- Черт ихней жизни рад, - отвечает Фалькенберг на в альдреский манер. - Ты вот ушел, а она с той са мой поры вконец извелась.

Я просидел у чердачного окна часа два, не спуская глаз с крыльца господского дома, но капитан не показывался. Почему он прячется? Дожидаться было бессмысленно, и я решил уйти, не объяснившись с ним. А ведь оправдание у меня было, я мог бы ему сказать, не покривив душой, что после первой статьи в газете слишком много возомнил о себе. Но теперь мне оставалось лишь упаковать пилу, обернув ее, сколько возможно мешком, и уйти отсюда.

Эмма была на кухне и тайком покормила меня на дорогу.

Дорога предстояла дальняя, - первым делом надо было зайти в пасторскую усадьбу, сделав небольшой крюк, а уж потом идти на станцию. Выпал снег, идти было трудно, а мешкать я не мог, приходилось наверстывать время: они ведь поехали в город ненадолго, за рождественскими покупками, и далеко опередили меня.

На исходе следующего дня я добрался до пасторской усадьбы. Поразмыслив, я рассудил, что лучше все го поговорить с самой хозяйкой.

- Вот зашел к вам по дороге в город, - сказал я ей. - Приходится тащить с собой пилу, так нельзя ли пока оставить здесь хоть деревянный каркас, сами ви дите, какая это тяжесть.

- Стало быть, ты собрался в город? - переспросила она. - Но почему бы тебе в таком случае не переночевать у нас?

- Нет, спасибо. Завтра к утру мне непременно надо в город.

Она поразмыслила и говорит:

- Элисабет сейчас в городе. Она забыла кое-что взять, может, захватишь для нее небольшой пакетик? «Вот и адрес!» - подумал я.

- Но посылку нужно еще приготовить.

- А вдруг я не застану фрекен Элисабет?

- Нет, они с фру Фалькенберг пробудут там до кон ца недели.

Как я обрадовался, как счастлив был услышать это. Теперь я знал, что получу адрес и приеду вовремя.

А она поглядела на меня искоса и говорит:

- Так ты побудешь у нас до утра? Право, раньше мне никак нельзя успеть...

Меня поместили в доме, потому что уже стояли холода и ночевать на сеновале было невозможно. А ночью, когда все в доме заснули, она пришла ко мне с пакетиком и сказала:

- Прости, что я в такое время... Но ведь ты уйдешь спозаранку, когда я буду еще спать.

XXXIII

И вот я снова среди городской суеты, и толчеи, и газет, и многолюдства, но прошли долгие месяцы, и я уже не испытываю перед этим отвращения. Все утро я брожу по городу, потом покупаю себе новое платье и отправляюсь к фрекен Элисабет. Она живет у родствен ников.

Но посчастливится ли мне увидеть ту, другую? Я волнуюсь, как мальчишка. Перчатки мешают мне, и я стягиваю их; но, уже поднимаясь по лестнице, я заме чаю, что при городском платье мои огрубевшие руки выглядят неприлично, и снова поспешно надеваю пер чатки. Нажимаю кнопку звонка.

- Вам фрекен Элисабет? Сию минуту.

Фрекен выходит.

- Добрый день. Вы спрашивали меня... Ах, боже мой, кого я вижу!

- Я привез посылку от вашей матушки. Вот, прошу вас.

Она надрывает обертку и заглядывает в пакет.

- Нет, мама просто неподражаема! Театральный би нокль! Да ведь мы уже были в театре... А вас я сразу и не узнала.

- Разве? Ведь мы виделись не так давно.

- Разумеется, и все же... Но вам, наверное, не тер пится узнать о некой особе? Ха-ха-ха!

- Да, - ответил я.

- Она живет не здесь. Я остановилась у родствен ников. А она - в «Виктории».

- Что ж, мне ведь нужно было только передать вам посылку, - говорю я, не без труда скрывая разоча рование.

- Подождите, у меня дела в городе, пойдемте вместе.

Фрекен Элисабет надевает пальто, кричит кому-то в дверь «до свидания!» и выходит вместе со мной. Мы берем извозчика и едем в какое-то скромное кафе. Фрекен Элисабет говорит, что любит бывать в кафе. Но здесь ужасно скучно.

- В таком случае, не поехать ли куда-нибудь еще?

- Да. Поедемте в «Гранд».

Я боюсь, что мне там будет неловко, я отвык о т всего этого, а ведь придется раскланиваться со знако мыми. Но фрекен непременно хочется в «Гранд». Она в городе всего несколько дней, но уже приноровилась к здешней жизни и ничуть не робеет. Прежде она мне больше нравилась.

Мы снова берем извозчика и едем в «Гранд». Уже вечер. Фрекен садится за ярко освещенный столик и вся сияет от удовольствия. Подают вино.

- Какой вы нарядный, - говорит она и смеется.

- Не мог же я прийти сюда в рабочей блузе.

- Нет, разумеется. Но, откровенно говоря, блуза... Сказать вам мое мнение?

- Сделайте милость.

- Блуза вам больше к лицу.

- В таком случае ну его к дьяволу, это городское платье!

Я сижу как на иголках, не слушая ее болтовни, и на уме у меня совсем другое.

- А вы надолго в город? - спрашиваю я.

- Мы уже сделали все покупки и уедем вместе с Ловисой. К сожалению, это будет скоро. - Она опеча лилась, но тотчас снова повеселела и спросила со смехом. - А скажите, правда у нас на хуторе было хорошо?

- Да. Просто чудесно.

- Значит, вы вскорости вернетесь к нам? Ха-ха-ха!

Конечно, она надо мной подшучивала. Ей хотелось показать, что она видит меня насквозь и от нее не укрылось, как неудачно я сыграл свою роль. Глупый ребенок, она не знает, что я мог бы поучить иного мастера и справиться почти со всяким делом. Только вот в глав ном деле своей жизни я никак не могу достичь предела мечтаний.

- А не попросить ли мне папу вывесить весной на столбе объявление, что вы прекрасный водопроводчик и предлагаете свои услуги?

Она заливается смехом и щурит глаза.

Я еле сдерживаюсь, как ни беззлобны ее шутки, меня они задевают. Чтобы немного успокоиться, я обво жу кафе взглядом, кое-кто приподнимает шляпу, я рас кланиваюсь в ответ, но мысли мои далеко отсюда. Кра сивая девушка, сидящая за моим столиком, привлекает общее внимание.

- Неужели у вас столько знакомых, что вы в се время раскланиваетесь?

- Да, кое-кого я знаю... А скажите, вы хорошо про вели здесь время?

- Чудо как хорошо. У меня здесь два кузена, они познакомили меня со своими друзьями.