Фалькенберг кончил работать и вышел, вид у него был важный и говорил он на датский манер, так что я едва понимал. Хозяйская дочка провожала его.
- Ну-с, - сказал он, - а теперь мы направим стопы к соседней усадьбе, ведь и там, без сомнения, тоже имеется пианино, которое необходимо привести в поря док. Прощайте, фрекен! - А мне он шепнул: - Шесть крон, приятель! И с соседей ихних получу еще шесть, всего, стало быть, двенадцать.
Мы отправились в соседнюю усадьбу, и я тащил мешки.
xiv
Фалькенберг не просчитался, в соседней усадьбе не захотели оказаться хуже других - пианино давно пора было настроить. Хозяйская дочка куда-то уехала, надо все кончить до ее возвращения - это будет небольшой сюрприз. Она не раз жаловалась, что пианино расстроено и на нем просто невозможно играть. Фалькенберг ушел в комнаты, а меня снова бросил на дворе. Когда стемнело, он продолжал работать при свечах. Потом его пригласили к ужину, а отужинав, он вышел и по требовал у меня трубку.
- Какую трубку?
- Вот болван! Ну ту, что на кулак смахивает.
Я неохотно отдал ему свою трубку, которую только недавно доделал, красивую трубку наподобие сжатого кулака, с ногтем на большом пальце и золотым кольцом.
- Гляди, чтоб ноготь не слишком накалялся, - шеп нул я, - не то он покоробится.
Фалькенберг раскурил трубку, затянулся и ушел в комнаты. Однако он и обо мне позаботился, на кухне меня накормили и напоили кофе.
Спать я лег на сеновале.
Ночью меня разбудил Фалькенберг, он стоял посреди сарая и звал меня. Полная луна светила с безоблачного неба, и я хорошо видел его лицо.
- Ну, чего тебе?
- Вот, возьми свою трубку.
- Трубку?
- Не нужна она мне. Гляди, ноготь-то отвали вается.
Я взял трубку и увидел, что ноготь покоробился.
Фалькенберг сказал:
- Этот ноготь при свете луны напугал меня до смер ти. И я вспомнил, где ты раздобыл его.
Счастливец Фалькенберг...
Наутро хозяйская дочка была уже дома, и, уходя, мы слышали, как она отбарабанила вальс на пианино, в потом вышла и сказала:
- Вот теперь дело другое. Не знаю, как мне вас благодарить.
- Фрекен довольна? - спросил мастер.
- Еще как! Стало гораздо лучше, просто сравнить невозможно.
- А не посоветует ли фрекен, куда мне обратиться теперь?
- В Эвребё. К Фалькенбергам.
- К кому?
- К Фалькенбергам. Пойдете все прямо, а там спра ва увидите столб... Они будут рады.
Фалькенберг уселся на крыльце и стал выспраши вать у нее всю подноготную о Фалькенбергах из Эвребё. Неужто он нашел здесь родственников, попал, можно сказать, к своим! Большое спасибо, фрекен. Ведь это неоценимая услуга.
Потом мы снова отправились в путь, и я тащил мешки.
В лесу мы сели под деревом и принялись толковать между собой. Есть ли смысл настройщику Фалькенбергу прийти к капитану из Эвребё и назваться его родственником? Я опасался и заразил своими опасениями Фалькенберга. Но, с другой стороны, жаль было упус кать такой счастливый случай.
- А нет ли у тебя каких бумаг, где стояло бы твое имя? Какого-нибудь свидетельства?
- Есть, да оно ни к черту не годится, там только и сказано, что я хороший работник.
Мы подумали, нельзя ли подделать некоторые места в свидетельстве; но тогда уж лучше все переписать на ново. Мол, предъявитель сего - настройщик, которому нет равных, и имя можно поставить другое, не Ларс, а, скажем, Леопольд. Кто нам мешает!
- А берешься ты написать такое свидетельство? - спросил он.
- Да, берусь.
Но тут моя разнесчастная фантазия разыгралась и все испортила. Какой там настройщик, я решил про извести его в механики, в гении, он способен во рочать большими делами и имеет собственную фаб рику.
- Но фабриканту ведь свидетельство ни к чему, - прервал меня Фалькенберг и не захотел больше слу шать мои выдумки. Так мы ни до чего и не догово рились.
Мы понуро побрели дальше и дошли до столба.
- Ну как, пойдешь ты туда? - спросил я.
- Сам иди, - ответил Фалькенберг со злостью. - Вот возьми свою рвань.
Мы ушли уже далеко от столба, как вдруг Фалькен берг замедлил шаг и пробормотал.
- А все ж обидно уходить ни с чем. Жаль упускать случай.
- По-моему, тебе надо бы зайти их проведать. В конце концов может статься, что ты и впрямь с ними в родстве.
- Жаль, что я не справился, нет ли у него племян ника в Америке.
- А ты разве умеешь говорить по-английски?
- Помалкивай, - сказал Фалькенберг. - Заткни глотку. Сколько можно болтать!
Он накричал на меня, потому что был зол и разволновался. Вдруг он остановился и сказал решительно:
- Ладно, я пойду к нему. Давай-ка сюда трубку. Не бойся, раскуривать ее я не буду.
Мы поднялись на холм. Фалькенберг сразу напустил на себя важность, время от времени указывал трубкой то туда, то сюда и рассуждал о местоположении усадь бы. Мне было досадно, что он идет как барин, а я тащу мешки, и я сказал:
- Так ты настройщик или еще кто?
- Я, кажется, доказал, что умею настраивать фортепьяно, - процедил он сквозь зубы. - Стало быть, тут и говорить не о чем.
- Ну, а если хозяйка сама что-нибудь в этом смыс лит? Возьмет и испробует инструмент?
Фалькенберг промолчал, видно было, что его одолевают раздумья. Он ссутулился и понурил голову.
- Нет, пожалуй, не стоит рисковать. Вот возьми свою трубку, - сказал он. - Спросим просто, нет ли ка кой работы.
XV
По счастью, в нас случилась нужда сразу же, как мы подошли к усадьбе; тамошние работники ставили высо кую мачту для флага, но не могли с этим справиться, тут-то мы подоспели на помощь и легко поставили мачту. Изо всех окон на нас смотрели женские лица.
- Что, капитан дома?
- Нет.
- А его супруга?
Капитанша вышла к нам. Белокурая, высокая, она встретила нас ласково и с милой улыбкой ответила на наш поклон.
- Не найдется ли у вас какой работы?