А.В. Романов.

«Любовь Орлова в искусстве и в жизни»

Волжский сюжет

Я счастлив тем, что познакомиться с Любовью Петровной Орловой и Григорием Васильевичем Александровым мне довелось еще в далекие тридцатые годы.

Город Горький, до октября 1932 года Нижний Новгород, где я тогда работал, постоянно посещали московские гости — известные писатели и поэты, режиссеры и актеры, композиторы и музыканты-исполнители.

Среди них был и Алексей Максимович Горький.

Он родился в Нижнем Новгороде, здесь прошли его детство и юность, здесь познал он свои жизненные «университеты», здесь он жил, будучи уже известным писателем, постоянно общаясь с сормовскими рабочими и деятелями местной социал-демократии. Через двадцать четыре года после своего отъезда из Нижнего он вновь вернулся сюда 7 августа 1928 года, и тысячи земляков встречали его на площади у волжской пристани. Три дня провел он тогда в родном городе, беседовал с рабочими, с интеллигенцией, с волнением находил и осматривал памятные ему места.

Сам я постоянно вспоминаю августовский день 1935 года, когда Алексей Максимович вновь побывал в родном городе, уже носившем его имя, а мы, тогдашние сотрудники газеты «Горьковская коммуна», унаследовавшей лучшие, демократические традиции «Нижегородского листка» горьковских времен, вместе с журналистами других местных и центральных газет следовали за ним и по старому Кремлю, и по узким улочкам Канавина и Сормова, и на Горьковском автомобильном.

Л. Орлова

Не раз в городе Горьком гостили Алексей Толстой и Ф. Панферов, А. Сурков и Н. Вирта, П. Павленко и И. Уткин, Д. Ойстрах, А. Тарасова, Н. Хмелев. Постоянно, по нескольку раз в год на родине бывал Валерий Чкалов. Не со всеми, но со многими из них мы встречались в редакции «Горьковской коммуны». Каждая такая встреча безусловно обогащала наш коллектив — и не только потому, что в беседах часто звучали и такие столичные новости, которые нам покуда были неизвестны, но и потому прежде всего, что мы учились лучше понимать, что такое мировоззрение, политическая убежденность, каковы роль и место искусства и литературы в народной жизни.

Столичные кинематографисты, однако, посещали наш город не столь часто. Интерес же у горьковчан к искусству кинематографа стремительно разрастался с каждым новым удачным фильмом. Кинокомедии Григория Александрова, роли, исполненные в них Любовью Орловой, были для того времени настоящей сенсацией. На кинокомедию «Веселые ребята» (или «джаз-комедию», как об этом объявлялось в ее титрах) достать билеты можно было с великим трудом. Она демонстрировалась не недели, а месяцы — с неизменным успехом. Поражали необычный сюжет фильма, его свежесть, легкость, подлинная веселость от первого до последнего кадра, задор и смелость постановщиков. Поражала мелодичность музыки Дунаевского, органически связанной с действием, ее необычайная песенность. Казалось, что поют не только актеры, но и сама природа, садовая решетка, шаткий мостик, горшки на плетне. После нескольких сеансов стали всеобщим достоянием чудесные слова первой же песни пастуха Кости:

«Нам песня жить и любить помогает,

Она, как друг, и зовет и ведет,

И тот, кто с песней по жизни шагает,

Тот никогда и нигде не пропадет».

Зрителей пленяла красота, неотразимое обаяние, вокальный талант, пластичность игравшей главную роль — простой девушки из народа — ранее мало кому известной молодой актрисы Любови Орловой. В сущности, это была ее первая запоминающаяся встреча с миллионной аудиторией. В фильме она и сама словно бы радовалась всему тому, что ее талант излучал в зрительный зал: жизнелюбию, жизнерадостности, правде чувств, достоверности даже в самых эксцентрических ситуациях, каких, кстати, в фильме было не мало.

«Веселые ребята». Анюта — Л. Орлова, Костя — Л. Утесов

Когда фильм «Веселые ребята» вышел на наш экран — это было в декабре 1934 года, — уже было известно, что на Международном кинофестивале в Венеции он был включен в число шести лучших художественных лент этого смотра. О фильме до его выхода на экран писали газеты «Правда», «Известия», «Литературная газета», «Советское искусство» и др. Рецензенты центральных газет посвятили множество статей анализу и оценке его художественных особенностей.

«Остроумно, пожалуй, лучше всего сделана музыкальная часть картины», — писала «Правда». «Известия» особо отмечали то большое впечатление, которое оставляют «пение и танцы Анюты, ее выразительная, полная жизни и естественности игра». «Комсомольская правда» оценивала «Веселых ребят» как «по-настоящему веселый фильм, чего никак нельзя сказать о преобладающем большинстве наших кинокомедий. Картина смотрится с интересом, она возбуждает веселый смех, дает нашему зрителю зарядку бодрости и жизнерадостности».

Едва ли не во всех газетах особо отмечалась новизна режиссуры Г. Александрова, своеобразие сценария, в создании которого помимо режиссера-постановщика участвовали В. Масс и Н. Эрдман, мастерство оператора В. Нильсена, оригинальность, задушевность музыки И. Дунаевского и стихов поэта В. Лебедева-Кумача.

Л. Орлова и Г. Александров. Идет репетиция

Правда, такого рода оценки не были единодушными. В других газетах и журналах, даже после уже определившегося большого успеха фильма у зрителей, появлялись рецензии и статьи, содержавшие не столько, в общем-то, справедливые замечания об отсутствии в фильме глубокой идеи, общей темы и единого сюжета, сколько разносные оценки его «недостатков» с вульгаризаторских социологических позиций. Несправедливая оценка картины содержалась, в частности, в речи поэта Алексея Суркова, с которой он выступил на Первом Всесоюзном съезде советских писателей, оценка, о которой впоследствии он глубоко сожалел.

А затем был «Цирк» — произведение столь же комедийное, сколь и драматическое, подлинно новаторское, необычное для советского кино того времени. Фильму была присуждена Государственная премия СССР 1-й степени. На Международной выставке в Париже в 1937 году он был удостоен высшей награды — премии «Гран при».

Мы, зрители, искренне радовались тому, что в фильме «Цирк» легко просматривался почерк полюбившегося нам кинорежиссера. В этой картине ощущалось стремление Г. Александрова перейти от условности многих ситуаций первой его комедии к большой, общественно значимой теме — теме высокого гуманизма советских людей, обусловленного их личной свободой и равноправием. «Впервые в истории кинематографа, — писал рецензент «Известий», — мы видим в «цирковом» фильме не пошлую криминальную или жутко любовную драму, а драму социальную, полную острых мыслей».

С этим нельзя было не согласиться.

«Цирк». Кнейшиц — П. Массальский, Марион Диксон — Л. Орлова

Впрочем, в ту пору, как и позднее, убедительно говорил об этом и сам режиссер. Отвечая на вопрос о тех целях, которые им преследовались в работе над фильмом, он откровенно заявлял, что старался в этой картине мобилизовать все возможности жанра, все его скрытые художественные резервы на служение «ведущей мысли, политически острой: подвергнуть жестокому осмеянию и разоблачению фашистскую систему расовой политики».

В главной роли, позволившей актрисе показать новые грани своего дарования, поистине блистала Любовь Орлова. В образе американки Марион Диксон ей удалось раскрыть подлинный драматизм ее жизни: испытанное ею счастье материнства и страх за своего черного ребенка; внезапно вспыхнувшую любовь к человеку нового — советского — общества: красивому, сильному, мужественному. И передать все это в комедии без малейшей уступки нетребовательным вкусам.