— Курт? — спросил немец, услыхав шорох. Он при­поднял голову. — Курт, это ты?

— Я за него! — Малахов поднялся над ним и, не дав снайперу схватиться за винтовку, с размаху, сверху, как топором, ухнул по голове немца прикладом автомата. Потом бил еще и еще... Пока немец не перестал дергать­ся. Затем исполнил над убитым немецким снайпером свой ритуальный танец с переворачиванием прострелен­ной фуражки козырьком на затылок и обратно.

Помочился, предварительно оглядевшись по сторо­нам, на труп немецкого аса. Наконец, опомнившись, за­лег и огляделся. Было тихо. Мертвый немец лежал непод­вижно, из угла его рта струилась кровь.

Он снял с немца Железный крест, пошарил по его кар­манам, выгреб все, что там было. Помахал рукой в сторо­ну своих, потом одернул себя, пригнул голову, оглянулся на немецкие позиции. Убедившись, что там все тихо, взял термос, брезгливо отбросил колпачок, из которого толь­ко что пил немец, и стал пить прямо из горлышка.

Надо было возвращаться, пока немцы его не замети­ли, но он еще какое-то время тянул, не признаваясь себе, что боится увидеть Олю мертвой.

— М-м-м... — пробормотал он, когда содержимое тер­моса иссякло. — Понимают, суки рваные, насчет кира... Мне б такое подносили прямо на позицию, я, может, не хуже бы стрелял.

Он рассовал по карманам телогрейки его документы, вещи, взял винтовку и из любопытства взглянул в при­цел в сторону наших позиций.

И присвистнул, увидев куда более ясное, увеличен­ное и четкое изображение, чем на прицеле Олиной вин­товки. И только после этого пополз назад.

Малахов подполз к окопу, и обмирая, осторожно заг­лянул туда... И увидел сверху, как она сидит на корточках на дне окопа, закрыв голову руками... А потом подняла по-детски заплаканное лицо:

— Коля... Коленька! Ты жив?

— Ну, Оля, куда я денусь! — Он спрыгнул вниз, бро­сил с ней рядом винтовку капитана Кремера.

Они обнялись, прижавшись друг к другу.

— Все, Оленька, все... Начальники наши теперь бу­дут живы и здоровы... И мы вместе с ними. Спекся твой фраер... — пробормотал он и протянул ей Железный крест немецкого снайпера. — А ты боялась. И другим скажи, кто тобой интересоваться будет: Колька Малахов любого уроет...

Потом осекся, только сейчас заметив разбитый при­цел на ее винтовке.

— Пошли, что ли, — сказал он после паузы, обняв ее за плечи. — Пока немцы не опомнились.

— Как же ты его?.. — изумленно спросила она, довер­чиво глядя на него снизу.

— Молча. Говорить с ним было не о чем, все и так ясно. Она привстала на цыпочки и поцеловала его в губы,

обхватив за шею.

— Ты только вытри слезы, — вдруг смутился он. — И гимнастерку поправь... А то подумают про нас невесть чего...

7

— Не уходи, — попросил Катю лейтенант Малютин. Она сидела рядом и перебирала, ласкала пальцами его

волосы, разглядывая при тусклом свете любительские фотографии его родителей и сестры.

— Мне пора, — вздохнула Катя. — Ася, наверно, уже ищет.

— Еще немного... — попросил он. Она еще раз взглянула на фотографии:

— Мама у тебя очень красивая была... И сестренка на нее похожа. А ты в папу. Ну я пойду, ладно? Просили по­мочь к свадьбе что-то приготовить.

Катя наклонилась к нему и поцеловала в губы. Он встал, взял ее за руку, довел до выхода из блиндажа. По­том какое-то время смотрел ей вслед. Оглянется, нет?

Она быстро шла, опустив голову, потом не выдержа­ла, оглянулась и махнула ему рукой.

* * *

Малахов и Оля шли к штабу полка, она держала его под руку, и все на них оборачивались, настолько эта кар­тина казалась необычной.

Такими увидел их командир полка майор Иноземцев.

— Товарищ майор! — звонко сказала Оля, отдав честь. — Разрешите доложить! Ваше задание выполнено. Немецкий снайпер уничтожен.

— Один раз вы его уже того... — Иноземцев сощурил­ся. — И, кажется, ошиблись.

— Позвольте засвидетельствовать, товарищ майор! — Малахов протянул Иноземцеву Железный крест и доку­менты убитого снайпера.

Иноземцев какое-то время разглядывал, листал офи­церскую книжечку капитана СС Рихарда Кремера.

— Ну спасибо тебе... — Он обнял Олю за плечи. И тут же увидел разбитый прицел на ее винтовке.

— Это не я, товарищ майор... Я только отвлекала. Его уничтожил рядовой Малахов.

Иноземцев пожал ему руку и хлопнул по плечу.

— Спасибо, вам, ребята, — сказал он.

Потом осторожно снял с ее плеча немецкую винтов­ку, еще раз ее осмотрел.

— У нас патронов такого калибра нет. И такого при­цела тоже, — сказала она.

Иноземцев обернулся назад:

— Прикажите, чтобы немедленно принесли винтов­ку Павла Никодимова.

Затем обратился к Оле:

— Мне постоянно звонят о вас из штаба дивизии. Требуют, чтобы я немедленно вас вернул в целости и сохран­ности. Я обещал, что сегодня же вас отвезут обратно.

— Сегодня вечером у Лиды и Кости свадьба, товарищ майор, — сказала она негромко. — Разрешите остаться. А утром я сама уеду.

* * *

Обещанная фронтовая свадьба началась поздним ве­чером, при свете керосиновых ламп. В укрытии, под на­весом из маскировочной сетки, сдвинули походные и штабные столы, лавки и табуреты. Патефон пел голосом Лемешева арию Ленского.

Во главе стола сидели Костя с черной повязкой на глазах, в застиранной, выглаженной гимнастерке и со скромной медалью «За боевые заслуги». Рядом была не­веста, тоже в гимнастерке, а на шее янтарное ожерелье, купленное Костей в подарок.

На столе стояли бутылки с наркомовской водкой, алюминиевые кружки, открытые банки американской тушенки, нарезанный черный хлеб, рассыпчатая отвар­ная картошка, моченые яблоки и квашеная капуста с клюквой — дары из погреба пана Марека. Но под наве­сом поместились далеко не все желающие, многие гости находились снаружи...

Здесь же сидели парами Катя и Малютин, Ася и под­полковник Нефедов. И Оля рядом с Малаховым; время от времени она поглядывала — уже не исподлобья, а толь­ко искоса, из любопытства в сторону Кати и лейтенанта Малютина.

— У всех налито? — спросил майор Иноземцев, под­нимаясь с места.

Все кивнули. Патефон смолк. Костя сидел неподвиж­но, его рука шарила по столу, и Лида осторожно подвину­ла ему кружку с налитой водкой и что-то шепнула на ухо.

— Что я хочу сказать и пожелать... — Иноземцев под­нял голову к звездному небу, как бы в ожидании оттуда нужных слов. — К сожалению, у нас на все только сорок минут, поскольку молодым нужно еще успеть на поезд... Я знал разные фронтовые свадьбы, но эта первая, про которую можно сказать, что жених и невеста точно вер­нутся с войны живыми и еще родят сына... Но пусть они всегда помнят: за это другие такие же молодые, как они, отдали жизни свои и своих не родившихся детей. Выпь­ем сначала за тех, кому не повезло!

Все встали и потянулись с кружками к Косте и Лиде. Костя держал кружку в руке, не зная, с кем он чокается, и кивал, когда Лида вполголоса подсказывала.

— Спасибо, товарищ майор, спасибо, товарищ стар­ший сержант... — говорил он растроганно. — Спасибо, что пришли... — И обратился ко всем: — Не подумайте, я вас всех помню и узнаю по голосам...

Ася не выдержала и громко расплакалась, и Катя тут же встала и отвела ее в сторону от стола. Костя замер с кружкой в руке, о которую продолжали чокаться другие.

— Ася, не плачь, все у тебя будет хорошо, вот увидишь.

— Да это наркомовская, в натуре, больно горькая, — громко сказал Малахов. — Вот она и расплакалась! Под­сластить бы чем не мешало...

— Горько! — облегченно подхватили гости. Молодые целовались, мужчины, глядя на них, отво­рачивались, а девушки не могли сдержать слез.

* * *

Разведчики из взвода Ивана Безухова старались ото­спаться днем, перед выходом в ночной поиск, и заснули сразу. Только Степан Каморин еще долго ворочался и никак не мог отключиться.