- Во-первых, этому препятствуют два валика, по которым ходит п ила.

- Да, кажется, тут вы правы. Ну, а еще?

- Во-вторых, эта пила дает только ровный срез. Ведь она имеет такую форму, что согнуться никак не может.

Пожалуй, отчасти капитан высказывал мне свои сомнения просто потому, что хотел получше во всем разобраться. Человек с его знаниями сам мог бы отве тить на них лучше меня. Но он упустил из виду нечто другое, что сильно меня тревожило. Ведь пила, которую придется таскать по всему лесу, должна быть очень прочной. А я опасался, что тонкие оси могут от удара выскочить из своих гнезд или погнуться, а валики - заклиниться. Надо было избавиться от осей и распо ложить валики по-иному. Нет, моя машина была еще далека от совершенства...

Капитан между тем сказал Фалькенбергу:

- Надеюсь, вы не откажетесь отвезти завтра наших дам? Петтер еще слаб.

- Помилуйте, я буду счастлив.

- Фрекен надо ехать домой, - сказал капитан, ухо дя. - Будьте готовы к шести утра.

Фалькенберг, гордый доверием, которое ему оказали, стал посмеиваться надо мной и говорил, что я ему завидую. Я и в самом деле немного завидовал. Меня, конечно, огорчило, что предпочтение отдали Фалькенбергу, но, право же, куда приятней побыть одному в лесной тиши, вместо того чтобы мерзнуть на козлах.

Фалькенберг, сияя от удовольствия, сказал:

- Ты даже пожелтел от зависти, советую тебе вы пить касторки.

Целых полдня он суетился, собираясь в путь, - мыл коляску, смазывал оси, проверял сбрую. Я ему помогал.

- Боюсь, что ты не сумеешь править парной упряжкой, - сказал я, поддразнивая его. - Ладно уж, завтра с утра я выучу тебя держать вожжи.

- А ты зря экономишь десять эре на касторке, надо беречь здоровье, - ответил он.

Так мы шутили и смеялись друг над другом. Вечером капитан подошел ко мне и сказал:

- Я не хотел вас затруднять и попросил вашего друга отвезти дам, но фрекен Элисабет хочет ехать с вами.

- Со мной?

- Она говорит, что давно вас знает.

- Но ведь и мой друг - человек надежный.

- Разве вы против?

- Нет, нисколько.

- Вот и прекрасно. Тогда поезжайте.

Тут я подумал: «Эге, они все-таки предпочли меня, потому что я изобретатель и моя пила отлично работает, а если мне еще получше одеться, я буду выглядеть вполне прилично, быть может, даже блестяще».

Но Фалькенбергу капитан объяснил дело по-друго му, и все мои тщеславные домыслы сразу рухнули. пастор просил фрекен Элисабет привезти меня, потому что хочет снова предложить мне наняться в работники. Так они договорились.

Я долго раздумывал над этим объяснением.

- Если ты согласишься работать у пастора, мы не сможем вместе наняться на железную дорогу, - сказал Фалькенберг.

И я ответил:

- Нет, я не соглашусь.

XXIII

Дамы выехали ранним утром в закрытой коляске. Поначалу было довольно свежо, и мое шерстяное одеяло очень мне пригодилось, - я то укутывал им ноги, то накидывал его на плечи.

Я ехал той же дорогой, по которой мы с Фалькен бергом пришли сюда, так что места были знакомые: вон усадьба, где Фалькенберг настраивал пианино, вон вто рая, а вот здесь над нами пролетели гуси... Взошло солнце, стало тепло, час проходил за часом; у развилины дорог дамы постучали в стекло и сказали, что пора обедать.

По солнцу я видел, что обедать им еще рано, хотя для меня - самое время, потому что мы с Фалькенбергом обычно обедали в полдень. И я поехал дальше.

- Что же вы не останавливаетесь! - крикнули дамы.

- Да ведь вы обедаете в три... Вот я и подумал...

- Но мы проголодались.

Я съехал на обочину, в ыпряг лошадей, задал им корму и напоил их. Как странно, неужели эти женщины решили обедать раньше времени ради меня?

- Пожалуйте сюда! - крикнули мне.

Я не хотел их стеснять и остался подле лошадей.

- Ну что же вы? - спросила фру Фалькенберг.

- Если уж вы так любезны, уделите мне кусочек, - сказал я.

Они стали наперебой потчевать меня, и им все каза лось мало; откупоривая бутылки, я выпил немного пива, и этот пикник у дороги запомнился мне на всю жизнь. На фру Фалькенберг я избегал смотреть, чтобы не смущать ее.

Дамы болтали меж собой и время от времени ласково обращались ко мне. Фрекен Элисабет ска зала:

- Правда, приятно закусить вот так на свежем воз духе? Как вы находите?

Она не сказала мне «ты», как раньше.

- Для него это привычно, - заметила фру Фалькен берг. - Он каждый день обедает в лесу.

Ах, этот голос, эти глаза, эта нежная женственная рука, которая протягивала мне стакан...

Я тоже мог бы рассказать кое-что интересное о том, как живут люди на белом свете, поправить их, когда они болтали всякий вздор, понятия не имея, как ездят верхом на верблюдах или собирают виноград.

Но я поспешил кончить еду, взял ведро и пошел за водой, чтобы еще раз напоить лошадей, хотя надобности в этом никакой не было; дойдя до ручья, я уселся на берегу.

Немного погодя фру Фалькенберг крикнула мне:

- Подите, пожалуйста, к лошадям! Мы хотим на рвать хмеля или каких-нибудь красивых листьев,

Но когда я подошел к коляске, они передумали, по тому что хмель уже осыпался, а рябины и красивых листьев не было.

- В эту пору лес совсем голый, - сказала фрекен. И спросила, пристально глядя на меня: - Послушайте, ведь здесь нет кладбища и вам негде бродить?

- Кажется, нет...

- Как же вы обходитесь?

И она рассказала фру Фалькенберг, что я такой странный, каждую ночь ходил на кладбище и разгова ривал с мертвецами. Там-то я и придумывал все свои машины.

Я не знал, что на это сказать, и спросил, как здоро вье Эрика.

- Помнится, лошади понесли, он расшибся и харкал кровью.

- Ему лучше, - коротко ответила фрекен. - Но не пора ли в путь, Ловиса?

- Можем мы ехать дальше?

- Когда вам будет угодно, - ответил я.

И мы поехали.