для грифины. Но это было ещё до Хомэйдж, и я была так одинока...

Я внимательно посмотрела на грифину, пытаясь уверить себя, что это было лишь мимолётное увлечение.